Экспедиция «Уллис» - Северин Тим (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Цирцея строго-настрого наказала Улиссу держаться подальше от этого острова. Страшная участь ожидала всякого, кто посмел бы «руку поднять» на пасущихся там священных животных. Семь стад по пятьдесят быков и такие же стада баранов находились под присмотром дочерей Гелиоса — нимф Лампетии и Фаэтусы. Если Улисс пройдет мимо Тринакрии, говорила Цирцея, все будет хорошо и мореплаватели благополучно доберутся до дома. Но если люди Улисса опять что-нибудь натворят, это будет их последней авантюрой. Все они погибнут, и только один Улисс возвратится в отчизну.
Как и следовало ожидать, предрасположенные к бедствиям товарищи Улисса отказались проходить мимо Тринакрии. Непокорный Еврилох, тот самый член команды, который на Эе отказался идти вместе с Улиссом к дому Цирцеи, заявил, что команда желает высадиться на острове. Дескать, Улисс совсем загонял их и теперь подвергает опасности, заставляя продолжать плавание ночью, когда невозможно увидеть приближение шторма. Внезапный шквал способен потопить корабль. Команда выбилась из сил, твердил Еврилох, и нуждается в сне. Необходимо сойти на берег, приготовить сытный ужин и выспаться на суше. Проведя всего лишь ночь на острове, утром можно будет продолжить путь до Итаки.
Уступая требованиям команды, Улисс неохотно согласился остановиться на Тринакрии, но заставил своих товарищей поклясться, что они ни в коем случае не покусятся на священных быков бога солнца Гелиоса, иначе не миновать им беды. Дав клятву, команда повернула галеру к острову и высадилась на берег. Однако ночью подул такой сильный южный ветер, что пришлось вытаскивать корабль из воды. Ветер свирепствовал целый месяц, и мореплаватели были вынуждены ждать на острове, когда переменится погода. Съестные припасы, полученные от Цирцеи, кончились, охота на пернатую дичь и рыбная ловля складывались неудачно, и люди Улисса начали жаловаться на голод. В это самое время Улисс неосмотрительно удалился один внутрь острова, чтобы молить богов о помощи. Воспользовавшись его отсутствием, интриган Еврилох стал уговаривать остальных нарушить клятву. Дескать, с какой стати они должны умирать голодной смертью, когда можно насытиться мясом священных быков.«…Легче, в волнах захлебнувшись, погибнуть вдруг, — говорил он, — чем на острове диком от голода медленно таять». А чтобы умиротворить Гелиоса, достаточно принести ему в жертву лучших быков и дать обет воздвигнуть богатый храм в его честь по возвращении в Итаку. Моряки бездумно поддались его уговорам, отделили от стада лучших быков и пригнали на берег. Поскольку ячменя для жертвенного ритуала не оставалось, его заменили сорванными с дуба листьями, зарезали быков, освежевали туши, бросили в жертвенный огонь жирное мясо с бедер и принялись жарить трапезу на вертелах. Между тем Улисс, которого сморил сон во время молитвы, проснулся и поспешил обратно к берегу. Почуяв запах жареного мяса, он понял, что свершилось худшее, и прибавил шагу, но было поздно. Да и его строптивые сопутники поняли, что натворили, когда боги послали страшное знамение: шкуры быков поползли по земле, а мясо — уже зажаренное и еще сырое — принялось мычать. Нимфа Лампетия поспешила известить своего отца Гелиоса о совершенном святотатстве, и Зевс заверил бога солнца, что жестоко покарает богохульников.
Шесть дней бесчинствовали непокорные спутники Улисса. Они продолжали резать быков и есть мясо, пока на седьмое утро ветер не стих и оказалось возможным снова спустить корабль на воду. Подняв парус, итакцы вышли в море, и тут Зевс обрушил на них свой гнев. Над галерой грозно повисла свинцовая туча, море потемнело, налетевший с запада шквал порвал державшие мачту ванты, и она упала на корму, разбив при этом голову кормщика, так что «череп его… весь был расплюснут, и он, водолазу подобно, с высоких ребр корабля кувыркнувшися вглубь, там пропал, и из тела дух улетел». Зевс метнул в галеру «громовую стрелу», пронзенный молнией корабль закружился и распался на части. Товарищи Улисса «были сброшены в воду, и все, как вороны морские рассеясь, в шумной исчезли пучине — возврата лишил их Кронион».
