Перевёрнутый полумесяц - Зикмунд Мирослав (читать книги без регистрации TXT) 📗

В правую сторону тянется водная гладь, усеянная бесчисленным множеством лодок, барж, буксиров, яхт, грузовых судов, танкеров и сверкающих океанских колоссов, которые каждое утро дожидаются, когда между пятью и шестью часами будут разведены два моста, чтобы выпустить их в открытое море. И вот Золотой Рог открывает свои объятия, приглашая мореплавателей всех материков и предлагая им свои извечные приманки — кабаки, игорные дома и «улочки любви». Здесь и в самом деле не знаешь, верить ли той версии, по которой Золотой Рог действительно представляет собой рог изобилия, или другой, гораздо менее романтичной, объясняющей происхождение названия бухты от желтоватого цвета воды, который придает ей грязь из болот, находящихся в восьми километрах отсюда. Видимо, вторая версия более достоверна: ведь оба моста, Галатский и Ататюрка, являются понтонными, так как негде было установить опоры, столько грязи и ила в бухте Золотой Рог…

А посреди всей этой воды возвышается город, очертаниями своими напоминающий голову орла: клюв — это Сераль, дворец султанов, а зоркий глаз — роскошная мечеть Ая-София. Город этот, стоящий на семи холмах, подобно древнему Риму, и обнесенный вокруг остатками крепостных валов, живет здесь, греясь в лучах своей былой славы. Ему свыше двух с половиной тысяч лет, этому городу, одному из самых старых городов мира.

Давайте теперь спустимся с высот Галатской башни, поблагодарим сторожа, который за бакшиш понял нашу журналистскую страсть к фотографированию, и посмотрим… впрочем, еще несколько минут! Вежливость гостя обязывает его спуститься с балкона и на этаж ниже, в помещение пожарников, со шлангами, ведрами воды и кадками с песком, и, по турецкому обычаю, выпить здесь по чашке золотого чая.

Потягиваешь горячий чай из пузатой чашечки л смеешься вместе с бдительными стражами.

— Правда, ребята, внизу у вас замечательный город, спасибо за чай и будьте здоровы.

— Аллаху всмарладик! [9]

— Гюле, гюле… [10]

Виктория-регия

Не так-то легко спутать золото с сыром. Но такое может приключиться с вами в Стамбуле, в Капали чарши.

Туда нужно идти мимо деревянных разваливающихся лачуг, покосившихся настолько, что они давно уже рухнули бы, если бы не были зажаты между двумя каменными домами. Верхние этажи их выступили над нижними на целый метр, двери и окна искривились в косоугольники. Просто не представляешь себе, как можно закрыть их.

Туда нужно идти по кривым и сырым улочкам, полным кошек и детей, мужчин с тяжелыми коробами на спине, людей, сгибающихся под шаткими пирамидами мешков и ящиков. Туда нужно идти мимо маленьких кофеен, где у стен дремлют над чашечками чаю старики, где шлепают по столам карты и стучат кости, где люди бьют баклуши, потому что время здесь — самое дешевое из того, что они могут иметь: ведь за время не надо платить.

Капали чарши — это турецкий Крытый базар. Он зародился в семнадцатом столетии, одно время служил султанскими конюшнями, то и дело сгорал; последний пожар был в 1955 году. Капали чарши — это город в городе, занимающий несколько кварталов по соседству с мечетью Баязидие. В нем насчитывается свыше шести тысяч лавок. Некоторые улицы крыты крышами, в них царит таинственный полумрак, и лишь кое-где мерцают электрические лампочки, освещая груды дамасских мечей, украшенных перламутром кинжалов, чеканных подносов, чаш и бокалов, кривых сабель и пистолетов со стволами, в которых скрыты складные кинжалы. Другие улочки идут вдоль аркад, откуда можно войти в такие тесные лавчонки, что там у прилавка не поместиться и трем покупателям. В нижней части базара можно купить неведомые целебные снадобья в мешочках, гуммиарабик, корешки и коренья, аптекарские товары. В следующей части базара торговля сгруппирована по ремеслам: здесь находятся корзинщики, кожевники, сапожники, скорняки, далее идут часовщики, точильщики, чеканщики по серебру и меди. Вы только посмотрите, как эти огромные круглые латунные листы слушаются рук мастера с длинными усами; как после каждого удара молоточком, оставляющего на латуни совершенно одинаковые риски узора, они поворачиваются на совершенно одинаковую долю; как затем чудесная Виктория-регия загибает края своего металлического листа и как мастер, сделав последний удар, строгим взглядом окинет свое изделие и бросит его на груду других! Если ты, турист, станешь покупать на память этот огромный поднос, не сомневайся, эта работа воистину ручная, никакой машины тут не было и в помине.

