В погоне за тайной века - Пасецкий Василий Михайлович (версия книг txt) 📗

«Чтобы представить себе опасности Новой Земли, — писал ученый, — не нужно упоминать ни о замерзании голландцев, ни о гибели Вуда, достаточно рассмотреть путешествия, совершенные прежде нас офицерами русского флота на Новую Землю».

Как только буря улеглась, путешественники оставили устье реки Нехватовой и занялись драгированием в Костином Шаре. Уловы оказались чрезвычайно богатыми. Сеть принесла многочисленные экземпляры медуз, морских ежей и звезд, различных рачков, полипов и других морских животных.

Между тем полярная осень вступала в свои права. Все чаще штормило. В тихие дни, как правило, держался туман, мешая не только плаванию, но и научным исследованиям. Начались заморозки. Пожухли голубые незабудки. Забагрянились листья полярных ив. Снег толстым покрывалом лег на берега. О ботанических сборах нечего было и думать. По вечерам небо расцвечивалось сполохами полярных сияний.

Бэр решил возвращаться на Большую землю. 31 августа 1837 года экспедиция покинула Костин Шар, и на двенадцатый день плавания ученые и моряки увидели очертания гостеприимного Архангельска.

Экспедиция Бэра была первой научной экспедицией на берегах Новой Земли. Это, разумеется, не означает, что предыдущие путешествия не имели научного значения. Известные плавания Размыслова и Лудлова — Поспелова, Лазарева и Литке принесли богатые дары науке. Исключительно важное значение для развития научных представлений о природе Арктики имели две новоземельские экспедиции Пахтусова, доставившие первые сведения о круглогодичном метеорологическом режиме этой арктической области. Собранные Пахтусовым данные, по признанию современников, явились сокровищем для климатологов. Однако ни Пахтусов, ни его предшественники, будучи по образованию морскими офицерами, не могли так всесторонне и глубоко проанализировать явления природы, как это мог сделать ученый Бэр — естественник, обладающий огромной эрудицией и исключительной одаренностью. Именно Бэр первым обобщил материалы метеорологических наблюдений Пахтусова и заложил основы климатологии Новой Земли.

Экспедиция Бэра на Новую Землю явилась результатом развития новых тенденций в естественных науках и прежде всего в области географии. В первые десятилетия XIX века в экспедициях русских моряков все чаще и чаще принимают участие ученые-естественники. То были признаки новой эпохи в изучении полярных стран, начало которой положило всемирно известное путешествие Отто Коцебу для отыскания Северо-Западного прохода с участием ученых Эшшольца и Шамиссо. Экспедиция Бэра была важным шагом в исследовании Арктики. За шесть недель Бэру удалось собрать и исследовать 135 видов растений из 160 известных к настоящему времени. Ученый одновременно дал описание млекопитающих, птиц, рыб и низших животных, обитающих в водах и на берегах Новой Земли.

Академия наук выразила Бэру «усердную признательность за столь успешное выполнение возложенного на него важного и многотрудного поручения». Непременный секретарь Академии П. Н. Фусс писал начальнику морского штаба Меньшикову о «глубокой признательности Академии за прикомандирование к экспедиции столь опытного офицера, каков прапорщик корпуса флотских штурманов Циволька, коего знанию дела, знакомству с тамошним краем, неутомимому усердию и любви к наукам экспедиция наиболее обязана своим успехом». [348]

А. К. Циволька.

Заслуги Цивольки были отмечены выдачей ему в качестве награды годового оклада жалования и производством в следующий офицерский чин.

Закончив изучение привезенных сборов, Бэр снова рвется на север.

«Уже по возвращении с Новой Земли в Архангельск, — писал ученый в декабре 1838 года командиру Архангельского порта, — я питал желание посетить следующим летом Лапландию. Но я не отважился пуститься в такое путешествие, пока не испытал на себе, могу ли я перенести лишение летней теплоты. Ныне же, находя, что я, слава богу, еще уцелел, желал бы я, если не помешают другие обстоятельства, побывать летом в Лапландии, куда мы по причине долговременного пребывания на Новой Земле и в Белом море прибыли в 1837 году уже слишком поздно». [349]

Бэр собирался направиться на север Кольского полуострова, осмотреть его бухты и заливы, исследовать Мотовскую губу, Три Острова и Кандалакшский залив, посетить уездный город Колу, а если время позволит, также Кемь или Суму, или из Мотовской бухты совершить поездку в Вардегуз или Тромсё в Норвегии.

«Я бы мог проехать сухим путем до Колы, — писал Бэр, — а оттуда в лодке до Мотовской бухты и с каким-нибудь случаем до Трех Островов, откуда можно почти каждый день найти попутчиков в Архангельск. Но как у Мотовской бухты нет ни одного жилья, а у Трех Островов только дом таможенного чиновника, то кажется предпочтительнее иметь особое судно с хорошею каютою для производства наблюдений и исследований, которые задержат меня в этих бухтах по нескольку недель. На худой конец, можно было бы опять нанять моржового промышленника, но казенное судно, управляемое образованным флотским офицером, было бы лучше…». [350]

Бэр напоминает главному командиру Архангельского порта об их разговоре в 1837 году, когда тот сожалел, что не знал заранее о намерениях ученого, а то предоставил бы в его распоряжение удобный бриг. Если будут трудности с предоставлением казенного корабля, то Бэр готов плыть в Колу на любом попутном судне, лишь бы уменьшить издержки Академии на его новое путешествие.

Одновременно ученый просит обязательно сообщить ему, если море случайно выбросит мертвого кита в Мотовской губе, чтобы он мог произвести исследование этого животного.

Летом 1839 года по просьбе Бэра Академия наук посылает на Кольский полуостров двух ученых, Вильгельма Бетелингка и Александра Шренка, воспитанников Юрьевского университета. Они привозят ценные сведения по геологии и ботанике далекого края.

Бэр снова хлопочет о снаряжении экспедиции в Лапландию.

Академия наук удовлетворяет его просьбу и отпускает в его распоряжение 5927 рублей серебром.

В мае 1840 года Бэр получает письмо от непременного ученого секретаря Академии наук П. Н. Фуса о том, что Академия поручает ему руководство экспедицией, которая должна отправиться «в течение нынешнего лета к берегам Белого и Ледовитого морей». Он немедленно обращается с просьбой в Академию, чтобы ему в помощники был дан его земляк, занимавший кафедру зоологии в Киевском университете, Александр Миддендорф.

«Соединяя в себе отличные сведения с усердием, — писал Бэр министру народного просвещения С. С. Уварову, — он без сомнения будет содействовать к умножению результатов экспедиции. Для него же самого путешествие будет весьма благоприятно, потому что он найдет в Ледовитом море больше добычи для зоологии, нежели в ближайшем к нему Черном море». [351]

Одновременно Бэр посылает другого своего верного помощника, препаратора Филиппова, в Архангельск и просит главного командира тамошнего порта оказать содействие его товарищу в изучении ловли белуг в Мезенском заливе. [352]

Лапландцы ловят рыбу.

3 июня 1840 года Бэр покидает Петербург и отправляется в Архангельск. Через 11 дней на промысловой лодке он выходит в море. Прежде всего ученый направляется к Трем Островам, где три года назад он сделал первые богатые сборы низших морских организмов. Первая стоянка продолжается из-за встречных ветров девять дней. Бэр использует это время для широкого исследования Лапландского берега вблизи реки Поной.