Зимовка на «Торосе» - Алексеев Николай Николаевич (читать книги онлайн полностью без регистрации txt) 📗
Работа прекращалась к 13 часам, после чего начинался обед. На отсутствие аппетита мало кто жаловался, так как многие ограничивали свой утренний завтрак просто одним стаканом горячего чая, кофе или какао. После обеда либо шло продолжение судовых работ, либо начинались занятия по специальным предметам или политучебе. Все 23 человека собирались в красном уголке и в кают-компании, в зависимости от участия того или иного лица в разных группах занимающихся. Обычный судовой рабочий шум затихал на два-три часа. Учеба проводилась у нас регулярно через день.
К 17 часам наше «расписание» считалось выполненным, и все, исключая вахтенных матроса и метеонаблюдателя, располагали своим временем как хотели.
Любимейшими занятиями вне «расписания» были охота на песцов с капканами, чтение и различные игры. Первый и последний виды развлечений обычно сопровождались веселыми дебатами, нередко затягивавшимися даже за полночь. Ловить песцов никто из нас не умел. Хорошенькие зверьки никак не хотели попадаться в расставленные по берегам капканы, несмотря на различные хитрости охотников. Пришлось обратиться за консультацией по этому вопросу на соседние полярные станции. Зимовавший в устье реки Таймыр промышленник Журавлев, как мог, разъяснил нам по радиотелефону способы установки капканов, но все же наша охота, к немалому удовольствию песцов, по существу превратилась не в их уничтожение, а в регулярную подкормку. Охотничьи трофеи «Тороса» были ничтожными. Огромным плюсом этой охоты было то, что люди, без всякого к тому принуждения, совершали ежедневные длительные прогулки, что, конечно, вредным никак не назовешь.
Судовая библиотека «Тороса» была довольно разнообразна и почти полностью обеспечила нас на всю зиму. Часто на корабле проводилось чтение вслух. Надо заметить, что это занятие обычно пользуется огромной популярностью среди команд зимующих судов. Стоит только на борту выявиться хорошему чтецу, как он делается любимейшим членом коллектива. Надо только напомнить, что первые чтения должны быть обязательно увлекательными, близко подходящими по теме к коллективу. Дальше уже можно перейти и к коллективному чтению серьезных книг, насыщенных различными отвлеченными философско-теоретическими положениями, и слушатели, захваченные первыми прочитанными книгами, с большим удовольствием осваивают и такой материал. Я затрудняюсь объяснить причину любви зимовщиков к коллективному чтению. Очевидно, при чтении вслух вообще гораздо ярче воспринимается прочитанное, вследствие того, что хороший чтец интонациями своего голоса дополняет то, что изложено в книге.
На «Торосе» особой популярностью пользовались книги исторического содержания. «Ледяной дом» Лажечникова был прочитан нами в два приема. «Степан Разин» Чапыгина переживался всеми так же остро, как шолоховский «Тихий Дон».
Игры носили у нас, если можно так выразиться, «эпидемический» характер. Однажды на столе появилось домино — традиционная игра моряков всего мира, носящая у нею название «козел». Стук домино раздавался в нерабочее время почти непрерывно на «Торосе» в течение двух-трах недель. Разговоры на «козлиные» темы не прекращались ни на работах, ни за обедом. Потом «козел» исчез из нашей программы так же неожиданно, как и появился. На смену ему появились… карты. Да, те самые карты, которые всегда были строжайше запрещены во флоте, в армии и т. д. из-за того, что игра в них всегда велась на деньги с большой долей азарта. На «Торосе» этот вид занятия тоже был не лишен «материальных» расчетов, вносивших в игру огромное оживление. Не следует, однако, пугаться «азарта», если он весел и никому не приносит вреда. Как ни хорошо жил наш коллектив, все же забыть о Большой земле он не мог. Постоянные воспоминания в разговорах о юге нашли свое отражение и в нашей игре. Так как каждому участнику экспедиции, по возвращении в Архангельск, предстояло поехать на юг, карточные игры вроде «своих козырей» и т. п. велись на право, например, при возвращении из Архангельска в Ленинград не ходить за кипятком на станциях, а пользоваться услугами проигравших; особый азарт вызвал приз — право в Архангельске не ходить на вокзал за покупкой билета и сдачей экспедиционного багажа. Каждый выигрыш оформлялся, под громкий хохот участников, выдачей счастливцу «чека», на котором в рисунках были изображены те «блага», которые он приобретал.
