Острова, не тронутые временем - Грин Лоуренс (онлайн книга без .TXT) 📗
— С бардино приходится вести себя очень осторожно, — предупредил меня сеньор Перес Нараньо из туристского агентства. — У меня была такая собака. Она так и не стала ручной и кусала всех — отца, сестер, братьев, так что мне пришлось отвести ее на живодерню.
Гран-Канария вполовину меньше Тенерифе. Этот остров получил название «Великого», потому что здесь гуанчи сопротивлялись испанской интервенции более яростно, чем жители других островов. Представьте себе блюдечко с грязью, перевернутое вверх дном, края которого иссечены глубокими ущельями, называемыми «баранкос», — и перед вами предстанет Гран-Канария, каким его можно увидеть с воздуха.
Перес Нараньо рассказал мне о ценах на острове. В мире все так часто меняется, и я, пожалуй, не стану говорить о стоимости жизни здесь в сентябре — октябре 1956 года, когда я там был. Могу сказать только, что цены оставались (а может быть, и остаются?) в высшей степени доступными. Многие импортные товары в Лас-Пальмасе не облагаются налогами, и это объясняет их невероятную дешевизну: за пачку американских сигарет здесь платят всего шиллинг, да и другие предметы роскоши весьма недороги.
Дешевы здесь и еда и напитки. Отель «Санта-Каталина» — лучший в Лас-Пальмасе и не уступает первоклассным европейским гостиницам. Я платил там за огромную комнату с ванной и за стол — а готовят здесь отлично — меньше трех фунтов в день. На острове Гомера я «сошел с туристской тропы» и попал в небольшой, но хороший пансион; с постояльцев, которые долго живут здесь, брали всего семь шиллингов. И даже в Лас-Пальмасе и на Тенерифе можно найти отличные пансионы, где возьмут всего пятнадцать шиллингов за день, и это — включая еду и чаевые. Мне рассказывали об одном американском коммивояжере, который после второй мировой войны накопил шестьсот фунтов. Он искал такое место в мире, где мог бы на эти деньги учиться рисовать, плавать, валяться на солнышке и вообще вести беззаботную жизнь. Лас-Пальмас — это как раз то, что ему было нужно. Он нашел здесь колонию художников, состоявшую из местных уроженцев и испанцев, которая все время увеличивалась. Прошло три года, а американец не истратил и половины своего капитала. Правда, за это время он не стал художником-профессионалом, но ему явно пришлись по душе неторопливая жизнь, хорошая еда и терпкие вина.
Лас-Пальмасские автобусы напомнили мне что-то очень знакомое, но я долго не мог понять, что именно. Наконец, один приятель разъяснил, что здесь все еще ходят старые лондонские автобусы. Лас-Пальмас — город звонков, гонгов и автомобильных сигналов, но ездят здесь осторожно, и при мне не произошло ни одной аварии.
Канарцы берегут себя и летом работают лишь с восьми утра до двух часов дня. Магазины открыты с девяти до часу, а потом с трех до семи. Лавки же, принадлежащие индийцам, вообще не закрываются. По вечерам островитяне с большой охотой пользуются пляжами, благо все они недалеко от города. Местные жители — заправские рыболовы; тунца здесь ловят на удочку, а на других рыб охотятся с ластами. Рыбаки утверждают, что подводная охота у них лучшая в мире.
Народ здесь бережливый и экономный. Жители острова говорят, например, что их козы дают самое жирное молоко, хотя и живут вместе с домашней птицей на крышах.
Главная улица Лас-Пальмаса названа по имени пригорода Севильи Трианой. Местная Триана — нечто вроде ярмарки невест. Мужчины подвергают детальному обсуждению прошедшую красотку и выкрикивают «пиропосы» смачные комплименты, которые доставляют девушкам немало удовольствия, хотя лица их при этом ровно ничего не выражают. Если комплимент покажется девушке бестактным, она холодно бросит в ответ: «У меня у самой дома есть зеркало».
Я медленно иду по Триане, изучаю витрины и покупаю себе роскошный чемодан (много веков назад испанцы научились у арабов кожевенному искусству). Я вижу знакомые книги... вон там, например, уже переведенная на испанский язык книжка о снежном человеке. Женщины особенно охотно покупают расшитые полотняные изделия и «модистас» — кружевные мантильи. Французские духи продаются по парижским ценам. Испанские жемчуга и перламутр, веера и корзинки, куклы, изображающие тореадоров и цыганок, хорошее вино и продукты — все это можно увидеть на витринах Трианы, и здесь есть на что истратить свои песеты.
