На высочайших вершинах Советского Союза - Абалаков Евгений Михайлович (электронная книга .TXT) 📗

попытке раздеться едва не отморозили ноги. Но потом или уже мы

привыкли, или натянутые носки помогли, во всяком случае в промежутках

меж порывами ветра казалось даже тепло.

После обеда делаем вылазку. Вначале тяжело. Едва подтягиваемся,

ибо дежурит Ленц и, как всегда, изобилие вкусной еды.

Вскоре я опередил ребят и полез вверх. Незаметно добрался до

Петушка. Подумал: почему бы не траверсировать его вершину?

При взгляде вниз благоразумие подсказывало, что обратный путь

становится все более далеким. Но при взгляде вверх и при мысли о том,

сколько трудных мест уже позади и в случае отступления их уже не

миновать — отбросил все сомнения. Я лез все выше и выше, брал все

новые препятствия.

И вот я на вершине... Ветер рвет. Спешно делаю зарисовки в

246

блокнот и складываю тур. Идет снег. Спуск по знакомой стенке. В одном

месте застрял — ни взад, ни вперед — и крутился до дрожи в коленках.

Наконец справился.

Крупной осыпью, с камня па камень, острыми скалками (что

просвечивают насквозь) добрался до вершины с туром, на которую

поднимались в начале этого сезона. Рисую Мын-тэке. Замерз зверски. От

холода ледник совсем плохо «улегся» на бумаге — без пространства, без

глубины.

Одеревеневшие ноги едва держатся на камне. Тут бы пробежаться,

погреться, а нельзя. Постепенно пошел быстрее, согрелся, а затем и вовсе

легко запрыгал с камня на камень.

К вечеру налезли облака. Клубятся снизу. Чуть снежит.

Пришел геолог Миляев. Установили еще одну привезенную сегодня

палатку. Завтра выход.

25 июня. Подъем в 2.30. Выход в 3.15.

Двое идут на Мын-тэке. Трое — к Черной горе, на перевал и

прилегающую к нему вершину для ознакомления с юго-восточным

бассейном. Четверо (в том числе и я) выходят на Стену.

Уже на леднике выяснил, что идем не кругом, а в лоб. Предложил

идти кругом. Все согласились. Под большим камнем оставили кошки и

двинулись дальше налегке.

Лезем на крутую стенку перевала. Снег стал достаточно жестким,

держит хорошо. Влезли довольно быстро. С перевала увидели на другой

стороне ледника три маленькие точки: это ребята двигаются к

перевалу. Как ничтожно малы эти люди среди горных громад!..

Солнце осветило край снежного цирка. Далеко за перевал уйти нам

не удалось. Пришлось остановиться: геолог Миляев, жаловавшийся, что

ему нечем дышать, почувствовал себя плохо. Стало ясно, что состояние

его не блестяще и работать на Стене, если даже и дойдет, он не сможет.

247

Подкрепляемся (Миляев ничего не ест) и начинаем спуск вниз. Если

обернуться назад, то можно увидеть, как полоска наших следов идет, идет

и обрывается на середине громадного снежного поля...

У ребят замерзли ноги. Отогревают, сидя на камнях близ перевала.

Я пользуюсь случаем, быстро делаю глазомерную съемку неясного еще

ледника. Спустились довольно быстро с подкатцем внизу. Миляев немного

отстает. Вниз по леднику брести легче. Удачно прошли все трещины, лишь

Виталий чуть завалился. Я опередил ребят и пришел к лагерю намного

раньше других. Десять часов утра — рекорд самого раннего возвращения...

Развел костер. Тихо припекает неяркое солнышко. Подошли еще

двое, а к приходу Миляева и чай был готов. Напоил его чаем и уложил,

чтобы отлежался, прежде чем идти в Тамынген.

Около трех часов послышались крики. Кричал Ленц. Вскоре я

увидел на снежнике две движущиеся точки. В 3 час. 30 мин. ребята

спустились в лагерь. Их восхождение на Мын-тэке не состоялось. Как ни

бились на скалах — то стенка, то снег по пояс. Пришлось вернуться. А до

вершины совсем близко было. Взошли на соседнюю вершину — Пик

САВО*.

