Золотая корифена - Иванов Юрий Николаевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Венька еще раз зевает и говорит;
— Сдрейфил, значит?
— Б-рр… отстань…
Фу… кажется, отстал. Но это не все. Готов еще раз держать пари, если Огнев не потянется к гитаре. Точно; тот достает из рундука гитару.
Я сбрасываю простыню. Сажусь на койку. Мне очень хочется вырвать из огневских рук противную, расстроенную и пересохшую гитару и треснуть своего симпатичного друга по рыжеватой голове. Не сильно, слегка. Но все же треснуть…
— Только попробуй, — угадывает мою мысль Огнев и крепко стискивает в руках гриф, напружинивается.
Откинувшись к переборке спиной, я с шумом выдыхаю воздух. Усмехаюсь; нет, зачем же его по башке гитарой? Он же хороший парень. Сколько мы проплавали вместе, где только не побывали! А хандра? Бывало и раньше. Пройдет…
Стукнув в дверь, втискивается в каюту Корин. Вытерев потное лицо, говорит:
— Алло, парни, есть предложение: пока суд да дело. Искупаться…
— Капитан скорее позволит себя побрить от пяток до ушей, чем разрешить. Ты же знаешь его: „Акулы скушают. Кто отвечать будет?“
— Ха! А зачем нам его просить?
— А как же?
— Очень просто: кто-то должен нечаянно упасть за борт, а мы бросимся спасать. И все окей! Кстати, я
смотрел: акул сейчас не видно. Ни одного плавника на поверхности…
— Кто же упадет?
— Кто? Сейчас решим.
Корин вынимает из коробки три спички, у одной отламывает головку.
— Кто вот эту, без серы, вытащит, тот и сиганет в океан. Тяни…
Веня потянул — с головкой, я потянул — без…
— Вот и все. Вставай, Коленька. Тебе повезло.
— Ты считаешь, что мне повезло? — Я поднимаюсь, выглядываю в иллюминатор. — А вдруг акула… скушает?
— Ерунда, — успокаивает меня Корин, — парни Ива Кусто тысячи раз ныряли в Красном море. Там акул как колюшек в деревенском пруду: кишат, И что же? Только раз одному парню ноги отгрызли…
Мы выходим в коридор и сталкиваемся с Валентином.
— По-пойдемте к капитану, — говорит он, — дело есть…
В капитанской каюте прохладнее, чем внизу; два больших окна-иллюминатора распахнуты и в них врывается морской ветер.
Капитан кивает нам тяжелой, с крупными чертами лица головой и, подергав мочку правого уха — это у него такая привычка, — закрывает за нами дверь.
— Рассаживайтесь. Можно курить. Вот сигареты… Капитан любит, когда мы бываем в его каюте. По вечерам.
Он у нас добродушный, приятный дядька. Eщe молодой, но полнеющий и лысеющий. Молодожен, женился совсем недавно. Все было недосуг. Все в морях. Капитан мягок и добр. И поэтому он, пожалуй, чаще, чем следует, строго хмурится и говорит грозным голосом. Бот как сейчас.
— Получена радиограмма от начальства. Читаю: „После консультации промышленниками зпт целях ознакомления подводными течениями квадрате Б тр. 346 проведите серию двтч десять двенадцать суточных станций тчк рейс продляем двадцать суток…“
— Черта с два! — восклицает Огнев. — Ну четыре-пять станций, а они? Десять!.. Ему там хорошо в кабинете, а нам? Eщe двадцать суток!..
— Тише, пожалуйста, — останавливает его капитан и продолжает: „…продление рейса согласия команды и научной группы…“ Все.
— Нет уж, дудки! — горячится Вениамин. — Что ни рейс, то продление. Но мы же люди, черт возьми!
Капитан разглаживает на столе ладонью радиограмму, предлагает:
— Пожалуйста, ваши мнения, Я уже разговаривал с матросами, штурманами, механиками. Особых возражений нет…
— Как с двигателем? — спрашивает Валентин, вдавливая окурок в большую розовую раковину — пепельницу.
— Скоро потопаем. Кстати, кто не хочет остаться на продление, я могу отправить домой. На „Макрели*… Они идут из Такоради. Через недельку встретимся. Итак, пожалуйста… Корин?
— Ха, я всегда „за“. Меня дома никто не ждет,
— Хорошо. Леднев, пожалуйста. Ваше мнение. …За окнами-иллюминаторами колышется длинной пологой зыбью океан. В воде сверкают тысячи, миллионы ослепительных брызг. Солнце. Это его огненные осколки переливаются острыми, жгучими лучами в волнах… В каюте капитана прохладно: сквознячок. Но и здесь каши лица блестят капельками пота. А дома сейчас мороз. Снег, На кормушке под нашим окном солидные толстяки снегири и хлопотливые синицы. Наташа ходит на каток… покупает игрушки к новогодней елке. А я… я уже четвертый год зиму провожу в тропиках. И вот опять…
Капитан закуривает новую сигарету, поднимается, шагает по каюте.
