В дебрях Центральной Азии (записки кладоискателя) - Обручев Владимир Афанасьевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Потом мы стали огибать конец этого сооружения, сильно разрушенный и занесенный, как будто, песком, и здесь увидели огромное изваяние сидящего человека, также очень пострадавшее, а далее — длинную низкую стену, оканчивавшуюся сторожевой будкой.
Повернули в другую сторону за площадью перед дворцом. Опять пошли улицы и переулки, стены с выступающими башнями. В одном месте отдельная башня поразила нас своей формой, — она походила на женщину на коленях, закутанную в широкий халат и с чепцом на голове. Но может быть это было огромное изваяние.
Потом мы выехали на другую окраину города, и я не мог не воскликнуть:
— Вот здесь городское кладбище!
Среди обширного пустыря с редкими кустами возвышались в разных местах надмогильные камни — саркофаги разных форм, то в виде больших лежащих животных, то в виде массивных плит. А по соседству возвышалась низкая башня, напоминавшая часовню.
Прошло уже несколько часов, солнце пекло, мы устали и повернули назад к своей стоянке. Нужно заметить, что все улицы и переулки были покрыты толстым слоем пыли, в которую ноги лошадей погружались выше копыта. На этой пыли, очевидно снесенной дождями и ветрами со зданий, ничего не росло — поверхность была совершенно голая. После нашего проезда оставались глубокие следы коней. Местами мы заметили следы дзеренов и волков. Но некоторые улицы вблизи залива озера Улусту-нур представляли солончаки с бугорками вокруг кустиков хармыка и солянок
Мы заметили также, что в стенах зданий кое-где торчали круглые каменные ядра разной величины, очевидно город когда-то подвергался обстрелу из пушек. А у подножия стен иногда попадались осколки довольно толстого белого стекла, очевидно из прежних окон, хотя оконных отверстий в зданиях мы нигде не видели. Может быть, они были маленькие и заплыли, засыпались? Эти ядра в стенах указывали, что город не очень древний. Ведь порох изобретен только в XV веке, а пушки, стрелявшие каменными ядрами, позже. Впрочем, я вспомнил, что китайцы знали порох гораздо раньше, чем в Европе, а греки и римляне бросали каменные ядра из особых машин — катапульт — при осаде городов.
Выехав к палатке, мы долго за обедом обменивались впечатлениями о виденном и рассказывали ребятам об этом городе, лишь часть которого мы успели объехать за несколько часов. Потом стали обсуждать вопрос, в каком месте начинать раскопки.
— Видели мы много зданий, стен, башен, проехали много улиц и переулков, а нигде не заметили отверстий прежних окон и дверей, — отметил я.
— Оконное стекло мы кое-где видели, — сказал Лобсын. — Может быть, в то время окна делали очень маленькие и они заплыли.
— Положим, что так. Но двери-то не могли же быть такие же маленькие, — возразил я. — Неужели жители этого города лазили в свои дома и башни сверху, через крыши по приставным лестницам?
— Боялись постоянных нападений врагов, потому не делали дверей, сидели смирно в своих домах, убрав лестницы!
— А враги стреляли из пушек каменными ядрами, чтобы развалить дома и выгнать жителей? — предположил я.
— Так ли было дело здесь? Ничего больше не придумаешь!
— Я читал в какай-то книжке, что в старинных замках рыцарей окон было очень немного и все маленькие, но двери все-таки были, хотя бы одна на весь замок. А иногда бывали только потайные подземные выходы из замка в какой-нибудь овраг, в лес или в кусты.
— Ну, вот так, очевидно, было в этом городе, — воскликнул Лобсын, ухватившись за этот пример.
— Только тут место ровное, оврагов нет, — продолжал я рассуждать. — Впрочем и потайные ходы могли завалиться, видел ты, сколько песку на улицах?
— Как же быть? Лестницы у нас нет, чтобы приставить к какой-нибудь стене дома или к башне и посмотреть, что внутри, есть ли пустота или же все завалилось.
— Не попробовать ли пробить стену в какой-нибудь башне, чтобы забраться внутрь? Я подметил, что дома построены не из тесаного камня или обожженного кирпича, а из мягкого материала слоями — желтого, зеленого, розового, который, вероятно, тут же по соседству копали. Пробить ход через мягкий грунт кайлой и лопатой, может быть, не трудно будет.
