Андрей Капица. Колумб XX века - Щербаков Алексей Юрьевич (книги онлайн полные .txt, .fb2) 📗
В дневнике Андрея Капицы говорится: «К 15 декабря вся научная группа была в сборе на станции Восток. 24 декабря подошел поезд из Мирного, который доставил горючее и запасные части для похода». План на сей раз таков, Андрей записывает в дневнике: «Попеременно то первый, то второй тягач № 23 и 25 выдвигаются [вперед] на 7–10 км, и тогда между ними… радиодальномер определяет расстояние, а теодолит — угол превышения. Так ведется нивелировка поверхности ледника… так определили… высоту станции Восток… Тягач № 22 движется самостоятельно для сейсмических, гляциологических и магнитных измерений на длительные, до двух суток, стоянки через каждые 100 км. Таким образом, скорость… обеих групп примерно одинакова… Так мы будем идти до Полюса недоступности… 1000 км… где нивелировка будет закончена. Дальше пойдем единой группой» [209].
После ПОН все вместе собираются пройти по самым глубинным, еще неисследованным местам Восточной Антарктиды. В определенный момент все должны совершить маневр в так называемой «Точке поворота» и уйти вбок на станцию Молодежная.
«Со временем нам стали сокращать, как всегда, деньги на науку и Антарктиду, — через много лет рассказывал Андрей Петрович, — и у американцев тоже. Поэтому, встретившись со своим коллегой-приятелем на одном конгрессе, был такой американец Чарльз Дэн, я ему и говорю: „А ты можешь сделать так, чтобы у вас где-нибудь в вашем Reuters прошло сообщение, что вот вы готовите новую экспедицию на Полюс недоступности, что вам дали деньги и так далее?“ — „Пожалуй, могу“, и через месяц присылает мне вырезку. Я конечно с этой вырезкой сразу в Центральный Комитет партии — „Вот, американцы идут — а нам-то раньше надо!“ У-у-у, что тут началось! Деньги дали, в газетах написали, я Дэну вырезку послал, он с ней побежал в свой комитет, и так мы решили проблему денег. На Полюс недоступности мы пришли все-таки первыми, так как еще с лета готовили экспедицию».
С Востока на нивелирование 3 января уходят две «Харьковчанки». А Капица с Зотиковым готовятся провести очередное сейсмозондирование на Востоке. Зотикову крайне интересно участие, но…
Андрей записывает в дневнике:
«В последние дни [на станции Восток] у Игоря Зотикова случился острый приступ аппендицита — возникла необходимость его отправки в Мирный на операцию…
4 января. Самолет, вылетевший из Мирного, нас не нашел — заблудился».
Игорь Зотиков тут, на Востоке, но не может принимать участие ни в каких работах. Капице ассистирует Сорохтин. И в этот день они опять получают сейсмограмму со странной картиной: через 1, 99 с приходит четкая отсечка отраженной волны с глубины 3730 м, вслед за которой на 2,75 с приходит такая же четкая, соответствующая 4290 м. Зотиков ничего обсуждать тоже не в силах, а 5 января его увозит самолет. Словно заколдованный, этот Восток!
«7 января (Ветер 3–8 м/сек, температура воздуха — 24° —31°)… На 112 км… бурим скважину глубиной 50 метров. С трудом получаем отражения от коренного ложа.
9 января (4–10 м/сек, T –24° —31°). Начали сейсмозондирование… при маневре на тягаче № 22 сломалась коробка передач… блок весом около 800 кг, его надо снять, вынуть наверх через крышу и поставить новый… Работаем дружно и за двадцать часов меняем коробку и главный фрикцион».
Вот тогда-то и складывались о гиганте Андрее Капице антарктические байки, которые потом рассказывал профессор Е. И. Игнатов!
11 января… (Ясно, 4 м/сек, Т — 27° —32°)… С каждым километром мы поднимаемся все выше, выше — ведь мы идем к центру ледникового купола Антарктиды. Впереди — неизвестность. Здесь даже самолеты еще не летали…
12 января. (Ясно, 1–2 м/сек, Т –27° —32°). Высота сказывается на аппетите. Едят все неохотно, хотя еда вкусная и разнообразная. С удовольствием набрасываются на что-нибудь острое — маринованные огурцы, томаты, перцы. Очень много пьют соков, особенно апельсиновый…
14 января (Ясно, 2–7 м/сек, Т –30° —38°). Все время идет тяжелый подъем… Во время движения работать, писать невозможно, машину все время бросает, трясет и качает, даже читать, и то трудно. [Но] когда ведешь тягач, то, кажется, что плывешь на катере по бурному морю… подъем на глаз … не ощущаешь. Только горизонт бывает то близким — это когда видишь на линии горизонта зазубринки застругов, — то далеким, когда линия горизонта выглядит, как четкая ровная граница. Близкий горизонт — это подъем, а далекий — это плато. Расход горючего на 30 процентов выше средней нормы… Все время тяжелый рыхлый снег.
