В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах - Хедин Свен (полная версия книги txt) 📗
Таким образом, я очутился между двух огней. Единственным средством спасти свой нейтралитет было сослаться на давнишнее знакомство с русским главным комиссаром и на свой непрезентабельный костюм.
Генерал Швейковский встретил меня с распростертыми объятиями, мы засиделись в беседе за полночь, и хозяин мой, не слушая моих протестов и ссылок на нейтралитет, велел поставить для меня чудесную юрту с постелью. Я давно уже отвык от такой роскоши.
На следующее утро я сделал визит генералу Джерар-ду, который принял меня с таким же радушием и тут же перезнакомил со всеми членами комиссии. Ближайшим помощником генерала был полковник Гольдиш, который за свои тригонометрические и астрономические труды при исследовании пограничных областей Индии был награжден большой золотой медалью английского Королевского географического общества. Остальные члены: майор Уохэб — топограф, капитан Свайней, бегло говоривший по-русски, доктор Алькок — директор музея в Калькутте и профессор Калькуттского университета, и, наконец, мой друг, мистер Мэкэртней. Кроме того, англичане привезли с собой для производства съемок трех пундитов.
Между русскими я нашел много знакомых из Туркестана: полковника Залесского — астронома, капитана Скерского — нового коменданта Памирского поста, и старого знаменитого топографа Бендерского, который исколесил всю Западную Азию и был прикомандирован к посольству, отправленному русскими в Кабул при эмире Шир-Алихане.
Ближайшими помощниками русского главного комиссара были: господин Панафидин, бывший русский консул в Багдаде, где у нас с ним нашлись общие друзья, и полковник Галкин, путешествовавший по Восточному Туркестану. Остальные члены: доктор Вельман и четверо молодых офицеров.
Эскорт русских составляли 40 казаков, военный оркестр из 18 человек и масса туземцев — джигитов и караванных проводников. У англичан было с собой до 200 солдат индийской армии, индусов, афридиев и канджутцев.
Я не стану касаться важных задач комиссии, упомяну только, что нельзя и представить себе более товарищеских и приятных отношений, нежели отношения, установившиеся между этими двумя лагерями, которые отстаивали столь противоположные интересы. Здесь всегда господствовало такое веселое, откровенно дружеское отношение, что посторонний человек, не предупрежденный заранее, ни за что не догадался бы, что тут, в сущности, идет серьезная борьба интересов двух государств: русским хотелось отодвинуть пограничную линию как можно дальше к югу, а англичанам, наоборот, к северу.
Русские устроили «офицерское собрание» в большой прекрасно убранной юрте, англичане — в огромной изящной палатке. Часто то те, то другие приглашали своих иностранных коллег на обед, что же до меня, то я один день бывал гостем русских, другой англичан и находился в самых дружеских отношениях и с теми и с другими.
Большинство офицеров говорили по-французски, и вообще, по правде сказать, оба государства не могли найти более способных, дельных и образованных людей для выполнения такой задачи, как проведение пограничной линии на Памире. Для меня же, одиноко блуждавшего в пустынях Азии около двух лет, было
настоящим воскресением из мертвых очутиться, словно по мановенью волшебного жезла, среди такого избранного общества.
Вскоре по моем прибытии генерал Швейковский дал вечер. В 9 часов явились англичане в своих красивых и практичных мундирах. Перед каждой из русских юрт стояли казаки с факелами, бросавшими багровый отблеск на берег Ак-су.
Гости собрались в приемной юрте из белого войлока. Внутреннее убранство ее состояло из восточных материй и пестрых кашгарских ковров. Стол ломился под обилием бутылок с европейскими винами и ликерами и подносов литого серебра с фруктами — виноградом, апельсинами и грушами дюшес из собственного сада губернатора в Маргелане.