Ленц говорит, что они с ребра Мын-тэке видели ледник

Шуровското, текущий от раздельного гребня пика Архар.

Небо безнадежно заволокло облаками. Посыпалась крупа и с ветром

зашумела о палатку. В палатках затихло: спят или жуют что-нибудь.

27 июня. Хорошее утро. Ослепительно сияют вершины ледникового

цирка.

После плотного завтрака, приготовленного Мишуком, без долгих

сборов идем в Тамынген для доклада начальству.

Сбежали быстро. Решили устроить себе отдых на траве в арчевой

роще. Кругом цветет прекрасный сад. Темные кущи арчи пятнами резко

* САВО – Средне-азиатский военный округ.

248

выделяются на белом фоне вершин. Внизу под нами ковер яркой зелени,

испещренный синевой цветов. Солнце пронизывает все горячими лучами.

От земли поднимаются испарения и благоухания трав и цветов. Воздух как

бы напоен их ароматом.

Наши тела с радостью освобождаются от курток и штурмовок

навстречу живительным лучам. Ребята резвятся как дети. Я пытаюсь

схватить

все

окружающее

акварелью.

Трудно

передать

всю

материальность, всю мощь окружающего. Успел сделать два этюда.

Спустились вниз. Договорились с начальством, что наряду с

окончательным разрешением проблемы Оловянной стены поведем работу

по обследованию ледника Рама и перевала в Ак-су, а также Гранитного

нотка. Задачи очень интересные и приятно, что не нужно вcе время сидеть

на одной Оловянной стене.

В лагерь возвратилась уже в сумерки по закрытому тенью леднику.

28 июня. С утра довольно хорошая погода, но уже к обеду Стена

закрылась туманом.

Часа в два поднялись топографы. Их давно уже ждут двое рабочих.

Топографы передохнули и хотели были двинуться на съемку. Но уже всю

Стену заволокло низко надвинувшимися облаками и крупные дождевые

капли забарабанили о палатку. Дождь разошелся и, видимо, надолго.

Топографы отсиживаются в нашей палатке.

Пришел прораб Троянов и совсем уже к вечеру — Саты-Валды с

ишаком, груженным спальными мешками b продуктами.

Дождик (первый за время нашего пребывания), наконец, стих.

Топографы ушли, оставив планшет, мензулу и поручив нам поставить для

них вешки на жиле.

Читаю письмо из Москвы.

1 июля. Чудесное утро.

Рано. Еще все спят. Я вышел на лыжах. На склоне снег передуло и

249

идти хорошо лишь с левой стороны. Исколесил весь склон. Под конец

подошли ребята и устроили слалом меж палок. Валя и Мишук безнадежно

застревали среди леса препятствий.

На завтрак Корзун угощает сладкой кашицей в небольшом

количестве. Продукты, увы, на исходе, а каравана все нет и нет.

Нет и Ленца, ушедшего в Исфару.

Погода весь день чудесная. Ходим в одних трусах (кожа уже

привыкла и не обгорает). Просушиваем снаряжение. Готовимся к походу.

Завтра в три часа ночи выход на Стану. Двое (Валя и Мишук) идут к

перевалу Ак-су. Сборы, как обычно, с вечера.

2 июля. Встали в три часа. Ночь звездная и не очень темная: видимо,

от ярких звезд есть какие-то отсветы...

К перевалу подошли еще в совершенной темноте. Снег на склоне

оказался достаточно жестким, идти было легко.

С перевала двое безлыжных (Троянов и Саты-Валды) пошли без

задержки по указанному нами пути и сразу же скрылись в темноте.

Зашипели лыжи о заледеневший перемещенный наст. Снег жуткий; лыжи

бросает в разные стороны. Почти уже внизу обогнал пешую пару.

Медленно двигаемся на второй перевал. Вскоре пришлось снять

лыжи и покричать Мишуку (его что-то долго не видно, видимо, опять

свалился). Наконец он откликнулся.

На снегу следы.

— Волчьи! — убежденно говорит Птенец.

— Не может быть! — искренно удивляюсь я. Подхожу с фонариком,

освещаю и вижу след... скатившегося комка снега.