Колыбель ветров - Бенк Теодор Поль (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Катер уходил в море после ужина, и я воспользовался остающимся временем, чтобы еще раз навестить Андрея Снегирева. Мы с ним уже несколько дней записывали старинную алеутскую легенду. Зная, как неохотно Андрей, боявшийся накликать беду, касался темы о пещерах с захоронениями, я не принуждал его к этому разговору. Теперь мы крепко подружились, и я решил, что в свое последнее посещение задам ему интересовавший меня вопрос. Я спросил его, где искать такие пещеры.
- Старинные пещеры имеются главным образом на острове Умнак, ответила Клара, переводя слова Андрея, - а мой отец никогда не ставит капканы в тех местах и большей частью охотится на Адахе и Канаге. Но он советует, когда представится случай поехать в Никольское, поискать там старика Афиногена Ермилова. Никто не знает об этих пещерах столько, сколько он. Если вы ему понравитесь, он вам расскажет.
Я записал имя. Мне уже кто-то советовал разыскать Афиногена, если я когда-нибудь попаду в Никольское. Создавалось впечатление, что старик был всеведущей личностью.
- Послушай, Андрей, - продолжал расспрашивать я, - мне говорили, что пещеры и заброшенные деревни имеются также на Танаге, Канаге и Адахе. Не сможешь ли ты рассказать мне что-нибудь и об этом?
Андрей смотрел на меня некоторое время, потом повернулся к разложенным мною на полу картам. Он обводил пальцем береговые линии островов. Всякий раз, доходя до места, где когда-то стояла деревня, он заставлял меня делать пометку, затем сообщал мне ее название по-алеутски. Время от времени он показывал пальцем на какое-нибудь место и говорил "малухакс" (нечистое место). Это означало, что тут можно найти погребальную пещеру.
Андрей рассказал, что в молодые годы, когда он объезжал берега, ставя капканы на лисиц, ему случалось набрести на такие страшные пещеры. Он никогда не задерживался там, однако помнил их месторасположение и еще никому не рассказывал об этом.
- В одной пещере, - продолжала Клара, переводя то, что говорил ее отец, - сохранилась мумия великого вождя Канаги, который, бывало, приплывал на своей кожаной байдаре на Атху. Он скончался, когда в его деревне все умерли, и жители Атхи отвезли его тело обратно на Канагу. Они набальзамировали труп и захоронили его в пещере. Так до сих пор сидит он там в кожаной байдаре лицом к морю со всеми своими мехами и охотничьими принадлежностями. Его кожа и волосы нисколько не изменились.
- Но вы не должны туда забираться, - предупредила Клара, - отец говорит, что это очень опасно.
- Мне это необходимо, - возразил я. - Поэтому я и расспрашиваю Андрея об их местонахождении. - Я снова объяснил, что хочу изучать древние обычаи алеутского народа и похоронные обряды.
Клара передала мои слова отцу, который медленно покачал головой. Затем он заговорил, а умолкнув, встал и вышел из комнаты.
- Отец огорчен тем, - перевела Клара, - что вы стремитесь побывать в пещерах. Он не сердится на вас, но боится, как бы с вами чего не случилось, как бы вы потом не заболели и даже не умерли. Он переживает, потому что вы ему нравитесь.
Распрощавшись с Андреем, я стал заходить в дома и благодарить всех жителей деревни, которые оказывали нам помощь, а вернувшись в свой дом на Адахе, застал Боба за тщательной упаковкой гербария. Мы отправились вместе на пристань.
Вскоре туда прибыла моторная лодка с катера. На берегу собралась чуть ли не вся деревня. Лофлин и я погрузили имущество в лодку и стали прощаться.
Я почувствовал, как меня кто-то потянул за рукав, и, обернувшись, увидел Джорджа Прокопьева. Отойдя со мной в сторону, он заговорил вкрадчиво и нерешительно, словно смущаясь, и сказал, что делает маленькую кожаную лодку, модель байдары, на каких в старину плавали алеуты. Если я еще приеду на Атху, он мне ее подарит. Я был очень тронут, поблагодарил и пожал ему руку. Джордж закивал головой, и лицо его расплылось в улыбке.
