Паровой дом - Верн Жюль Габриэль (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Поезд продолжал спускаться с длинных равнин Северной Индии, оставив за несколько миль на западе, Барейли, один из главных городов в Рохилькенде. Он подвигался среди лесов, населенных птицами, яркими перьями которых заставлял нас любоваться Матьяс Ван-Гит, то по равнине сквозь чащу колючих акаций вышиной в два или три метра, называемых англичанами Walit-a-bit-bush. Там встречались в большом количестве кабаны, очень лакомые до желтой ягоды этих кустов. Некоторые из толстокожих были убиты, не без опасности, потому что эти животные чрезвычайно дикие и опасные. В разных случаях капитан Год и Калагани обнаруживали хладнокровие и отвагу незаурядных охотников.
Между Филибитом и Этавахом поезд должен был проехать часть Верхнего Ганга.
Весь подвижной состав зверинца был отделен, и паровой дом, превратившись в плавучий аппарат, легко перебрался с одного берега на другой по поверхности воды.
Этого нельзя было сделать со зверинцем Матьяса Ван-Гита. Потребовался паром, и клетки должны были переплыть две реки одну после другой. Но хотя этот переезд потребовал некоторого времени, он совершился без больших затруднений. Это был не первый опыт поставщика, и его люди переезжали много рек, когда ехали к гималайской границе.
Словом, без всяких приключений, о которых стоило бы рассказать, 17 сентября доехали мы до железной дороги из Дели в Аллахабад, шагов за сто до Этавахской станции.
Там наш поезд разделился на две партии, которым не предназначено было соединяться.
Первая должна была продолжать спускаться к югу по территории обширного королевства Синдии, чтобы достигнуть Виндхийских гор и Бомбейской провинции.
Вторая, поставленная на платформу железной дороги, ехала в Аллахабад и оттуда по Бомбейской железной дороге достигнет прибрежья Индийского моря.
Остановились и устроили на ночь кочевье. На другой день, на рассвете, пока поставщик поедет по юго-восточной дороге, мы пересечем эту дорогу под прямым углом и примем направление почти параллельное семьдесят седьмому меридиану.
Но в то время, как Матьяс Ван-Гит расставался с нами, он должен был также расстаться с прислугой, которая более не была ему нужна. За исключением двух индусов, необходимых для ухода за клетками во время путешествия, которое должно было продолжаться не более двух или трех дней, ему не нужен был никто. На пристани в Бомбее, где Ван-Гита ждал корабль, отправлявшийся в Европу, его товар перенесут обыкновенные грузчики с пристани. Таким образом, некоторые из его чикарей сделались свободны, и главное Калагани. Известно, каким образом и почему мы искренно привязались к этому индусу после услуг, оказанных им полковнику Мунро и капитану Году.
Когда Матьяс Ван-Гит отпустил своих людей, Банксу показалось, что Калагани не знал, куда деваться, и спросил его, не удобно ли ему ехать с нами до Бомбея. Калагани, подумав с минуту, принял предложение инженера, и полковник Мунро выразил ему удовольствие, которое чувствовал, что может быть ему полезен. Итак, индус будет причислен к прислуге парового дома и своим знанием этой части Индии мог быть очень нам полезен.
На другой день мы отправились. Пары были разведены, Банкс отдал Сторру приказание быть готовым.
Оставалось только проститься с поставщиком; с нашей стороны это произошло очень просто. С его стороны, конечно, гораздо театральнее. Благодарность Ван-Гита за услугу, которую оказал ему полковник Мунро, приняла, конечно, дополнительную форму. Он замечательно «сыграл» это последнее действие и был великолепен в важной сцене прощания. Движением мускулов он так повернул свою правую руку, что ладонь сделалась обращена к земле. Это означало, что на сем свете он никого не забудет, он обязан полковнику Мунро, и что если признательность изгнана из этого мира, то она найдет убежище в его сердце. Потом он повернул ладонь и поднял ее к зениту. Это означало, что даже там чувства в нем не угаснут и что целая вечность не может оплатить оказанного ему одолжения.
