В гостях у эмира Бухарского - Крестовский Всеволод Владимирович (бесплатная регистрация книга TXT) 📗

Остановка нашего по?зда для завтрака и кормежки лошадей посл?довала ровно въ девять часовъ утра, на урочищ? Караулъ-Базаръ, находящемся въ разстояніи двухъ ташей отъ Кошъ-Сардобскаго караванъ-сарая. На половин? разстоянія между этими пунктами есть еще одна каменная юртообразная цистерна, съ примыкающими къ ней съ двухъ боковъ кирпичными полуюртами, для укрытія караванщиковъ на ночлег? и во время бурановъ, [107] но она осталась н?сколько въ сторон?, вл?во отъ нашего прямаго пути, и мы туда не за?зжали.

Караулъ-Базаръ расположенъ среди голой мелкодонной котловины съ широко и полого расходящимися подъемами. Тутъ находится такой же путевой дворъ, какъ и на Какыръ- и Кошъ-Сардобахъ, только разм?ры караванъ-сарая еще шире, выше и вообще грандіозн?е. Оно, впрочемъ, и не мудрено, такъ какъ зданіе это строено знаменитымъ Абдуллахъ-ханомъ, что и безъ поясненій со стороны туземцевъ вы сразу же угадываете по его широкимъ разм?рамъ, по общему величественному характеру постройки и по мозаичной облицовк?, кое-гд? еще уц?л?вшей на верхнихъ частяхъ ст?нъ, фронтонахъ и карнизахъ. Клочки и обрывки вязевыхъ арабскихъ надписей и разноцв?тныхъ арабесокъ даютъ еще н?которую возможность представить себ? это изящное произведеніе строительнаго искусства въ томъ вид?, въ какомъ оно красовалось тутъ л?тъ за дв?сти до нашего времени. Но увы! его прелестные узоры, его дивная мозаика, сохранившая всю св?жесть своихъ красокъ, съ каждымъ годомъ все бол?е и бол?е выщербливаются и отпадаютъ кафля за кафлей, и уже недалеко время, когда отъ нихъ не останется ничего, такъ какъ со временъ Абдуллахъ-хана уже никто и никогда больше не заботился о поддержаніи подобныхъ построекъ. А глядя на нихъ, даже и въ нын?шнемъ полуразрушенномъ, жалкомъ ихъ состояніи, вы все-таки воочію видите, что значитъ зиждительный геній и вкусъ великаго челов?ка. Но т?мъ оскорбительн?е кажется это пренебреженіе посл?дующихъ покол?ній къ великимъ памятникамъ прошлаго. Невольно раздается вопросъ: какъ и почему, всл?дствіе какихъ причинъ было допущено такое пренебрежительное запущеніе зданій, которыя, казалось бы, должны составлять одинъ изъ предметовъ національной гордости? Отв?тъ будетъ очень куріозенъ: допущено все это изъ-за „государственной экономіи“.

Д?ло въ томъ, что такіе великіе государи какъ Тимуръ, Улугъ-бекъ и въ особенности Абдуллахъ, понимали, что экономическое благосостояніе Трансоксаніи главн?йшимъ образомъ заключается въ ея центральномъ положеніи между Китаемъ и Индіей, съ одной стороны, и между западною Азіей и Европой, съ другой, и что вся транзитная торговля между этими странами неминуемо должна была направляться чрезъ трансоксанскія степи. Поэтому названные государи старались бол?е всего о благосостояніи своихъ путей сообщенія. Съ этою ц?лію они разрабатывали дороги въ горахъ и ущельяхъ, строили прочные каменные мосты, въ орошенныхъ м?стностяхъ обсаживали дороги тутовыми и иными широков?твистыми деревьями, чтобы доставить путнику въ знойную пору благодатную т?нь, а въ безводныхъ м?стахъ сооружали цистерны и караванъ-сараи. По свид?тельству Тарихи-Мекимъ-хани, при Абдуллах? вс? дороги въ Трансоксаніи были снабжены помильными столбами (ташъ), и сообщеніе производилось въ широкихъ разм?рахъ посредствомъ правильно и хорошо устроенныхъ почтъ (ямъ); степные пути оберегались воинскими командами, располагавшимися при сардобахъ и рабатахъ, и на обязанности этихъ отрядовъ лежало конвоированіе каравановъ и защита ихъ отъ туркменскихъ хищниковъ. Такимъ образомъ безопасная торговля и международныя сношенія распространили въ то время во вс?хъ слояхъ бухарскаго народонаселенія давно невиданное благосостояніе, не говоря уже о томъ, что правительство постоянно получало хорошій доходъ отъ сбора (зякетъ) съ проходящихъ каравановъ за пользованіе цистернами и караванъ-сараями.