— А сначала не попробовать ли нам покопать прямо на улице возле какого-нибудь дома. Должны найтись какие-нибудь вещи, осколки посуды, монеты, кости. В Турфане такое место на улице мы раскопали, немец нам указал его. Это будет легче, чем стены пробивать.
— Пожалуй, попытаемся, — согласился я, — с этого и начнем.
Отдохнувши часа три после обеда и дождавшись, что сильный жар этого дня немного спал, мы вдвоем опять поехали в город, захватив кайлы и лопаты. Хотели выбрать место недалеко от стоянки, но увлеклись и браковали одно место за другим. Возле степы поверхность улицы очень поднималась, очевидно от осыпи материала сверху, так что пришлось бы глубоко копать. Наконец, отъехав примерно с версту в глубь города, наткнулись на узкий тупик между двумя зданиями, как будто более ровный.
— В таком тупике, пожалуй, скорее откопаем что-нибудь, — сказал я. — Сюда наверно выбрасывали какой-нибудь мусор.
— И не так жарко копать, весь тупик в тени, — отметил Лобсын.
Спешились, поставили коней друг возле друга в тени в глубине тупика и принялись за работу. Пошли канавкой вдоль стены, глубиной в лопату, друг другу навстречу. Грунт оказался рыхлый, кайла не понадобилась. Прошли каждый по две сажени, встретились; ничего не попалось, сплошь мелкий пыльный песок, совсем сухой. Вернулись назад и пошли вторично еще на лопату глубже; опять ничего, только копать было труднее, песок тверже, видно очень слежался. Повторили то же еще раз и пришлось взять кайлы, лопата врезалась на 1-2 пальца с трудом. Все-таки провели канавку во всю длину и опять на глубину лопаты, в общем, значит на ѕ аршина и ровно ничего не нашли.
— Ну, знаешь ли, — заявил Лобсын, утирая пот, — это грунт не насыпной сверху, а коренной и глубже копать незачем.
— Попробуем у противоположной стены, — предложил я.
Перешли на другую сторону, но стали копать канавку покороче, чередуясь друг с другом, так как изрядно устали. И снова на глубине третьей лопаты грунт пошел твердый коренной. Ничего, кроме мелкого песка, не обнаружили. Смотрим друг на друга, отдуваясь и разочарованно.
Увлекшись работой, мы не заметили, что тучи заволокли небо. А теперь услышали свист ветра и на нас с высоты зданий посыпался песок и мелкие камешки.
— Смотри, что там делается! — воскликнул Лобсын, который стоял лицом к улице; тупик был длинный — шагов 30. Я повернулся. По улице неслась сплошная туча песка и пыли, поднятых бурей с рыхлой почвы. В тупике воздух также заполнялся пылью. Лошади храпели и начали пятиться. Пришлось их взять за поводки, чтобы они не удрали.
Продолжать работу было невозможно — нечем было дышать. А ехать домой против пыльной бури, налетевшей с запада, также немыслимо. Пришлось стоять, зажмурив глаза и закрывая рукой рот и нос, чтобы не дышать пылью, а другой рукой держать лошадь, которая старалась засунуть морду между моими ногами.
Так продолжалось минут двадцать, а потом сразу хлынул ливень. Во время работы мы сбросили верхнее платье и стояли в рубашках, которые промокли в несколько секунд. Зато воздух очистился, дышать стало легче. Со стен тупика полились мутные ручейки, срывавшиеся водопадами с карнизов и обдававшие нас грязью. В обеих вырытых нами канавках быстро накопилась грязная вода.
— Вот, смотри, Лобсын, — сказал я. — Канавки мы дорыли до твердого грунта. В рыхлом навале вода бы ушла.
Ливень минут через десять сменился мелким дождиком, а еще немного и небо очистилось. Мокрые до нитки, мы вскочили на коней и поехали к стоянке. Сухая пыль улиц превратилась в липкую грязь, которая налипала на копыта и комьями разлеталась по сторонам; но под ней на глубине копыта почва оставалась сухой. По главной улице, полого спускавшейся к нашей стоянке и представлявшей перед тем сухое русло с мелкой галькой, тек грязный ручей, впадавший в ложбину, превратившуюся в целое озерко желтой воды, которое пришлось объехать. Солнце уже ярко освещало рощу, и мы заметили, что нашей палатки нет и не видно ни ребят, ни лошадей. Это заставило нас погнать коней, объезжая озеро.
