Юконский ворон - Марков Сергей Николаевич (лучшие книги без регистрации txt) 📗
? А в казаматах-то кто сидел? Воры или убийцы? ? Не воры, а государственные преступники, все больше из господ, ? офицеры и флотские, и иные. Много, говорю, ? шестьдесят четыре нумера. Всех теперь и не упомню. Ну, господин Завалишин, Кухенбекен, Торсон, Пущин Иван Иваныч, Бестужевы господа… Всех я их отлично знал, и они меня небось помнят.
? Ох, боже ты мой! ? вскричала Таисья Ивановна. ? Завалишин, говоришь? Они из себя какие ? росточка малого?
? Да, невысокие…
? Из моряков?
? Флотские.
? А звать не Дмитрий Иринархович?
? Именно. Да ты нетто их знала?
? Как не знать, бог ты мой! Завалишин с господином Нахимовым в Ново-Архангельск на фрегате приходили, у меня бывали. Я им мундир починяла еще. А были в тот год, когда индиане на огороды нападение сделали и преосвященный тогда же в Ситху прибыл. А зимовать господин Завалишин ходили в Сан-Франциску. Помню я, как они мне из форта Росс виноградную ягоду привезли; там наши русские попервости виноград сняли, ? умилилась Таисья Ивановна. ? Ягоды отдали мне, помню, и говорят: «Утешайся, Таисья, от своей горькой жизни». Уважительные очень люди были… А Кухенбекен? Росту высокого, лысоватый? Тоже знала, со шлюпа «Аполлона» лейтенант… А где же они теперь?
? Известно где ? на поселении. Кандалы с них сняли и разослали в города и деревни ? жить трудами рук своих.
? Ирод ты, Левонтий! ? сквозь слезы выговорила женщина. ? Даром что ты безответный такой, а грех большой на душу принял. Таких людей караулил! Да как тебе не совестно было, как у тебя душа не сгорела, глаза твои не лопнули! То-то они у тебя повыцвели ? поди, стыдно на божий свет глядеть. А я про Завалишина дознаться ничего не могла; три года ему отсюда писала про свое дело, чтобы в Питере отхлопотал. Как пойду на кругосветный корабль с письмом, так мне и говорят: «Нет такого в столичном городе Петербурге», а потом и вовсе гнать стали. И что это такое? Как человек справедливый и с понятием ? так его в казамат!
? Ты смотри, баба, с такими речами! ? захорохорился сержант. ? Знаешь, что я по присяге должен сделать? Про такие твои слова сказать Калистрату, а он доложит их высокоблагородию, а господин главный правитель отпишет министру, а министр ? царю. А государь император прикажет сенаторам сыскать в Америке ремесленную вдову Таисью Головлеву да в Сибирь ее, в Сибирь! Там тебя спрашивать не будут, где ты жить хочешь: за тебя начальство побеспокоится и тебе место найдет, где само захотит. Местов много… Чита, Нерчинский или там Петровский завод. Будешь, дура баба, тачку возить да руду долбить. А вздумаешь бунтовать ? прогонят тебя по зеленой улице али палач кнут на тебе отмеряет. Каторгу отживешь ? тебя на поселение. А там, глядишь, состаришься и сама жить не захочешь. Я службу хорошо знаю, все естество тебе могу объяснить, жаль только, что рома у тебя нет. Сержанта Левонтия вся Америка мало еще понимает. Я сквозь все прошел. В Новгороде бывал, их сиятельство графа Ракчеева, как тебя, видел. Ты у меня, баба, говори да оглядывайся!
? Страсти какие, сержант, говоришь! ? шумно вздохнула Таисья Ивановна. ? Что ты стоишь как пень? Присел хоть бы на завалинку. За это начальство не взыщет. Притомился, поди. Говоришь ? у всех служба. Значит, ты не от себя изверг такой?
? Я тебе, баба, по службе и присяге так говорю, ? сказал, понизив голос, сержант. ? В России малый человек зверем сам по себе никак не будет. А садиться я права не имею ? сполняю устав. Кто тебя знает ? может, ты сама же господину правителю на меня скажешь. А касательно Петровского завода я так объясню: службу я сполнял, за всем следил, докладал по начальству, но человеком оставался. Господа преступники ничего худого про меня никогда не скажут. Да и кто знает ? может, они в люди выйдут да обо мне вдруг вспомнят? Добра я много сделал, ежели на нумера считать, так у меня за это должно быть не девять зубов выбито, а шестьдесят четыре. Да зубов разве на всех напасешься? ? рассудительно спросил сержант.
