Через Кордильеры - Ганзелка Иржи (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
«Самая последняя программа: «Вильгельм Телль», захватывающая сенсационная драма. Цены доступны!»
А городской театр, в котором гастроли оперы состоялись в последний раз более двадцати лет назад, когда Ла-Пас отмечал сотую годовщину независимости Боливии, совершенно открыто демонстрирует собой заботу о культурной жизни жителей Ла-Паса. Облупившимися, покрытыми плесенью стенами зрительного зала и тесной сценой он напоминает скорее захудалый окраинный кинематограф, нежели очаг театрального искусства в столице республики. Факт, непостижимый для нас, но естественный в Боливии. Представители нескольких богатых семейств позволяют себе наслаждаться культурой в Европе или в Соединенных Штатах Америки. А для 85 процентов неграмотных боливийцев вопрос, как накормить завтра голодных детей, куда более важен, чем тот, каким образом отремонтировать ветхое здание городского театра в Ла-Пасе.
ЗА КОКОЙ В ЮНГАС
Миллион квадратных километров — это площадь восьми Чехословакии.
Миллион квадратных километров высочайших гор и низменностей, снеговых вершин и банановых плантаций, горных пастбищ и ступенчатых полей коки на солнечных склонах Юнгаса — это и есть мозаика, скрепленная названием «Боливия».
На всем этом участке земного шара в 1945 году ползало всего-навсего пять с половиной тысяч машин, от мотоциклов до грохочущих кочабамбских автобусов. Сверх того было еще целых семь тракторов. Правда, после войны Боливия приобрела 4 тысячи новых импортных машин, но к тому времени значительная часть престарелых ветеранов уже отслужила свое.
Поэтому каждому ясно, что на боливийских дорогах почти не видно машин. Легковые автомобили придерживаются главным образом пяти крупных городов. Если же они появляются где-нибудь вдалеке от них, то можно с уверенностью сказать, что в машинах сидят не индейцы.
Зато уж если в путь отправляется грузовик, без индейцев дело не обходится: они гроздьями облепляют машину, пристраиваясь среди груды ящиков и мешков. Видимо, потребность пассажиров ездить на грузовиках и породила простейшее техническое усовершенствование: автомобили, у которых шоферская кабина поглотила треть всей длины за счет кузова. Позади места для водителя стоят еще две скамьи для пассажиров-индейцев — перекупщиков, рыночных торговцев и ремесленников, которые, наверное, половину своей жизни протряслись на дорогах. Им нужна лишь горсть кукурузы, мешочек коки, шерстяное пончо на ночь и что-нибудь для продажи,
Но самыми дешевыми видами транспорта в Боливии продолжают оставаться лама, мул и осел. Не случайно же ламу здесь заслуженно называют «феррокарриль де Боливиа» — «боливийская железная дорога». И лишь тесные улицы Ла-Паса, пожалуй, единственное место, куда лама сегодня забредает уже не часто.
Кто ищет, тот всегда найдет
— Скажи на милость, почему ты тормозишь? Ведь улица свободна!
— А регулировщик? Он же велит остановиться!
— Где ты видишь регулировщика?
— Посмотри наверх, еще выше! Вот теперь он открыл нам путь.
Кто ищет, тот всегда найдет. Найдет даже и лапасского регулировщика, который восседает над перекрестком улиц Комерсио и Лоайса на уровне второго этажа обычного доходного дома. На свой пост он взбирается по пятиметровой лестнице, как курица на насест.
Уличное движение Ла-Паса нельзя сравнить с суетой городского транспорта на авенидах Ла-Платы, Рио-де-Жанейро или Сан-Паулу. Но управиться в Ла-Пасе с 3 тысячами машин куда труднее, чем организовать движение 30 тысяч автомобилей в любом другом городе с таким же населением. В самом центре Ла-Паса много улиц с подъемом свыше 30 градусов. И хотя американские автомобильные компании поставляют в Боливию машины, специально предназначенные для гор, на крутых улицах Ла-Паса с утра и до вечера раздается вой моторов, работающих на самых низких передачах. Менее сильные машины оказываются беспомощными на доброй половине улиц.