В 1958 году, когда Сорохтин шел с Комсомольской на ПОН, а это в 200 км к северо-западу… они вышли на твердый наст, где тягачи не проваливались и шли на второй-третьей скорости… Лебедев (зам. начальника похода. — Прим. авт.) шутя говорит Сорохтину: «Если через 100 км не будет твердого снега, дальше пойдешь пешком».
Вечером начали бурение на последнем бензине… У меня начинает побаливать спина: профессиональное заболевание полярников — радикулит. По-видимому, при последнем бурении «намотался», подавая тяжелые шнеки к станку. «Больной начальник — это половина начальника». А полярники… добавляют: «Причем, нижняя половина».
15 января (Ясно, 2–4 м/сек, Т –30° —39°)… К вечеру пришли геодезисты. Им здорово достается. Практически круглосуточная работа с перерывами на два-три часа, когда один тягач переходит с задней позиции на переднюю…
17 января (Ясно, 3–5 м/сек, Т –30° —38°). Начинаем большую станцию. Здесь, кроме сейсмических измерений, предстоит сделать наблюдения над температурой ледника в скважине. Приступаем к бурению, так как скважина должна двое суток выстаиваться.
Днем прилетает Ил-14 (командир Миньков). На бреющем полете с высоты 7–10 метров сбрасывает он без парашюта три бочки автобензина… Одна зарылась в снег на глубину более двух метров. С трудом находим ее и от-капываем…
18 января (2–4 м/сек, Т –22° —38°)… Высота 3830 метров над уровнем моря. Хотя это всего на 300 метров выше Востока, даже те, кто зимовал на станции Восток, переносят ее с трудом. Когда идет бурение и подаешь Казарину шнеки весом всего по 20 кг, то ощущаешь кислородное голодание, в глазах плывут красные и зеленые круги. А ведь мы еще не достигли высшей точки…
Сегодня я на аппаратуре, а Олег на взрывпункте. Принимаю несколько лент. Проявляю, промываю и опускаю их в спирт, чтобы высохли быстрее. Механики, заходя в салон, только носами крутят. «Такое добро и на сушку переводят»… Получаю очень четкие отражения от коренного ложа… здесь толщина льда — 2700 метров…
20 января (Ясно, 2–5 м/сек, Т –29°, —37°). Шли всю ночь и день. Всем даны указания внимательно следить за горизонтом, так как рельеф очень странный… Днем пересекли понижение в поверхности ледника шириной около 5 км и глубиной 15–20 метров, мы называем их «блюдцами»; раньше мы встречали такие понижения только между станциями Пионерская и Комсомольская. Происхождение их неизвестно.
Ну, точь-в-точь как те, о которых писал флаг-штурман Робинсон!
21 января (Малооблачно, 2–7 м/сек, Т −29° −36°). Снова очень плохие отражения.
22 января (Ясно, штиль, Т −29° −38°)… Самолет из Мирного не может вылететь, так как на станции Комсомольская плохая погода… очень мощный циклон идет через центр Антарктиды, если даже у нас шел снег. За 20 дней пройдена всего одна пятая маршрута, так мы и к середине апреля не дойдем до Молодежной…
25 января (4 м/сек, Т −33° −42°)… 3980 м над уровнем моря… Очень тяжелый снег, идем только на первой скорости… В ложбине слева от нас в трех-пяти километрах возникло озеро: по блестящему зеркалу воды пробегала рябь — иллюзия была полная, только пальм не было.
26 января (Облачность 2–9 баллов, дымка, 3–4 м/сек, Т −34° −42°). Утром пришли на 800-й километр… мы находимся в высшей точке нашего маршрута.
27 января (Облачность 5–10 баллов, Т −33° −42°). На глубине 15 метров температура льда −60°… В этой точке в аномально холодные годы температура должна падать до −100. Это теоретический полюс холода на Земле. Сейсмические измерения показали, что здесь толщина ледникового покрова 3080 метров, то есть ложе на 900 метров выше уровня моря.