- Возвращайтесь быстрей. А пока вы ездите, я отведу вашего парня Боба в горы к горячим ручьям.
Я сел в лодку и помахал на прощание рукой. Краем глаза я заметил Андрея, смущенно стоявшего в толпе и задумчиво наблюдавшего за мной.
- Будь осторожен, Тед, - закричал Боб, - скоро увидимся. - В следующее мгновение моторка отчалила от пристани.
Вскоре мы зашли за крутой берег и потеряли деревню из виду. Но Кулачи, Генри Диркс, маленький Никки Невзоров и еще кое-кто из ребят бежали вдоль подножия горы и махали на прощание. Я обернулся и посмотрел на Лофлина. Мне хотелось узнать, вызвало ли в нем это расставание такую же грусть, как во мне.
Едва мы ступили на борт, катер тронулся, направляясь в открытое море, и вскоре мы почувствовали, как под нами перекатывались его огромные валы.
Когда около полуночи мы обходили Атху с северной стороны, море было неспокойно. Все вокруг, кроме воды под нами, было черным-черно. Вода же светилась мельчайшими искрами. Всякий раз, когда наше судно врезалось в гигантскую волну, кругом загоралась жизнь, фосфоресцирующая, наполняющая эти северные воды, и казалось, что искры разлетаются во все стороны. Это было красивое зрелище, и мы с Лофлином, наверное, не менее часа любовались им, стоя у поручней. Потом я пожелал ему спокойной ночи и ушел в свою каюту помечтать об Атхе и народе, который там оставался.
"Что-то сейчас происходит в деревне?" - задумался я, просыпаясь на следующее утро. Было девять часов. Кое-кто там еще только вставал. Старый Диркс, наверное, вышел к морю проверить, не попался ли ночью в его снасть палтус. Интересно, встал ли уже Боб.
По приезде на Адах я поспешил в лабораторию. В ней все оставалось по-прежнему, как и до нашего отъезда, только без Боба тут было пусто. Но вскоре печки стали давать тепло, и в воздухе снова запахло сухими травами.
Работы было более чем достаточно - предстояло отправить наши коллекции в университет; кроме того, у меня имелся целый ящик отснятой пленки, которую нужно было послать в фотолабораторию для обработки. Мы фотографировали уже несколько недель подряд, не имея возможности увидеть результатов. Это стало меня беспокоить. Ведь очень многое зависело от того, как мы сумели запечатлеть увиденное на пленку. Однако пробные снимки можно будет получить лишь через месяц, а до того момента не оставалось ничего иного, как ждать и надеяться.
Так как в ближайшее время не предвиделось никакой оказии для поездки на острова, намеченные для посещения в первую очередь, я занимался тем, что помогал Лофлину раздобыть снаряжение для работы в Никольском. И на этот раз нас выручили друзья из флота, и очень скоро Лофлин получил все необходимое и был готов вернуться к своим на Атху. Я решил поехать с ним и забрать оттуда Боба. Перед самым нашим отъездом главный врач флота снабдил нас щедрым запасом пенициллина для доктора Александера, чтобы он имел возможность начать борьбу с венерическими заболеваниями в деревне.
Нас доставил на место военный грузовой самолет. Однако по приезде я узнал от Михи, что Боб на склонах вулкана Коровинского, где пробудет еще несколько дней. Мне пришлось оставить ему записку. Я написал, чтобы он вместе с Гарвардской экспедицией выехал в Никольское катером пограничной охраны, который должен был вскоре заехать за ними. Я присоединюсь к нему, как только представится возможность.
Тем временем я возвратился на Адах. Мне было необходимо найти способ добраться до тех островов, на которых имелись пещеры с мумиями.
На Адахе я застал письмо, сильно меня взволновавшее. Профессор Бартлет сообщал, что получил известие из Национального совета по научным исследованиям, в котором в неопределенной форме упоминалось о нехороших слухах про нашу экспедицию. Не зная, как это понять, Бартлет запросил меня. Он заканчивал свое письмо предположением, что, возможно, наше пребывание на Алеутских островах нежелательно для группы Гарвардского университета. Я был совершенно ошеломлен и немедленно ответил ему, приложив полный отчет обо всех наших действиях с момента отъезда из Анкориджа.