Один Улисс остался жив. Барахтаясь среди обломков, он поймал обвитый вокруг мачты кожаный ремень, связал им вместе мачту и киль и обхватил руками это подобие плота. Когда буря стихла, снова подул южный ветер, и всю ночь Улисса несло обратно к ужасной Харибде. На рассвете он очутился у водоворота в ту самую минуту, когда Харибда, верная своему ритму, начала поглощать воду. В последний миг Улисс сумел ухватиться за нависший над водой толстый сук развесистой смоковницы, подтянулся кверху и повис, будто летучая мышь, оставив свой плот.
Перед нами вершина морских небылиц, прототип всех историй о кораблекрушении и чудесном спасении мореплавателя, от Улисса до Синдбада Морехода и «Моби Дика». И все-таки, если отвлечься от фантастических элементов с пришедшей на помощь огромной смоковницей и поглощающего корабли водоворота Харибды, сюжет по сути своей вполне реалистичен. Создатель «Одиссеи» снова обнаруживает прекрасное знание тягот пребывания на борту тесной галеры. Жалобы изможденных гребцов звучат весьма правдоподобно. Их усталость, нежелание плыть ночью, когда нельзя рассмотреть барашки, выдающие приближение шквала, соблазнительная мысль о горячей трапезе с последующей возможностью растянуться на берегу и как следует выспаться, вместо того чтобы свертываться калачиком на банке, — все это было памятно моей команде по долгому изнурительному переходу в Грузию во время экспедиции «Ясон». Не менее метко описание внезапного шквала, разрушившего корабль. У берегов Греции, где высятся большие горы, возможны внезапные неистовые ветры, влекущие за собой резкую перемену погоды. Такие локальные шквалы не часты, но раз испытав их, запомнишь на всю жизнь. У южных берегов Крита сила ветра может вдруг возрасти с безобидных двух баллов до восьми-девяти; известен случай, когда при чистом, казалось, небе современная яхта с голыми мачтами была опрокинута резким порывом ветра.
Для галеры бронзового века буря, в какую попал Улисс, означала полную катастрофу. При сильно потрепанных снастях неожиданная смена ветра застигла команду врасплох. Прямой парус вывернулся наизнанку и стеганул мачту с такой силой, что ванты не выдержали внезапной нагрузки и лопнули. После чего шпор мачты вырвался из гнезда, и она, словно гигантская булава, обрушилась на голову несчастного кормщика. Технические детали описаны в высшей степени верно; это относится и к поведению судна. Лишенная мачты, при встречном ветре и убитом кормщике, галера круто разворачивается, подставляя ветру борт, и резко кренится, выбрасывая команду в море. Кто не сумеет ухватиться за корпус судна или обломки, тому грозит почти верная смерть среди бушующих волн. Крен судна растет, и вода врывается внутрь корпуса. Легкие деревянные галеры были практически непотопляемы, если не несли очень тяжелый груз. И если корпус выдерживал удары волн; в противном случае людям оставалось лишь цепляться за обломки и надеяться, что их отнесет ветром к какому-нибудь берегу.
Направление ветра подсказывает нам, где искать Тринакрию — остров солнечного бога Гелиоса. Сперва дувший целый месяц южный ветер не давал галере идти в Итаку и вынудил команду ждать на острове. Стало быть, место Тринакрии — к северу от Итаки. После того как судно было разбито бурей, слабый ветер, опять-таки южный, отнес уцелевшего Улисса с его подобием плота обратно к водовороту Харибды. Зная позицию Итаки, с одной стороны, и местоположение пролива у Лефкасы — с другой, можно примерно определить, где находился Тринакрия, а именно на естественном пути, по которому капитан бронзового века повел бы свое судно от южного выхода из пролива на Итаку. Дистанция невелика, всего каких-нибудь 20 миль, но мы снова должны считаться с мелкими масштабами Гомеровой географии. В «Одиссее» сказано, что Улисс, миновав Сциллу, вскоре услышал с моря мычанье быков. Проблема заключается в том, чтобы выделить нужный из десятка с лишним островов на этом маршруте. Некоторые из них совсем малы, шириной меньше километра, другие в пять-шесть раз больше. Видимо, на каком-то из них жрицы Гелиоса пасли быков и овец бога солнца.