— Не торопитесь. Обдумайте все, — слышу я его голос, — у меня тоже… меня ребенок ждет дома, Я его еще не видел. Но надо. Лучше, если это сделаем мы. Итак, Леднев?
— Остаюсь,
— И я тоже! — с ожесточением говорит Огнев, — Фанатики чертовы. Из-за этих проклятых течений я останусь холостяком на всю жизнь.
— Ха! Подумаешь, — хлопает его по плечу Корин,—
живи как я! Всегда свободен! А жена что? Как чемодан без ручки: и нести тяжело, и бросить жаль.
— Не зубоскаль, — останавливает его Валентин, — здесь все серьезно, В общем первую станцию начнем сегодня же. Чтобы не прерывать работ по поиску, судно во время станции будет шарить рыбу в соседних квадратах.
— Ну что, все? — Валентин поднимается из-за стола, сворачивает карту.
— Минуту. Слушайте мое распоряжение. Старшим назначаю инженера Прохорова. Осторожнее с купанием: акулы могут скушать. Пожалуйста…
— Мы их сами скушаем! С потрохами!.. — радостно восклицает Корин. — А купаться придется: это в лодке, не на судне. Там за день живьем на солнце спечешься.
— Все, — говорит капитан, — желаю успеха. Только с акулами осторожно. Это такие твари!..
Притихший, замерзший во время ремонта двигателя "Марлин" оживает. На ботдеке загудели машины — спускают тяжелую, металлическую моторную лодку. Из кормового трюма кок и камбузник Витя достают продукты, боцман меняет воду в плоском деревянном бочонке-анкерке. Около борта уже громоздится гора оборудования: ящики с приборами, резиновая надувная лодка, хлорвиниловый мешок с одеялами и другой — с двумя матрацами. Тут же спасательные пояса, мачта, парус, весла. Бидон с формалином, сачок, планктонная сеть.
В каюте сидит Огнев и, глядя в иллюминатор, качает ногой.
— Покидаю тебя, гитарист-шахматист. — Собирая вещи, я мысленно представляю себе, как будет проходить станция: судно ушло… мы одни, на мертвом якоре. Мы одни, а кругом океан. Я давно мечтал об этом — побывать на лодке в океане. Ощутить, почувствовать, что же это за штука: лодка, а кругом океан? Как-то отошли на задний план каток и приближающийся Новый год с душистой елкой. Ведь не последняя же зима, все впереди! А сейчас станция. Лодка, океан и мы — четверо. Через каждые два часа промер. Промер — и два часа делай что хочешь. Можно и рыбку половить, и искупаться. Здорово!
На койку летят ласты, маска, трубка, фотоаппарат, кинжал. Еще что? Вроде бы и все. Да, мыло. Теперь все.
— Чему радуется человек? — говорит Веня. — Ни тебе поспать, ни тебе отдохнуть; круглые сутки промер за промером. Уже к вечеру будете мечтать о „Марлине“.
— Это ты все от зависти. — Сейчас мне уже трудно испортить настроение. — Конечно, будет не легко, но интересно. Уж так надоел теплоход, палуба, каюта! Ну, приветик! Гуд бай!
Незаметно, чтобы не видел Веня, я наклоняюсь и, как будто поправляя подушку, осторожно касаюсь ладонью фотографии над койкой: до встречи!
Когда я тащу все свое снаряжение по коридору, меня нагоняет Бен, Он с разбегу прыгает мне на ногу и повисает, крепко вцепившись в брюки руками. Он всегда так делает, когда я ухожу с теплохода. Когда мы заходим в порты, Бенка повисает на моей ноге и не пускает. И приходится его сажать на цепочку. Ладно, возьму его с собой.
А лодка уже прыгает, скачет у судна. На ее борту белеет написанное мелом „Корифена“. В ней горой навалены приборы, мешок с продуктами, одеялами. Петя Скачков в трусах и форменной фуражке стоит у руля, уперев руки в бока, и курит трубку с остролицей физиономией Мефистофеля.
Все, кто свободен от вахты, толпятся на палубе. Боцман возится с толстым сезалевым канатом. К его концу привязан якорь. По штормтрапу мы соскальзываем с „Марлина“ в „Корифену“. Скачков оттолкнулся багром от борта судна, боцман с матросом, поднатужившись, сдвигают якорь, и он, всплеснув воду, падает в океан, уволакивая за собой канат, прикрепленный к лодке.
