В погоне за тайной века - Пасецкий Василий Михайлович (версия книг txt) 📗

«Вся сия многочисленная цепь называется у жителей Радак, я ее назвал графом Румянцевым. Островитяне рассказывали, что параллельно с сею цепью идет другая», которая также состоит из многочисленных островов и называется Ралик. [62] Но Коцебу не имел времени заняться их исследованием.

17 марта бриг «Рюрик» снова направляется к Уналашке, чтобы затем предпринять второе плавание в Ледовитый океан. Коцебу полон надежд. Теперь он знает, что морской путь вдоль северных берегов Америки существует. Он будет его искать год или два, но непременно постарается открыть. А пока без задержек и промедлений он спешит к Уналашке, чтобы заблаговременно подготовить легкие байдары для предстоящих исследований на мелководье студеного моря.

Позади остаются тропики. Временами налетает шквалистый ветер и резво гонит «Рюрика» к берегам Русской Америки.

Но неожиданно все надежды Коцебу рушатся. В ночь с 12 на 13 апреля «поднимается страшнейший шторм». Огромные волны, каких ни одному из моряков не приходилось видеть, то поднимают «Рюрика» на огромную высоту, то швыряют в зияющую пропасть. Ветер усиливается, срывает верхушки волн и дождем бросает их в лица вахтенных. Коцебу сменяет на мостике лейтенанта Шишмарева, оставляет на палубе четырех матросов, а остальных отправляет в трюм, где они будут в большей безопасности.

Страшная качка. С трудом удается держаться на ногах. В четыре часа ночи до слуха Коцебу доносится рев гигантской волны. Он встречает страшного врага лицом к лицу. Волна сбивает командира с ног и ударяет его грудью о штурвал.

«Опомнившись, — писал Коцебу, — я чувствовал жесточайшую боль, но оную заглушила горесть, которая овладела мною при воззрении на корабль, казавшийся близким к гибели». [63]

Одному матросу сломало ногу, другого выбросило за борт, но он ухватился за случившуюся под рукой веревку. Два матроса остались невредимыми и продолжали крепко держать штурвал. Мужество, с каким они действовали, вызывало восхищение.

«Рюрик» выдержал шторм, однако Коцебу пришлось много дней пролежать в постели, страдая от жестокой боли. Он так и не оправился в это плавание от полученной травмы. Но мореплаватель не хотел отказаться от мысли исследовать Северо-Западный проход.

4 июля 1817 года он снова увидел очертания острова Св. Лаврентия. Всего лишь суточный переход отделял его от просторов Ледовитого океана. Отто Евстафьевич направил свой корабль к северу. Однако за островом Св. Лаврентия он встретил сплошной лед, который закрывал доступ в Берингов пролив. Между тем болезнь все настойчивее напоминала о себе. Боль в груди усилилась, открылось кровохарканье.

«Теперь только уразумел я, — писал Отто Коцебу, — что положение мое опаснее, нежели я доныне предполагал, и врач решительно мне объявил, что я не могу оставаться в близости льда. Долго и жестоко боролся я с самим собой: неоднократно решался, презирая опасность смерти, докончить свое предприятие, но когда мне приходило на мысль, что, может быть, с жизнью моей сопряжено сбережение „Рюрика“ и сохранение жизни моих сопутников, тогда я чувствовал, что должен победить честолюбие. В сей ужасной борьбе меня поддерживала единственно твердая уверенность, что я честно исполнил свою обязанность. Я объявил письменно экипажу, что болезнь моя принуждает меня возвратиться в Уналашку. Минута, в которую я подписал сию бумагу, была одной из горестнейших в моей жизни, ибо с сим почерком пера я отказался от своего самого пламеннейшего желания, долговременно питаемого в моем сердце». [64]

Тяжелая болезнь, которая, вероятно, и свела в конце концов Отто Евстафьевича в могилу, не позволила ему продолжить поиски Северо-Западного морского прохода.