Къ сожал?нію, посл?дующіе государи изъ дома Аштар-ханидовъ и первые изъ нын? властвующей въ Бухар? династіи Мангытъ не находили нужнымъ поддерживать „роскошь“ построекъ „расточительнаго“ Абдуллахъ-хана. Они искали себ? популярности совс?мъ другими путями и думали взять во мн?ніи народа только своимъ ханжествомъ да публичнымъ смиреніемъ предъ высокопоставленными муллами и юродствующими дервишами, паломничествомъ въ Мекку и стремленіемъ къ полной замкнутости государства и къ совершенной обособленности восточнаго мусульманства не только отъ кяфыровъ Китая и Индіи или шіитовъ Персіи, но даже и отъ западнаго мусульманства Турецкой имперіи. Въ главную доблесть вс?мъ и каждому вм?нялись уже не занятія науками, искусствами, ремеслами и торговлей, а только ханжество и изув?рство, основанное на чисто вн?шнемъ исполненіи религіозныхъ требованій. Это направленіе дошло наконецъ до своихъ геркулесовыхъ столбовъ въ лиц? зелотствовавшаго эмира Маассума, перваго хана изъ дома Мангытъ, [108] который од?вался въ рубище, ?лъ только самую грубую пищу, ?здилъ на худой кляч?, сократилъ до-нельзя придворный штатъ и содержаніе военныхъ и административныхъ чиновъ, жилъ въ грязи и могъ проводить ц?лые дни въ убогой палатк? на дырявомъ ковришк?, погрузясь въ религіозное созерцаніе. Зам?чательн?е всего, что вс? эти юродства прод?лывались „изъ принципа“, ради государственной экономіи» и осм?янія земнаго блеска, чему первый прим?ръ Маассумъ возжелалъ показать на себ? самомъ.

Но что же въ конц? концовъ изо всего этого вышло?

Вышло то, что съ прекращеніемъ отпуска денегъ на поддержаніе полезныхъ общественныхъ учрежденій, а главное придорожныхъ сардобъ и рабатовъ, вс? эти прекрасныя зданія пришли въ крайній упадокъ, колодцы засорялись, заносились песками и потому либо изсякали, либо вода ихъ становилась негодною къ употребленію. По свид?тельству Сеида Ракима, Самаркандъ и Бухара еще въ 1030 (1620) году были ус?яны великол?пными зданіями, сооруженными въ посл?днихъ в?кахъ, но вскор? зат?мъ, но нерад?нію правительства о необходимыхъ починкахъ, зданія эти совершенно развалились и погибли. Такъ погибали медрессе, богад?льни, мосты и даже многіе оросительные каналы. Воинскія конвоирныя команды, ради экономіи, были сняты со степныхъ постовъ — и движеніе по дорогамъ стало не только затруднительнымъ по отсутствію путевыхъ удобствъ, но и крайне опаснымъ отъ разбойничьихъ нападеній, въ которыхъ теперь отличались не одни уже туркмены, но и собственная бухарская сволочь. Всл?дствіе вс?хъ этихъ причинъ торгово-караванное движеніе сократилось до minimum, попутные города и м?стечки, жившіе торговлей съ проходящими караванами, пришли въ упадокъ, многія населенныя м?стности превратились въ пустыри, и въ настоящее время только сл?ды арыковъ да придорожныя развалины ц?лыхъ городовъ безмолвно свид?тельствуютъ путешественнику о былыхъ временахъ процв?танія и богатства этого края. Въ конц? концовъ, общее обнищаніе и даже уменьшеніе народонаселенія, общая косность, полный упадокъ искусствъ и ремеслъ, даже до окончательнаго забвенія н?которыхъ изъ нихъ, были естественными сл?дствіями этой своеобразно понятой «государственной экономіи». Загоняя подобную экономію на грошахъ, не позволяя себ? тратить на себя бол?е одной тенги (20 коп.) въ день и бол?е одного верблюжьяго халата въ годъ, эмиръ Маассумъ нич?мъ инымъ, какъ только своими экономическими принципами вконецъ подрывалъ самые существенные источники народнаго и государственнаго благосостоянія. И что же? Никогда административный развратъ, воровство, казнокрадство, взяточничество и вымогательство не достигали до такой наглой необузданности, несмотря на вс? клоповники, канчуки и даже смертныя казни, какъ въ «благополучное» правленіе Маассума. Въ то время, какъ самъ онъ подъ дырявою палаткой всенародно ?лъ изъ грязной миски какое-нибудь плохое варево, его офицеры и придворные на сторон? щеголяли въ богат?йшихъ шелковыхъ и парчевыхъ платьяхъ, носили разукрашенное оружіе, ?ли и пили изъ золотыхъ и серебряныхъ сосудовъ, осыпанныхъ драгоц?нными камнями. И хотя рейсъ-и-шаріатъ (охранитель религіознаго закона, должность возстановленная Маассумомъ въ то именно время, когда во всемъ мусульманств? уже забыли о ней) отправлялъ свои обязанности со всею суровостью, ^{11} т?мъ не мен?е пьянство, куреніе опіума и развратъ нравственный достигли своего апогея и въ?лись въ общественные нравы даже до такой степени, что наемъ батчи (juvenis imberbis) или споръ изъ-за него между двумя соперниками разр?шался публично на суд? казіевъ.