У автомобилиста-европейца сердце сжимается при виде водителей, которые, стараясь не отстать от тяжелых грузовиков на своей улиточной скорости, оставляют сцепление пробуксовывать до тех пор, пока из него не повалит дым. Лапасские шоферы имеют даже обыкновение при вынужденной остановке на крутом склоне пользоваться не ручным тормозом, а все тем же сцеплением, чтобы машина, тронувшись с места, не откатывалась назад. Они останавливаются перед светофором и на минуту оставляют сцепление включенным на первой скорости. Зачем утруждать себя возней с ручным тормозом? Все равно после 15 тысяч километров мотор пойдет на капитальный ремонт, все равно тогда выбросят и сгоревшее сцепление. Стоит ли заботиться о нем?
Но самый страшный и опасный враг лапасского транспорта — нехватка свободного места. На тесной мостовой большинства улиц, пересекающих центральную авениду, с трудом умещаются две машины. Для тротуаров почти не остается места. А боливийские шоферы не очень-то склонны укрощать свой горячий нрав. В Буэнос-Айресе подобная трудность была устранена тем, что для регулировщиков уличного движения на перекрестках были сооружены этакие амвоны на курьей ножке. На некоторых улицах Ла-Паса не осталось места даже для таких приспособлений. Поэтому здешние регулировщики переселились в курятники, прилепленные к стенам домов на высоте 5 метров над мостовой.
Если водитель не заметит его, пусть пеняет на себя. Регулировщик только подзаработает на штрафе. На десять минут он остановит все движение, с важным видом вылезет из своего гнезда, спустится по лестнице и взыщет все, что ему положено.
Идиллия под светофором
Во время езды по Ла-Пасу бумажник следует всегда держать при себе. Регулировщики уличного движения обладают умением взыскивать штрафы даже в том случае, если шофер — само воплощение осторожности и внимательности. Ни для кого здесь не секрет, что регулировщику на его месячное жалованье по-человечески не прожить и недели. Поэтому среди водителей легковых машин действует неписаный закон, гласящий, что с регулировщиками не торгуются.
Вместе с управляющим больших автомастерских мы ехали по авениде Камачо.
Перекресток; на светофоре зеленый свет, и мы спокойно проезжаем. Вдруг раздается свисток. Мы тормозим и останавливаемся у тротуара.
Немного погодя за окошком нашей машины появляется регулировщик уличного движения.
— Buenas tardes, senores, добрый вечер! Вы проехали на красный свет. То есть… гм… que tal, сеньор Варга, как поживаете?
— Послушай, почему бы тебе не сказать прямо? — вмешался в инцидент управляющий автомастерской. — Вчера ты мне говорил, что у тебя болит зуб. И ты получил на доктора десять боливиано.
— Verdad, сеньор, получил. Вы проехали… вы проехали на зеленый.
Блюститель порядка нерешительно козырнул и повернулся на каблуке.
— Вот видите, как бывает в Боливии, — сказал, подводя итог случившемуся, сеньор Варга, когда мы поехали дальше. — Каждый из них проделывает так раз в две недели, но это отнюдь не связано с регулированием уличного движения. Это, можно сказать, взимание добровольного налога. Короче говоря, мы понимаем их, они понимают нас. А чтобы иметь предлог, они включают красный свет в тот самый момент, когда вы, миновав светофор, уже въезжаете на перекресток.
— Но скажите, пожалуйста, с какой стати шоферы должны давать регулировщикам на зубного врача?
— Зубной врач тут вовсе ни при чем. Просто так уж повелось. Видите ли, они неплохо заботятся о нашей безопасности, но при том жалованье, какое они получают, им пришлось бы умереть с голоду. У их высокого начальства свои заботы. Места там, наверху, считаются злачными, но на них долго не просидишь. Самое большое — от одного дворцового переворота до
