На высочайших вершинах Советского Союза - Абалаков Евгений Михайлович (электронная книга .TXT) 📗
(хорошую услугу ветру оказывали привязанные к рюкзаку лыжи, игравшие
роль паруса).
В скалах же продвижение еще более затруднилось благодаря
колоссальному завихрению и глубокому снегу. Порыва ветра были
настолько велики, что обрывали (и на наши головы) целые пласты снега и
крутили их между скал вместе с вихрями снежной пыли и ледяшек.
Пришлось сбросить рюкзаки та лыжи и, поминутно защищаясь от
угрожающих порывов, двигаться к вершине.
Она оказалась не близко. Перешли на подветренную сторону
гребня. Здесь тише. Когда вновь вылезли на гребень, ураганный вихрь
яростно силился сорвать три наши фигурки, такие крохотные по
сравнению с окружающей гневной стихией.
Маленький тур, сложенный Ленцем, разобрали. Между порывами
ветра в банку добавилась еще одна, наша записочка, и тур был воздвигнут
вновь.
На восток — громадный провал, на дне которого покоится ледник,
стекающий из нескольких цирков (ледник этот уже, конечно, не
Шуровского, как уверял Ленц). Мын-тэке отсюда невероятно эффектен.
Острым красным зубом торчит он, обрываясь на восток колоссальной
стеной. Хороша отсюда и Ужбишка. Высота нашего пика все же метров на
30 выше 5000. Но задерживаться на нем не приходится: снежные вихри
заставляют спешить вниз.
Захватив рюкзаки, прямо по скалам спускаемся к седловине.
Отсюда на лыжах по обледенелому насту зигзагами пытаемся окатиться
вниз. Скольжение происходит исключительно на рантах, разносит сильно.
Ноги быстро устают. Птенчик начал отставать. Виктора вообще что-то не
видно. Двигаюсь один.
255
Узкий кулуарчик кончается неожиданно провалом. Делаю частый
серпантин около самого провала. Зигзаг вправо, выскакиваю на гребешок,
падаю и начинаю сползать. Все попытки удержаться ни к чему не
приводят.
Набираю бешеную скорость и на боку, упираясь лишь рукавицами,
с шипением продолжаю скользить вниз. Стараюсь только не перевернуться
и не полететь через голову... Так и пролетел весь крутой длинный склон.
Думал, все не мне прогорит, настолько от трения горела нога и рука.
Однако кроме рукавиц и штурмовки (огромные дыры) ничего не
пострадало.
Приятно после такого «катанья» съесть полураздавленные
абрикосы, окончательно вымокший и испачкавшийся в кармане сахар и
двинуться широкими зигзагами дальше. Птенец и Корзуи на этом месте
лыжи сняли.
Дальше еду по лавинным сбросам. На другом склоне Птенчик
развивает бешеную скорость. С обледеневшего «пупка» пришлось-таки
спускаться без лыж.
Чтобы не тащить питание обратно в лагерь, на первой морене
расправились с рыбой и прочим. В лагерь пришли рано: без четверти
одиннадцать.
Палатки наши в самом жалком состоянии: некоторые совсем
полегли на землю, другие дали сильный крен. Лишь «черная» к гордости
Птенца стоит непоколебимо.
С Мын-тэке ребята пришли к четырем часам, объявив со скрытой
горечью, что на вершину не взошли... Конечно, много жалоб на виновника
неудачи — шквальный вихрь, причем каждая партия рассказывала о
страшных порывах и убеждала, что у них эти порывы ветра были сильнее,
чем у другой группы. К вечеру ветер стих.
6 июля. Хороший день. Отдыхаем.
256
Явились рабочие починять дорогу. Вскоре пришел караван с юртой.
Все это приготовление к приезду начальника Воронова.
Внизу дорожку разделали исключительную, в пору лишь цветами
усыпать... Наши многострадальные ишачки идут приплясывая и, верно,
думают: «Вот если бы начальство приезжало сюда пораньше, мы бы не
ломали себе ног в течение стольких дней и недель».
После ужина, глядя на яркие звезды, запели было песни, да Виталий
унял.
