Паровой дом - Верн Жюль Габриэль (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Глава пятая. ПРОЩАНИЕ С МАТЪЯСОМ ВАН-ГИТОМ
Во весь остаток ночи не случилось ничего ни вне, ни внутри ограды. Дверь на этот раз была заперта крепко. Каким образом могла она отвориться в ту минуту, когда стая лютых зверей окружила частокол? Это было непонятно, потому что сам Калагани задвинул тяжелые запоры.
Капитан Год порядочно страдал от своей раны, хотя расцарапана была только кожа. Но он чуть было не лишился правой руки.
Я со своей стороны не чувствовал никакой боли от сильного удара хвостом, бросившим меня наземь.
Поэтому мы решили вернуться в паровой дом, как только начнет рассветать.
Матьяс Ван-Гит, несмотря на сожаление, что лишился троих людей, не приходил в отчаяние, хотя потеря буйволов должна была поставить его в некоторое затруднение в минуту отъезда.
— Это случайность нашего ремесла, — сказал он, — и я как будто предчувствовал, что со мною будет какое-нибудь приключение в этом роде.
Потом он велел похоронить трех индусов, останки которых были зарыты в углу крааля так глубоко, чтобы звери не могли их отрыть.
Когда пришли в нижнюю часть Таррианского леса, рассвело, и, пожав руку Матьясу Ван-Гиту, мы простились с ним.
Поставщик хотел дать нам в провожатые по лесу Калагани и двух индусов. Его предложение было принято, и в шесть часов мы вышли из крааля.
Наше возвращение не ознаменовалось никакой дурной встречей. От тигров и пантер не осталось и следов. Лютые звери, плотно насытившись, без сомнения, вернулись в свои логовища, и теперь было не время выгонять их оттуда.
Что касается буйволов, убежавших из крааля, то они или были загрызены и валялись в высокой траве, или заблудились в глубинах Тарриани, и нечего рассчитывать, что инстинкт приведет их в крааль. Поставщик должен был считать животных потерянными для себя.
На рубеже леса Калагани и два индуса оставили нас. Час спустя Фан и Блан возвестили своим лаем наше возвращение в паровой дом.
Я рассказал Банксу о наших приключениях. Разумеется, он нас поздравлял с тем, что мы так дешево отделались! Слишком часто в нападениях такого рода ни один из атакованных не мог вернуться и рассказать о подвигах нападающих.
Капитан Год волей-неволей должен был носить руку на перевязи; но инженер, медик экспедиции, не нашел ничего опасного в его ране и уверял, что через несколько дней все пройдет.
Но хотя капитан Год и прибавил тигра к сорока восьми красовавшимся в его списке, ему было очень досадно, что он получил рану и не мог отплатить за нее.
На другой день, 27 августа, после полудня раздался громкий радостный лай собак. Он возвестил о возвращении полковника Мунро, Мак-Нейля и Гуми на станцию. Их прибытие доставило нам истинное облегчение. Благополучно ли совершил свою экспедицию сэр Эдвард Мунро, мы еще не знали. Он возвратился здрав и невредим, это было главное.
Банкс сейчас подбежал к нему и, пожимая полковнику руку, спрашивал его глазами.
— Ничего! — кратко ответил полковник Мунро.
Это слово означало не только то, что поиски, предпринятые на непальской границе, не привели ни к какому результату, но что и всякий разговор об этом становился бесполезен. Он как будто говорил нам, что об этом нечего говорить.
Мак-Нейль и Гуми, которых Банкс расспрашивал вечером, были откровеннее. Они рассказали, что полковник Мунро действительно хотел взглянуть на ту часть Индостана, где Нана Сахиб укрылся до своего появления в Бомбейской провинции. Удостовериться, куда девались товарищи набоба, узнать, не осталось ли следов на индо-китайской границе, постараться узнать, не скрывается ли Нана Сахиб или его брат Балао-Рао в этом крае, не находящемся под владычеством англичан, такова была цель сэра Эдварда Мунро. После этих розысков стало несомненным, что мятежники оставили этот край. От лагеря, где происходили ложные похороны, имевшие целью распространить слух о смерти Нана Сахиба, не осталось и следа.