На смену картам пришел биллиард, который, пожалуй, дольше всех игр занимал зимовщиков, если не считать шахмат, пользовавшихся большой популярностью в течение всей зимовки.
Периодическая смена впечатлений не оставляла у нас места для скуки, и можно смело утверждать, что изобретательность у коллектива не была исчерпана к тому времени, когда снова развернулись полевые работы.
Работа нашей радиостанции обеспечила нам постоянную связь с Большой землей, и все то, что так или иначе волновало юг, в тот же момент переживалось всей зимовкой. Зачастую эти переживания проходили даже гораздо острее, чем на Большой земле, так как некоторые новости иногда «сваливались» на нас совершенно неожиданно. Так, было, например, в памятный день 18 февраля. Почти весь состав экспедиции вышел в этот день на транспортировку тяжелых бревен для постройки навигационного знака на вершине острова Боневи. Стоял трескучий мороз. Двенадцатиметровые бревна по одной штуке доставлялись на нартах силами 15—20 человек. Проваливаясь по пояс в снег, люди шаг за шагом волокли свой груз. На морозе с ветром пришлось пробыть часов пять. Можете себе представить, какое оживление царило на корабле, когда продрогшие до костей люди собрались после работы за ужином в тепло натопленной кают-компании. Вдруг, среди шума и смеха, из только что включенного репродуктора полились какие-то тихие, грустные звуки, затем они сделались громче… наполнили все ритмом как будто бы похоронного марша. Через минуту взволнованный голос диктора сообщил:
— Умер Серго Орджоникидзе!
Шум оборвался. Люди недоуменно переглядывались друг с другом, звякнула опущенная в тарелку чья-то ложка, и ужин прекратился. Слишком резок был переход от бьющей ключом жизни к известию о смерти того, чье имя давно стало для нас родным, привычным, я бы сказал, просто необходимым. Весть о смерти популярнейшего наркома дошла к нам в тот момент, когда нам хотелось петь, кричать, ребячиться по поводу окончания тяжелой работы. Естественно, что смерть старого большевика, крупнейшего государственного деятеля, была пережита чрезвычайно остро.
Особой популярностью всех торосовцев пользовались специальные выпуски «Арктических известий», передаваемые Москвой и радиостанцией Главсевморпути на острове Диксона. Эти известия затрагивали нас, нашу работу, и поэтому в часы передачи этих новостей у репродукторов собирались все без исключения зимовщики. Нужно только заметить, что редакция «Арктических» выпусков не всегда учитывала, что радио на зимовках является непременнейшим и постоянным участником жизни коллектива. Все очередные выпуски так называемых «Последних известий» обязательно передавались репродукторами по всему кораблю, вследствие чего особенно бывало обидно слушать в «Арктическом» выпуске какие-либо новости двухдневной давности, да еще не имевшие никакого отношения к Арктике.
Нельзя не сказать несколько слов и об организации учебы. Обычно зимовки имеют в своем составе высококвалифицированных специалистов по тем или иным техническим вопросам, но в то же время педагогический опыт у этих лиц, как правило, отсутствует. Это положение вынуждает особенно внимательно выбирать дисциплины для самообразования коллектива и останавливаться на тех, в которых имеются запросы слушателей. Стоит только внести в занятия элемент скуки, как они сейчас же теряют популярность, и сами занятия, едва начавшись, прекращаются. Так у нас получилось с занятиями по радиотехнике, но зато прохождение курса мореходной астрономии дало очень неплохие результаты. Еще сложнее на «Торосе» обстояло дело с политучебой, основным разделом которой мы считали изучение истории ВКП(б). Из опроса зимовщиков выяснилось, что более 90% из них уже неоднократно принималось за прохождение истории партии, но первая же проверка знаний показала, что слушатель либо вообще очень мало усвоил, либо выделил свои знания в какую-то совершенно обособленную область, не связанную о историей вообще. Это положение заставило нас расширить курс истории ВКП(б) целым рядом дополнительных бесед и лекций по истории народов СССР и Западной Европы. Прохождение курса шло медленно, но зато занятия приобрели определенную целеустремленность, и усвояемость основных положений истории большевистской партии значительно повысилась.