Во многих дверях вставлен квадратный глазок «реха»: испанцы не любят выставлять напоказ свою домашнюю жизнь. В ставнях имеется небольшая оконная створка на висячей петле — «постиго», через которую сеньорита может незаметно переговорить со своим возлюбленным. Если вам представится возможность, загляните в «патио» — внутренний дворик, — и вы увидите там вьющиеся растения и папоротник. По обеим сторонам каждой улицы стеной растут кусты красных и лиловых бугенвиллий. Существуют целые острова цветов, и только Мадейра, пожалуй, может соревноваться с Гран-Канарией за звание райского сада. Эвкалипты, кактусы и алоэ разрослись в северной части острова. По дорогам растет дикая герань.
В пещерах, вырубленных в утесах из мягкого песчаника, как в сотах, живут потомки древних гуанчи. У бедняков нет денег на жилье, а по закону не нужно платить лишь за такой дом, у которого нет дверей. Попробуйте добраться до этих пещер, и вы поймете, какими великолепными альпинистами были гуанчи. Здесь есть такие горные гнезда, куда можно добраться лишь по узкой кромке вдоль ущелья, что под силу только опытным скалолазам.
Я проехал через Арукас — город бананов и рома, мимо старых деревушек гуанчи и плантаций кофе, пока не добрался до большой долины Беррасалес, минеральные источники которой привлекают внимание больных со всех островов. Вода источников богата углекислотой, известной своей целебной силой. Я разговорился с одним мужчиной с Тенерифе. Он работал в Англии и заболел там ревматизмом, поэтому все свои отпуска проводит теперь в Беррасалесе. И это ему очень помогает.
В отеле я получил свой обед «сухим пайком»: холодный омлет с ветчиной, чесночная сосиска, язык, сыр, бутерброды и фрукты. Я искупался в теплом источнике и принялся за еду. Таким мне и запомнился Беррасалес: я сижу в тени дерева, поглощаю вкуснейший завтрак, а за спиной плещется на скалах волшебный источник. Позднее, летя самолетом от Ла-Лагуны (Тенерифе) на Гран-Канарию, я еще раз полюбовался сверху на места, где только что побывал: на церковные шпили и белые трубы ромовой фабрики в Арукасе, маленькие круглые запруды, на городок Гую, где к сыру для запаха добавляют цветы дикого артишока, на долину, гостиницу в Беррасалесе.
Повсюду на побережье Канарских островов выращивают бананы. Иногда это оказывается выгоднее, чем продавать землю под застройки, и вот в Лас-Пальмасе между портом и деловым центром вдруг вырастают банановые джунгли. Отцом Канарских бананов был сэр Альфред Джонс — дальновидный судовладелец из Ливерпуля, именем которого жители назвали одну из улиц Лас-Пальмаса. Благодаря ему город обозначили на морских картах; это произошло после того, как для судов, идущих в Западную Африку, здесь были построены угольные склады. Джонс открыл банки и отели, и он же отправил первые корзины с бананами страждущим потребителям в Британию и на континент.
Зайдя в контору пароходства близ «пуэрто» в Лас-Пальмасе, я словно попал в XIX век. Контора была построена мистером Павиллардом и сэром Альфредом Джонсом еще в те годы, когда Лас-Пальмас представлял собой всего лишь пустой залив, а остров жил производством вина и сахара. Сын владельца Юджин Павиллард провел меня по комнатам, которые выглядели настоящим музеем: кубинские панели из красного дерева, модели старинных пароходов, стеклянные перегородки, резное дерево, причудливые пресс-папье и бювары, витая железная лестница, ведущая на крышу.
— С тех пор как отец открыл контору в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году, она никогда не закрывалась, ни днем, ни ночью, — рассказывал мне Юджин.
Старинные кресла с подлокотниками, регистрационные фолианты в кожаных переплетах, старые картины — все это напоминало о тех золотых временах, когда энергичного бизнесмена неизменно ждала удача, а войны не мешали еще торговле. На стене висел портрет человека с пышными усами — сэра Альфреда Джонса.