Письмо из Англии

За плаванием своего питомца ревностно следил Крузенштерн. Он с нетерпением ждал его писем и донесений, выписки из которых он тут же публиковал в «Сыне отечества» и «Северной почте».

Великий мореплаватель был восхищен первым плаванием Коцебу в Ледовитом море и ждал новых удач от его второго покушения в поисках Северо-Западного прохода, надеясь, что он летом 1817 года распространит свои исследования на восток и север открытого им огромного залива.

В это время у Ивана Федоровича родилась блестящая мысль о посылке новой экспедиции для поисков Северо-Западного прохода, но на этот раз со стороны Атлантики.

25 декабря 1817 года, когда «Рюрик» находился еще в Маниле, Крузенштерн с мызы Асс посылает Румянцеву письмо, в котором сообщает свои мысли о предполагаемой экспедиции в Баффинов залив:

«Точное исследование сего обширного залива любопытно по двум причинам: во-первых, ежели существует сообщение Западным и Восточным океанами, [65] то оно должно быть или здесь, или в Гудзоновом заливе. Последний залив осмотрен разными мореплавателями, и хотя есть в оном места не со всею строгостью исследованные, но более вероятности найти сие сообщение в Баффинском заливе, нежели в Гудзонове. Во-вторых, относительно географии обозрение сего залива весьма любопытно, ибо он со времени его открытия в 1616 году не был никогда осмотрен. Новейшие географы сумневаются даже в истине его существования. По крайней мере, не думают, чтоб Баффин действительно видел берега, окружающие сей залив». [66]

Крузенштерн не в пример этим новым географам, которые тогда же стали сомневаться и в открытии Дежнева, исследовал записки Баффина и пришел к твердому убеждению, что он обошел берега залива, который теперь носил его имя, но не был уверен в достоверности его описи.

Причина сомнения в существовании Баффинова залива, по мнению мореплавателя, возникла «от предполагаемых трудностей плавания по морю, наполненному почти всегда льдом». Англичане единственный раз — в 1776 году — посылали в тот край экспедицию, которую возглавлял опытный морской офицер, один из лучших учеников знаменитого Кука, лейтенант Пикерсгиль. Плавание оказалось неудачным, и с тех пор о Баффиновом заливе мореплаватели забыли…

Первая страница письма Крузенштерна к Н. П. Румянцеву, в котором изложен проект экспедиции в Баффинов залив.

Задачи предполагаемой новой полярной экспедиции Крузенштерн сформулировал очень кратко. Прежде всего путешественники должны были исследовать малоизвестные берега Баффинова залива, а затем решить вопрос «о существовании сообщения оного с Восточным океаном». [67]

Крузенштерн советовал направить новую экспедицию не раньше возвращения «Рюрика» в Петербург из второго плавания в Северный Ледовитый океан. После того как станут полностью известны успехи экспедиции в исследовании Северо-Западного морского пути со стороны Берингова пролива, можно будет судить о том, как использовать полученные сведения и наблюдения в предстоящих поисках со стороны Баффинова залива.

Руководство новой экспедицией он советовал поручить Отто Коцебу. Он надеялся, что для нового плавания можно будет использовать бриг «Рюрик». По его расчетам, Коцебу должен был возвратиться из плавания в Берингов пролив в конце 1818 года. Следующее лето отводилось на исправление повреждений судна. А весной 1820 года новая экспедиция должна была оставить Петербург и направиться на поиски приатлантической части Северо-Западного морского прохода и посвятить две навигации научным исследованиям, так как в меньший срок было маловероятно выполнить задачи экспедиции «со всею возможною точностью». При необходимости командиру брига разрешалось провести в полярных странах и третий год. «Зимовать, — писал Крузенштерн, — я полагаю, по крайней мере одну зиму на Гренландском берегу, где датчане имеют разные заселения, или буде там нельзя, хорошо будет принят или в Новой Ирландии или в Новой Шотландии в порте Галифакс». [68]