8 июля. Опять сильный ветер. Восхождение не состоялось. Я с
ребятами пошел под Оловянную стену.
Повстречались с геологами, обследовавшими низ Стены. Они с
азартом напали на рудные свалы. Вдруг грохнула лавина и, перескочив как
раз через рудные выходы, прошла по еще свежим следам геологов. Как
серны, побежали вверх геологи, хотя лавина и без того никак не могла
достать их.
Мы набрали образцов. Ребята отправились в лагерь, а я решил
двинуться на запад, в цирк. Долго шел по глубокому размякшему снегу.
Дошел до остатков лавины, увлекшей некогда Андрея... Сразу же увидел
его белый шлем, затем рукавицу. Выше обнаружил кусок лыжной палки и
лишь очки разыскивал действительно долго, но все же нашел и их, и
целыми. Вернулся в лагерь.
К вечеру на леднике показались фигуры. Первым подошел
Майский, сухой и довольно крепкий блондин, секретарь Исфаринского
райкома партии, видимо, простой и славный парень. Позже подошел
Сармин. В последней толстой фигуре, сделавшей огромный зигзаг, прежде
чем влезть, мы сразу же почувствовали начальника Воронова.
Угостили гостей чаем. От яблок, только что привезенных нам, они
отказались и, глядя на опустошенный наполовину ящик, удивились:
«Неужели вы уже сейчас столько съели?».
257
Производственное совещание. Поговорили о всех делах. Показали
образцы. Майскому я дал свои прожженные ботинки, ибо для него ботинок
не привезли и он хотел идти на Стену в сапогах. Ленц снабдил его
варежками. Итак, договорились: завтра в два часа ночи гости двинутся на
Стену.
Когда они ушли, мы занялись сборами. Шутка ли: двенадцать
человек пойдут через перевалы на Стену и это исключая четырех, которые
пойдут в лоб. То-то будет суматоха!
Ребята еще долго обсуждали, кто пойдет в связке с Вороновым и
как мы будем его «транспортировать» со второго склона.
Вдруг шум шагов и голос: «Где начальник? Записка!»
При свете спички Виталий читает:
«Не пойдем»... Ну, так и знал!
В лагере хохот.
Ленц говорит:
— Завтра! Морген! Рано-рано!..
Опять смех. И еще долго в лагере царит веселое оживление.
10 июля. Ясное утро.
После завтрака (дежурный Миша) явился Ашур и с достоинством
подал нам «бумагу». В этой бумаге значилось, что геологи идут на Черную
гору (ее было решено разрабатывать) и нас приглашают туда же.
Сборы заняли достаточно много времени, ибо некоторые, в том
числе Птенчик, умывались и чистили перышки нестерпимо долго. Вышли
прямо на ледник, не заходя в кибитку, но известив о своем выходе
страшным криком.
На правом склоне заметили свежие следы, очевидно геологов, и
устремились по ним. Солнце ослепительным светом заливает снежники.
Вершины купаются в его лучах. Становится жарко. Геологов нагнали на
осыпи, за ледником Архара.
258
Здесь группа разделилась: ребята с геологами пошли дальше, я и
Виталий по заданию Воронова покатили на лыжах к ледопаду. Нужно
было наметить и обследовать возможный путь для транспортировки руды
с Черной горы.
Взяв влево, залезли в трещины. Тогда перебрались вправо и
неплохо скатились по уже знакомому длинному снежнику. Снег на этот
раз неважный: жесткий, с пятнами свежевыпавшего. Поднялись по
впадине между снежником и ледопадом. Это единственное приличное
место для спуска руды; правда, довольно длинное и крутое, но спокойное.
Выше пошли совсем спокойные поля, по которым мы и дошли до гребня
Черной горы, обследовав, таким образом, весь путь будущей трассы.
Геологов нагнали в начале подъема на стенку. Большинство из них
чувствует себя неуверенно, особенно обогатитель. Высоко, конечно, они
не полезли, заявив, что там смотреть нечего, жилы бедны.
Я полез вверх. У гребня ко мне присоединился Ленц, и по осыпной