? А сейчас почему ты такой привязчивый? ? задала вопрос стряпка. ? Все служба да служба, ? передразнила она Левонтия. ? Шел бы сейчас домой, к бабе отдыхать, чем под чужим окошком торчать. А то пойдем с тобой в лес по грибы вместях; глядишь, по ведру и наберем… Одной мне идти ? индиан боязно…
? Так тебе и пойдешь. А Калистрат на что? Враз сюда заявится. Пожалей меня, Таисья, погляди, что твой Загоскин делает? Ведь мне докладать надо.
? Ах ты змей подколодный! Ты за кого меня принимаешь? Да что может больной человек делать? Спит, поди. Ты меня в шпиены зачислить хочешь! Постой, постой, я сейчас только до сеней добегу. Там Кузьма рогатину свою забыл!
Скоро под окошком раздался жалобный крик Левонтия. Загоскин вскочил с постели и подошел к окну. Таисья Ивановна стояла прямо перед сержантом, держа в руках копье Кузьмы. Широкий железный наконечник упирался прямо в грудь Левонтия, и он закрывал рукой место, где была привешена оловянная медаль.
? Сам уйду, не трожь! ? кричал сержант. ? Только ты за это ответишь!..
? Иди, докладай, иродово семя! ? зло ответила Таисья Ивановна.
Вслед за этим наступило молчание. Загоскин понял, что сержант Левонтий ударился в позорное бегство.
Остаток дня прошел без особых событий. Больного навестил доктор Флит. Неизвестно, знал ли он о домашнем аресте или только делал вид, что ему ничего не известно, но держался так, как будто ничего не случилось. Он, между прочим, хотел получить от Загоскина сведения о проказе среди индейцев Квихпака. Лекарю нужно было составить отчет об охране народного здравия населения Русской Америки, а графа о проказе в отчете пустовала.
Загоскин уже давно привык к тому, что его знаниями и опытом пользовались под разными предлогами все, кому не лень. Он с увлечением рассказывал лекарю, что он слышал о проказе, об очагах страшной болезни… Они долго рассуждали о причинах ее и пришли к убеждению, что она поражает прежде всего людей, которые живут близ моря и питаются сырой рыбой. Лекарь записал сведения, полученные от больного, и, нахохлившись, ушел к себе в больницу.
На закате кто-то тихо постучал в окно. Загоскин увидел сержанта Левонтия. Он озирался.
? Дозвольте зайти, господин Загоскин, ? умоляюще произнес сержант.
? Ну, заходи, если надо…
Левонтий переступал с ноги на ногу.
? А вы меня встретите. Я через кухню боюсь идти. Как бы Таисья меня из-за печки копьем не саданула. Грех один с этими бабами. Дома от жены жизни нет, все пилит, и здесь сегодня попало. Калистрат не бывал? Нет? Ну и слава богу!
Добравшись до комнаты Загоскина, сержант осмелел.
? Зачем я пришел? ? забормотал он. ? Задели меня сегодня за сердце Таисьины слова. Говорите, она по грибы пошла? Оно и лучше; прямо не знаю, как теперь вас и караулить при таком аспиде. Я вам подарок принес. Окошко-то закройте, чтоб никто не подглядел. Стало быть, когда я в Петровском заводе был, то там лейтенант Бестужев всякие занятия делали, по научной части. Я им в казамат приносил струмент разный… И вот, когда прощаться со мной стали, они мне и подарили одну тайную вещь…
Сержант полез за пазуху и вытянул грязный платок с узелком. Узелок так крепко был затянут, что Левонтий развязывал его зубами.
? Вот, извольте! ? Левонтий протянул руку. На ладони лежал темный перстень. ? Берите, берите! Вы его примерьте. ? Загоскин взял тяжелое кольцо. Оно было выковано из железа, а изнутри выложено серебром. По серебру вился несложный узор чернью. ? Это, стало быть, они из кандалов своих перстенек сделали ? для памяти. А чернь положил один каторжный ремесленный, из Устюга родом. Лейтенант Бестужев задумчивы были, меня подозвали и сказали: «Вот тебе, Левонтий, возьми на память и никому не показывай! А как встретишь человека, который на меня судьбой похож, то ему перстень и отдай. Я помру, а кольцо жить будет…» Ну, я, конечно, с понятием. Раз человек мне доверие сделал, я перстенек берегу. А как ваша судьба с ихней малость сходна, то вы кольцо себе и берите. Теперь вы увидите, что за человек сержант Левонтий! Внутре кольца не по-русскому что-то написано, вы хорошенько поглядите.