Мы разместились на мягких и удобных походных стульях и импровизированных пуфах. Некоторые из гостей сели за карты, но большинство предпочло живую, непринужденную беседу на разных языках. Военный оркестр исполнил разнообразную программу, составленную из русских мотивов, популярных маршей и английского гимна. После ужина генерал при свете факелов проводил своих гостей до их лагеря.
29 и 30 августа, к великому удовольствию нижних чинов и киргизов, офицеры обоих лагерей устроили для них грандиозное тамаша (зрелище). 29-го праздник начался стрельбой в цель на расстоянии 250 шагов, в которой приняли участие и некоторые из офицеров. Стрельбище представляло великолепную, пеструю картину: из индийских солдат особенно выделялись афридии из области, расположенной около Пешавера, красивые, рослые молодцы с воинственным взглядом. Между ними еще сохраняется страшный обычай кровавой мести. В числе зрителей находился со своей свитой и афганский комиссар Гулам-Мохеддин-хан. Этот типичный афганец, представитель эмира Абдуррахмана, явился в парадном одеянии, весь в золоте и побрякушках.
Генералы лично раздавали за стрельбу призы, состоявшие из серебряных чарок, серебряных приборов (вилки, ножа и ложки), халатов, материй, рублей и рупий. Затем генерал Швейковский предложил гостям роскошный завтрак, на котором шампанское лилось рекой и провозглашались тосты за все на свете, даже за моллюсков Индийского океана — специальность доктора Алькока.
Второе отделение разнообразной программы прошло также очень весело. Началось оно состязанием в силах. Две партии, по 8 человек в каждой, изо всех сил тащили каждая к себе один из концов веревки, стараясь перетянуть противников. Сначала «тягались» казаки с афридиями, и первые победили, потом киргизы с канджутцами, и опять победила русская партия. Борьба между двумя последними была особенно упорной и продолжительной; зрители следили за ее перипетиями с напряженным вниманием.
Потом состоялся бег взапуски, свободный и в мешках, с перепрыгиванием, вернее, перекувыркиванием через протянутую веревку, и бег взапуски между «сиамскими близнецами», т.е. попарно связанными людьми. Затем канджутцы исполнили красивый воинственный танец с саблями, напоминающий подобный же танец у китайцев. Зрителей все время угощали разными прохладительными напитками и пуншем.
30 августа состоялись «скачки». Около 200–300 всадников собрались на равнине, около соседнего Кызыл-рабата. Были установлены в одну линию трое ворот (столбы с перекладинами); к перекладинам подвесили картофелины, и наездники должны были, проносясь в карьер под воротами, рассечь на всем скаку одним ударом сабли любую из картофелин пополам, что и удавалось многим.
Следующий номер был еще труднее. Картофелины заменили железными кольцами, четыре сантиметра в диаметре; их надо было, также на всем скаку, поддеть и снять кончиком сабли. Это состязание вел сам генерал Джерард, который, поймав два кольца, и остался победителем.
Следующий номер — скачки на верблюдах и яках — вышел очень комичным. Непривычные к спорту верблюды с диким ревом ринулись галопом в ряды зрителей, произведя немалый переполох. Яки, напротив, отнеслись к делу чересчур равнодушно и ни за что не хотели проникнуться праздничным настроением. Двое из них не двинулись с места, несмотря на то что дубинки киргизов так и гуляли по их бокам, один тотчас же повернул назад и отправился в совершенно противоположную сторону, некоторые потрусили в разные стороны, и только двое-трое направились со спокойствием философов по намеченному пути.
На следующий номер смотреть даже было страшно, а участвовать в нем, наверное, и вовсе не сладко. 20 киргизов верхами двинулись в одну сторону от зрителей, 20 в другую и оставили между собой пространство приблизительно в 250 метров. Затем, по данному знаку, они разом ринулись друг другу навстречу, столкнулись, причем некоторым как-то удалось проскользнуть сквозь неприятельский строй целыми и невредимыми, большинство же сшиблось, перепуталось, и образовалась настоящая каша. Диво, что пострадала всего-навсего одна лошадь.
