Китай. Искусство есть палочками - Эванс Полли (полная версия книги .TXT) 📗
Остальные пассажиры заливались счастливым смехом, а троица начинала спор с новой силой.
Обратная дорога заняла пять с половиной часов. Учитывая, что до Диншаня я добралась за четыре с половиной, получается, что ради пары глиняных чайничков я в общей сложности провела десять часов в китайских автобусах. Я страшно устала. Но самое ужасное, как я сейчас понимаю, это, что чайники в сувенирных лавках ничем не отличались от тех, что я приобрела. Я купила ширпотреб, самые обычные, абсолютно непримечательные чайники. Вот облом!
На следующий день я планировала поехать в Чжоучжуан, симпатичный маленький городок, изрезанный каналами и мостиками, этакую крошечную Венецию. Герой, помнится, очень рекомендовал туда съездить. Но после марафона за чайниками я не нашла в себе сил снова сесть на автобус, а вместо этого весь день гуляла по знаменитым садам Сучжоу.
Сады эти были разбиты учеными, чиновниками и торговцами, которые переехали в Сучжоу, когда во времена династии Южная Сун император в 1127 году перенес столицу в соседний Ханчжоу, а также через пару веков, когда во времена Мин императорский двор обосновался в Нанкине. Сучжоу, помимо близости к столицам, привлекал торговцев и возможностью сколотить неплохой капитал, поскольку город являлся центром производства шелка. Пока бедняки потели в душных мастерских, богатеи велели озеленять территорию вокруг их домов.
В планировке сада нужно было достичь гармонии нескольких элементов: камней, воды, деревьев. Беседки строили таким образом, чтобы прекрасный вид открывался под любым углом, где бы ты ни сел. Дорожки мостили, чтобы ученый, гулявший по саду в поисках вдохновения, мог быть спокоен за свою обувь хоть в дождь, хоть в слякоть.
Я гуляла по самому маленькому из садов, носившему название Сад Мастера Сетей (Ваншиюань), где заботливые руки довели крошечное пространство до совершенства, и по Саду Скромного Чиновника. Голубое небо отражалось в бирюзовой воде прудиков, как и крыши беседок и кроны деревьев. Гуляя по мощеным дорожкам мимо речушек, бамбуковых рощиц, пагод и каменных мостиков, я задумалась о поэтах, которые приходили сюда в ожидании музы, и заключила, что у них были крепкие задницы. Сады эти прекрасны, спору нет, но не слишком удобны для посетителей. Сидеть здесь можно только на каменных скамейках. Да моя муза мигом задохнулась бы под гнетом тяжких мыслей о возможности заработать геморрой. Но, может, писатели в те дни отличались более крепким здоровьем, или же они приходили сюда со своими подушками.
Несмотря на неудобные каменные скамьи, сады привели меня в полный восторг. В Саду Скромного Чиновника в огромных бело-голубых фарфоровых чашах в зеленоватой воде плескались золотые рыбки; рядом с одной такой чашей красовалась надпись на корявом английском: «Рыбки плавают, веселятся». Ха-ха, интересно, как они узнали? Чуть дальше висели клетки с говорящими скворцами. Один из них, когда я проходила мимо, поздоровался по-китайски:
— Ни хао.
А второй пропищал:
— Хэллоу!
Боже, даже птицы пристают с приветствиями, подумала я.
Я вернулась в отель по узким улочкам, ведущим вдоль берегов извивающихся каналов, рядом с которыми притулились потрепанные домики; их жители, как в Венеции, сушили белье прямо за окном. Здесь царило спокойствие, хотя всего в паре кварталов раскинулись новые районы с неизбежными автомобильными пробками и современными торговыми центрами.
В одном из переулочков под деревянным стульчиком свернулся клубочком белый пес, чьи владельцы слишком буквально восприняли моду красить волосы — у несчастного животного уши и хвост были выкрашены в ядовито-розовый цвет.
Глава 12
Политики и мореплаватели
Когда ешь яичницу палочками, важно, чтобы яичница была хорошо прожаренной, в таком случае она достаточно плотная и ее легко ухватить. Если же вы выберете глазунью, то готовьтесь к проблемам.