О Балао-Рао тоже не было никаких известий. О его товарищах не слышно было ничего такого, что позволило бы пуститься по их следам. Набоб был убит в Сатпурских горах, сподвижники его, вероятно, скрылись за границей полуострова, так что правосудие нельзя уже было совершить. Оставить гималайскую границу, докончить наш маршрут от Калькутты до Бомбея, вот о чем должны были думать.
Отъезд был решен и назначен через неделю, 3 сентября. Надо было дать капитану Году время совершенно излечить рану. С другой стороны, полковнику Мунро, очевидно утомленному путешествием в трудной стране, требовалось отдохнуть несколько дней.
Тем временем Банкс начинал готовиться. Привести наш поезд в такое состояние, чтобы он мог спуститься в равнину и отправиться по Гималайской дороге в Бомбейскую провинцию, должно было занять его на целую неделю.
Решено было во второй раз изменить маршрут, чтобы избегнуть больших северо-западных городов: Мирута, Дели, Агры, Гвалиора, Джанси и других, в которых мятеж 1857 года произвел слишком большие опустошения. С последними мятежниками восстания должно было исчезнуть все, что могло напомнить о нем полковнику Мунро. Наши подвижные дома поедут по провинциям, не останавливаясь в главных городах, но край стоило посетить за его естественные красоты. Громадное королевство Синдия в этом отношении не уступает никакому другому. Перед нашим стальным гигантом раскроются самые живописные дороги полуострова.
Муссон прекратился с дождевой порой, период которой не простирается дальше августа. Первые дни сентября обещали приятную температуру, что должно было сделать менее тягостным вторую часть путешествия.
На второй неделе нашего пребывания на санитарной станции Фокс и Гуми должны были делаться ежедневными поставщиками кладовой. В сопровождении собак обходили они средний пояс, изобиловавший куропатками, фазанами, дрофами. Эта дичь, сохраняемая на леднике парового дома, должна была доставить превосходное кушанье для дороги.
Еще два или три раза посещали мы крааль. Там Матьяс Ван-Гит также занимался приготовлениями к отъезду в Бомбей, принимая свои неприятности как философ, ставящий себя выше мелких или больших зол жизни.
Известно, что десятый тигр, стоивший так дорого, дополнил зверинец. Матьясу Ван-Гиту надо было только достать буйволов. Ни один из жвачников, убежавших во время атаки, не возвратился в крааль. Всего вероятнее, что разбежавшись по лесу, они погибли насильственной смертью. Заменить их в этих обстоятельствах было трудно. С этой целью поставщик послал Калагани на соседние фермы и местечки около Тарриани и ждал его возвращения с некоторым нетерпением.
Последняя неделя нашего пребывания на санитарной станции прошла без всяких приключений. Рана капитана Года залечивалась мало-помалу. Может быть, он намеревался заключить свою кампанию последней экспедицией, но должен был отказаться по настоянию полковника Мунро. Так как рука все еще болела, зачем подвергать себя опасности! Если какой-нибудь лютый зверь встретится ему на дороге во время путешествия, не будет ли он иметь случай наверстать свое?
— Притом, — заметил ему Банкс, — вы еще живы, капитан, а сорок девять тигров умерли от вашей руки, не считая раненых. Победа на вашей стороне.
— Да, сорок девять, — ответил капитан, — но мне хотелось бы дополнить до полсотни!
Очевидно, он очень этого желал.
Настало 2 сентября. Это было канун нашего отъезда. В этот день, утром Гуми предупредил нас о посещении поставщика.
В самом деле, Матьяс Ван-Гит в сопровождении Калагани пришел в паровой дом. Конечно, в минуту отъезда он хотел проститься с нами по всем правилам.
Полковник Мунро принял его дружелюбно. Матьяс Ван-Гит пустился в ряд периодов своей обычной фразеологии. Но мне казалось, что его комплименты скрывали какую-то тайную мысль, которую он не решался высказать.
И именно Банкс коснулся вопроса, когда спросил Матьяса Ван-Гита, удалось ли ему найти упряжь.
— Нет, мистер Банкс, — ответил поставщик. — Калагани напрасно обошел все деревни, хотя он был уполномочен мною, он не мог достать и пары этих полезных жвачников. Я принужден признаться с сожалением, что у меня нет никаких средств доставить мой зверинец на ближайшую станцию. Побег моих буйволов, причиненный нападением в ночь с 25 на 26 августа, ставит меня в некоторое затруднение… Мои клетки со своими четвероногими обитателями, тяжелы… и…