Полковник Мунро поблагодарил Матьяса Ван-Гита как следовало, и через несколько минут поставщик домов Гамбургского и Лондонского исчез из наших глаз.
Глава шестая. ОТ КАЛЬКУТТЫ ДО ИНДОСТАНА
Вот в каком положении находились мы 18 сентября, рассчитывая от места отъезда, места остановки и места приезда:
1. От Калькутты тысяча триста километров.
2. От гималайской санитарной станции триста восемьдесят километров.
3. От Бомбея тысяча шестьсот километров.
Из этого перечня ясно, что мы не совершили еще и половины нашего пути, но считая семь недель, проведенных паровым домом на гималайской границе, прошло более половины времени, назначенного для этого путешествия. Мы оставили Калькутту 6 марта. Через два месяца, если ничто не помешает нам, мы думали достигнуть западного прибрежья Индостана.
Притом наш маршрут будет убавлен в некоторой степени. Намерение избегать больших городов, замешанных в мятеже 1857 года, принуждало нас прямее спускаться к югу. По великолепным провинциям королевства Синдии шли прекрасные экипажные дороги, и стальной гигант не должен был встречать никакого препятствия, по крайней мере до центральных гор. Следовательно, путешествие должно было совершиться в самых лучших условиях, легко и безопасно.
Дорога делалась еще легче от присутствия Калагани в паровом доме. Этот индус прекрасно знал всю эту часть полуострова. Банкс мог в этом удостовериться в тот же день. После завтрака, пока полковник Мунро и капитан Год отдыхали. Банкс спросил Калагани, каким образом он несколько раз бывал в этих провинциях.
— Я служил, — ответил Калагани, — в одном из тех многочисленных Банджерских караванов, которые перевозят на быках зерновые хлеба или для правительства, или для частных лиц. Раз двадцать поднимался и спускался по центральным и северным областям Индии.
— Эти караваны еще ходят по этой части полуострова? — спросил инженер.
— Да, — ответил Калагани, — и в это время года я буду очень удивлен, если мы не встретим группы банджерцев, идущих к северу.
— Ваше знакомство с этими территориями, Калагани, очень нам полезно, — сказал Банкс. Вместо того чтобы проезжать по большим городам королевства Синдии, мы отправимся по деревням, и вы будете нашим проводником.
— Очень охотно! — ответил индус тем холодным тоном, который был ему свойствен и к которому я не смог еще привыкнуть.
Потом он прибавил:
— Хотите я укажу вам общее направление, которого вы должны держаться?
— Пожалуйста.
Говоря это, Банкс разложил на столе карту этой части Индии, чтобы проверить точность сведений Калагани.
— Ничего не может быть проще, — продолжал индиец. — Линия почти прямая приведет нас от делийской железной дороги к бомбейской, которые соединяются в Аллахабаде. От этавахской станции, которую мы оставили на границе Бунделькунда, надо переехать незначительную речку, Джамну, и от этой границы до Виндхий-ских гор, вторую реку, Бетву. В случае, если даже эти две реки разлились вследствие дождевой поры, плавучий поезд, я думаю, без труда переедет на другой берег.
— Затруднений серьезных не будет, — ответил инженер, — а когда мы приедем в Индию?
— Мы повернем немного к юго-востоку, чтобы отыскать удобное ущелье. Там опять никакое препятствие не помешает нашему проезду. Я знаю одну удобную дорогу. Ездят предпочтительно по Сингурскому ущелью.
— Разве наш стальной гигант не может проехать там, где проезжают лошади? — спросил я.
— Конечно, может, — ответил Банкс, — но за Сингурским ущельем местность очень гористая. Нельзя ли подъехать к Виндхийским горам через Бхопал?
— Там много городов, — ответил Калагани, — их трудно избежать, и там сипаи особенно отличились в войне за независимость.
Меня немножко удивило, что Калагани именовал «войной за независимость» мятеж 1857 года. Но не надо забывать, что это говорил не англичанин, а индус. Притом казалось, что Калагани не участвовал в мятеже, или по крайней мере он ничего никогда не говорил, что могло бы заставить это думать.
