Андрей Капица. Колумб XX века - Щербаков Алексей Юрьевич (книги онлайн полные .txt, .fb2) 📗
Игорь Алексеевич Зотиков изложил свои первые антарктические впечатления в главе «460 дней в Четвертой Советской Антарктической экспедиции» своей книги «За разгадкой тайн Ледяного континента» (М., Мысль, 1984). Свой отсчет дней он начал с даты отплытия — 17 декабря 1958 года:
«Нас разместили по прекрасным двухместным каютам теплохода „Михаил Калинин“, который готовился в Рижском порту к отплытию в далекий путь. Я оказался в одной каюте с огромным, полным энергии Андреем Капицей. Забегая вперед скажу, что с ним вместе я прожил больше года в одной комнате нашего домика в Мирном, с ним делил каюту на теплоходе „Кооперация“ по дороге домой и всегда с удовольствием вспоминаю об этом!»
Миновали Гданьск.
«День пятый… наше судно начало ходить с борта на борт. Сразу стало не по себе. Довольно неприятно ходить, как медведь, расставив ноги… Правда, Андрей сообщил, что в океане такая погода называется штилем, и рассказал шутку: „Ну, как море?“ — „Тихо, волнение — два балла“. — „А что такое три?“ — „Легко узнать: когда тебя первый раз вырвет, — это и будет три“».
Судя по книге И. А. Зотикова, Андрей всегда там, где готовится праздник — сказывалась школа Бориса Беклешова:
«Рядом с елкой на корме наши ребята начали строить бассейн. Готовимся к экватору. Создана комиссия: председатель — Лже-Нептун — магнитолог Медведев, Нептун — Капица, консультант — Гусев…»
У Андрея всегда богатырский аппетит:
«Кажется, что океан пустынен, лишь изредка, раз в день, выскочит из глубины пара дельфинов да промчатся над водой летучие рыбки. Сегодня первый день идем без сопровождения чаек, они отстали. Настроение у всех бодрое. Главное — шевелиться, и мы шевелимся: пишем, моем палубу, тянем разные тросы, купаемся. Аппетит отличный, правда, и повар превосходит себя. Сегодня в обед: стакан холодного сухого вина, холодная мясная окрошка (съели с Андреем по три тарелки), макароны с сыром и компот. А ведь это у нас так, средний обед».
Андрей с удовольствием участвует в разных представлениях, даже самых дурацких:
«День пятнадцатый. Экватор прошли часов в пять вечера. День начался, как обычно. С утра в тени плюс 31, на небе облака, дымка. В восемь утра, как всегда, начало вахты. Нас (меня и Андрея) послали скоблить начавший ржаветь нос корабля. Надо сначала снять всю старую краску, а потом вновь покрыть все суриком. Работали до полудня… После обеда, кто свободен, отдыхают на палубе под тентом. Разморило от жары, задремали… „Осталось две минуты“, — предупредило радио… „Одна минута“… Наконец, длинный гудок сообщил всем: проходим!
Вдруг откуда-то с носа раздались звуки рога и удары барабанов тамтам. Громче, громче. На площадку перед бассейном выскочил парень, с ног до головы вымазанный черной краской, вокруг пояса у него болталась бахрома из веревочек, такие же ожерелья были на ногах, на голове шапочка и рога. Он бьет друг об друга громадными крышками от кастрюль. Оказалось, что это первый черт из свиты чертей Нептуна. За ним выскакивают еще несколько чертей, а вслед важно идет наш корабельный плотник, здоровенный, вымазанный сажей детина с мечом. Он телохранитель Нептуна. На животе и спине у него нарисованы череп и кости. За ним шествует сам Нептун с густой белой бородой. Он в мантии и с большим трезубцем в руке. На голове у него золотая корона. Дальше идет русалка — наш моторист. У русалки здоровенные груди во взятом у официанток бюстгальтере и набедренная повязка, на руках — ожерелья, на ногах — чулки, сделанные из тельняшки, чтобы все знали: русалка морская. За ней следует свита: врач в белом халате с красным, намазанным помадой носом, доктор Айболит с трубкой и шприцем, сделанным из автомобильного насоса, и брадобрей с метровой фанерной бритвой и ведром мыльной пены, из которой торчит малярная кисть.
Нептун под оглушительные звуки тамтама поднимается на помост и, ударив трезубцем, вопрошает:
— Что за судно появилось у меня здесь, откуда и куда идет, что за люди и где капитан?