Но откуда взялись здесь, среди мастеров по металлу, торговцы изделий из сыра? На витрины они выставили сверкающие золотом кругляшки сыров, а чтобы привлечь покупателей, соорудили из своего товара разнообразные пирамиды, озарив их светом электрических ламп. И вот ты уже попался на удочку, как и многие другие, которые впервые появились на улочках города Капали чарши в городе Стамбуле. Оказывается, это торговцы золотом. Законы запрещают им продавать золото на вес, поэтому они отлили браслеты, поставили на них пробу и выставили на витринах. Как раз сейчас цена на золото возрастает, ибо приближается время жатвы и уборки хлопка. Стоимость одного грамма золота колеблется между пятнадцатью и двадцатью турецкими лирами, сегодня торговцы запрашивают пятнадцать шестьдесят: до жатвы остается еще несколько недель. А там придут крестьяне, всю свою выручку превратят в золотые браслеты и спрячут их в сундуки.

Ибо золотой телец — надежная скотина. Золотые браслеты гораздо вернее бумажных банкнотов, которые сегодня в цене, а завтра могут остаться бумажками.

А на золотые браслеты в Турции можно покупать всегда и все.

«Такие мне по душе!»

Если исключить то, что на лондонском «блошином рынке» наряду с ржавыми гвоздями, старыми бритвами, часовыми колесиками и поношенными подтяжками продают собак, щеглов и канареек, большой разницы между лавчонками старьевщиков в городе на Темзе и в городе на берегах бухты Золотой Рог нет. Однако если в Лондоне «блошиный рынок» собирается лишь в воскресенье до полудня, то в Бит чарши он действует каждый день с утра до вечера. Как там, так и здесь старьевщики раскладывают свои «товары» на расстеленной газете, на ящиках, на доске, положенной между двумя колченогими стульями. Ножницы, из которых можно купить лишь одну половинку, так как вторую кто-то отломил и выбросил в помойку. Бритвенные приборы двадцатипятилетней давности, фарфоровые статуэтки, рамы or картин, продавленное канапе, газовый водогрей, настольная лампа на витой подставке. А вон там продавец спит в ванне; он тоже ждет покупателя — накрывшись газетой, знай спит себе и проснется лишь в тот момент, когда над ним остановится кто-нибудь…

Возвращаемся из мира отживших вещей к живым людям. Нам хотелось бы еще заснять зеленщика, торгующего на углу площади Баязидие. Однако зеленщик протестует и, схватив метлу, бросается на нас. Но ему преграждает дорогу его коллега, толстяк с круглым животом. Он сам становится за прилавок и показывает на фотоаппарат: меня, мол, можете спокойно снимать. Вацлав, сопровождавший нас по Капали чарши, в талии ничуть не тоньше толстяка, поэтому он с гордостью похлопал себя по брюшку, а толстяк зеленщик счел этот жест за вызов на состязание. Он мигом подскочил к Вацлаву и толкнул его своим брюшком. Тот тоже не остался в долгу, и вот на площади Баязидие, на самом краю таинственного «блошиного рынка», разыгралась своеобразная дуэль «животов». Противники поняли, что если в ход пойдут руки, то судейский свисток зафиксирует «грубую игру», поэтому они прыгают по тротуару, толкая друг друга. Продавцы бросили свои лотки, столпились вокруг состязающихся, хохочут, подзадоривают. Турок, который погнался было за нами с метлой, сам теперь надрывается от смеха, но в этот момент его коллега сошел с тротуара и потерпел поражение. Конец представления, сердитый зеленщик утирает слезы и тащит нас за руку: мол, это совсем другое дело, такие туристы мне по душе, можете сделать снимок…