На следующее утро за завтраком мне пришлось решать головоломку. Я подумала, что было бы неплохо поплотнее подкрепиться перед поездкой на автобусе в Нанкин, и заказала себе яичницу. Глазунью. Каждый раз, когда я пыталась подцепить ее палочками, непрожаренный белок выскальзывал и яичница радостно плюхалась обратно на тарелку. Я решила поднести тарелку ко рту и палочками направить всю скользкую субстанцию прямиком себе в глотку, но потом передумала, побоявшись, что подавлюсь огромной яичницей. В итоге я вооружилась фарфоровой ложечкой, которой обычно китайцы едят суп, и, помогая себе пальцами, расправилась с непрожаренной частью яичницы, а остаток съела при помощи палочек. Когда мои мучения, наконец, закончились, появилась официантка с ножом и вилкой.
Позднее, когда я уже сидела в автобусе до Нанкина, мне пришло в голову, что борьба с яичницей символизирует те трудности, с которыми сталкивается иностранец, путешествуя по Китаю. Здесь часто попадаешь в нелепые ситуации. И на решение самых простых задач требуется куда больше времени, чем обычно. Иногда ты кажешься со стороны смешным, но, в конце концов, наступив на горло собственной гордости, потратив немало нервных клеток и, невзирая на трудности, достигаешь цели, и как раз в этот момент на сцене появляется кто-то из местных и, улыбаясь, указывает на более легкий путь, чем тот, что ты преодолел.
Однако, похоже, боги унижения, кто бы они ни были, потешили свое самолюбие, наблюдая за моими мучениями за завтраком, и решили, что этого на сегодня будет достаточно. Так или иначе, поездка в Нанкин принесла мне огромное удовольствие. Огромный удобный автобус, оснащенный кондиционером, с ревом несся по автостраде и сделал всего одну остановку, чтобы пассажиры могли посетить туалет. В этот раз я ехала по новенькому шоссе, одному из многих, которые китайцы понастроили в последнее время, а не смотрела на него из окна, трясясь по ухабам соседней дороги. Разделительная полоса была еще девственно-белоснежной, но при всей своей внешней привлекательности автострада почему-то совершенно не привлекала других автомобилистов, так что мы неслись как ветер и через пару часов без происшествий добрались до Нанкина.
Нанкин в переводе с китайского означает «Южная столица». Этот город действительно был столицей на протяжении нескольких периодов китайской истории. Династии менялись, императоры переносили столицу с места на место. Когда в 1368 году к власти пришла династия Мин, то император распорядился сделать столицей Нанкин, и именно отсюда начинается одно из увлекательнейших путешествий по морю, но обо всем по порядку.
В древние времена жившие на юге страны китайцы активно плавали по морю, однако Конфуций считал, что путешествия в чужие земли — зло, поскольку это идет вразрез с его доктриной о семейном долге. Начиная со второго века нашей эры учение Конфуция приобрело популярность, и потому мореплавание вышло из моды на несколько столетий. Вообще-то Конфуций родился в 551 году до нашей эры, но при жизни не был особо почитаем. Он много ездил по Китаю, пропагандируя свои идеи социального порядка, но сначала к нему не очень-то прислушивались. После смерти философа увидел свет сборник его изречений «Луньюй», и основы конфуцианства стали основой образования. Так или иначе, несмотря на возражения Конфуция, к шестому веку внешняя торговля процветала, к девятому веку в Китае появились рабы из Африки, а придворные дамы носили вуали на персидский манер.
Правда, дальние морские путешествия достигли апогея при Чжу Ди, императоре династии Мин. Несмотря на все увещевания советников-приверженцев идей Конфуция, Чжу Ди распорядился создать флотилию из торговых и военных судов, и эта армада известна в истории как « драгоценный флот».
В первом десятилетии пятнадцатого века по приказу императора построили около двух тысяч кораблей. Флотилией командовал евнух Чжэн Хэ по прозвищу Сань Бао, что в переводе обозначает «три драгоценности». Он отплыл из Нанкина и бороздил моря Юго-Восточной Азии, Индии, Ближнего Востока и Африки и даже стал прототипом легендарного Синдбада-Морехода. В последнее время Чжэн Хэ приписывают и открытие Америки. Отставной британский подводник Гэвин Мензис в своей книге «1421» ( Gavin Menzies «1421») утверждает, что Чжэн Хэ высадился на берегах Нового Света на семьдесят один год раньше Колумба.