В белоснежном костюме появляется капитан. Он объясняет, кто мы, откуда, зачем и куда идем, вручает список экипажа и просит разрешения судну перейти экватор. Но Нептун не согласен: слишком много незнакомых, первый раз проходящих через экватор видит он на борту.
— Следовало бы постричь, побрить и выкупать этих незнакомцев, перед тем, как будет дано разрешение, — говорит Нептун.
Тогда капитан предлагает за судно выкуп — жбан с пуншем, а новичков отдает в распоряжение чертей. Нептун согласен, он разрешает нам плыть дальше и благословляет нас, желает нам счастливо вернуться. Тут же черти Нептуна и другие его приспешники быстро выпивают весь выкуп и приступают к делу. Черти вызывают по списку новичка за новичком, хватают, волокут на помост, мажут сажей и сажают на стул. Брадобрей намыливает лицо каждого малярной кистью, „бреет“, доктор выслушивает их огромным стетоскопом и затем отбивающуюся жертву спиной вперед бросают в бассейн».
Андрей вообще проказлив и смешлив:
«Сегодня развлекались, как могли. Основное развлечение: подкараулить кого-нибудь более или менее хорошо одетого и окатить морской водой из брандспойта. Сначала мы случайно облили проходившую мимо уборщицу (она здесь называется классной служительницей). Я пытался убежать по скользкой, залитой водой палубе, но упал и, растянувшись, проехал так далеко, что чуть не улетел за борт. Здорово ударился локтем. Андрей Капица так весело смеялся, извиваясь всем телом, что вонзил только что отточенный им скребок не в слой краски, которую он очищал, а в свою коленку. Андрея перевязали, после чего мы сфотографировались и пошли мыть корму. Там мы увидели отдыхающего в шезлонге одного нашего научного сотрудника — стилягу и пижона. Быстренько подготовлен и направлен шланг, но пижон пулей вылетел из шезлонга, и струя с ног до головы обдала подвернувшегося некстати гидролога Леву Смирнова. Ах, как он был разъярен! Оказывается, он только что выстирал и выгладил свои выходные голубые брюки. Он был особенно зол еще и потому, что два дня назад, когда он пришел посмотреть на бассейн, кто-то „нечаянно“ столкнул его туда в этих же брюках.
Недолго думая, он схватил шезлонг и запустил им в меня. Я увернулся. Он замахнулся вторым, но в это время, ничего не подозревая, к нам подошел один из помощников капитана, и предназначенный мне шезлонг угодил в него. Сообща решили, что всему виной наш стиляга, который так быстро убежал из-под струи. Он был схвачен, втащен на помост и сброшен в бассейн. Часы мы с него сняли, чтобы не намочить».
Чуть ниже Игорь Алексеевич добавляет в серьезном тоне:
«Вчера Андрей Капица делал доклад о ледовой обстановке в Южном океане… Айсберги встречаются, начиная с сороковых широт».
Вид Мирного удивил Игоря Зотикова. Весь поселок оказался занесен снегом:
«Присмотритесь, видите наезженную дорогу, идущую от радиостанции направо, почти параллельно ледяному обрыву берега? Так вот, по ту, дальнюю от нас, сторону этой дороги на разных интервалах виднеется нечто похожее на срубы колодцев с крышами. Это входы в засыпанные домики».
Сойдя на берег, Андрей Петрович безо всяких комплексов, сознавая свою богатырскую силу, берется за самую грязную работу:
«Туалеты — по-морскому „гальюны“ — у нас в каждом домике. Это вырезанные в снегу, обитые фанерой пространства, главную часть которых занимают большие бочки из-под горючего. Сегодня был „гальюнный аврал“. Вытащили на поверхность бочки, которые оставила нам полными старая смена, отвезли их к краю ледяного барьера и сбросили в море Дейвиса.
Когда вытаскивали бочку в нашем доме, возникло замешательство: кому быть наверху и тащить ее, а кому подталкивать снизу. Так как тот, кто будет внизу, наверняка перепачкается содержимым переполненной бочки, то, естественно, никому не хотелось там оказаться. И тут удивил Андрей Капица:
— Я думаю, что на таком ответственном посту должны быть старшие научные сотрудники, — сказал он и полез под бочку. Я последовал за ним.
Потом помещение вычистили, поставили новые бочки. Теперь гальюн — украшение нашего домика».
