По Алтаю - Сапожников Василий Васильевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
К тому же отрицательному выводу приводят и другие соображения. Вода Улюнгура, как я уже упоминал выше, ясно солоновата, чего не могло бы быть в проточном бассейне. Дальше, в дневнике 1906 г. я уже отметил, что в истоках р. Урунгу, питающей оз. Улюнгур, совершенно нет рыбы и, в частности, таких пород, как таймень и харюз, тогда как в истоках обоих Иртышей имеется тот и другой. Одним словом, мы должны признать, что в настоящую эпоху никакого соединения между Черным Иртышом и Улюнгуром не существует.
Прежнее соединение едва ли подлежит сомнению, и руслом служила, вероятно, борозда, идущая от северо-восточного залива к Иртышу вдоль восточных отрогов хребта Нарын-кора, которые потонули в осадках перешейка. Перешеек же между о зером и рекой, судя по сложению яра над Улюнгуром, состоит из тех же красных плотных глин, вероятно, хангайского возраста, которые распространены и к западу от озера. Что касается яра над Иртышом, то там я красных глин не видел; возможно, что они прикрыты речным песком. Поверхность перешейка усыпана мелкой галькой и щебнем и едва подернута жалкими кустиками полыни и других жителей пустынь, но как только мы подошли к Иртышу, перед нами зазеленела сочная пойма реки с группами тополей и тальников рядом с синей полосой реки в 40--50 сажен ширины. Наши лошади как-то сами догадались о лучшем корме на Иртыше и раньше нас пришли сюда с озера. Сидя после съемки на берегу Иртыша, я сожалел, что мы не остановились здесь, у хорошей воды и топлива; комаров же достаточно обильно и тут и там. Переходить уже не стоило, так как на другой день мы должны были выступить дальше. Забрав в Иртыше большой котел воды, мы торжественно принесли его к палаткам и пили уже настоящий чай.
С высокого берега Иртыша я видел на севере вторую зеленую полосу, которой обозначено течение р. Кран, а дальше на севере синела передовая гряда Монгольского Алтая; снежных вершин не было видно.
Ветерок разогнал комаров, и мы провели ночь благополучно, если не считать еще нескольких фаланг и скорпионов, пойманных у палатки.
Весьма сожалею, что со мной не было лодки, чтобы сделать промеры озера и составить хоть приблизительное представление о его глубине.
25 июня встали рано и в 8 1/2 часов утра выступили на восток, направляясь к перевозу через Черный Иртыш, который находился верстах в двадцати от Улюнгура. Мы шли ровной бесплодной степью параллельно течению Иртыша; плотная глинистая почва, посыпанная галькой, временами сменялась небольшими холмами песка с сухими кустиками Eurotia ceratoidas G. А. Меу. Мы держали путь на невысокую гряду, которая одиноко вытянулась вдоль поймы реки; впереди струился воздух и создавал мираж, отделяя гряду от земли. Жара делалась все сильнее; лошадей мучили сотни слепней, прокусывая кожу до крови.
После полудня мы достигли ближайшего яра гряды и спустились в пойму; по объяснению проводника, перевоз должен был быть близко. В первый момент было очень приятно попасть на сочные луговины с травой в рост человека и притом затененные громадными тополями; но скоро нас облепили комары и мухи, и пришлось спасаться в сетках. Наш проводник потерял тропу, и мы больше часа блуждали в густой заросли, не находя Иртыша; пойма пересекается множеством проток, которые то и дело преграждали нам путь и запутывали еще больше.
Проводник ускакал один отыскивать перевоз, прося нас подождать; но стоять было невозможно, потому что комары и мухи жгли лошадей немилосердно, и мы носились по этому зеленому лабиринту часа полтора, пока крик проводника не направил нас к перевозу.
Иртыш здесь имеет сажен сорок ширины и довольно глубок, особенно у левого берега. После традиционной перебранки между моими проводниками и перевозчиками, находившимися на другом берегу, три оборванных старика урянхайца подали своеобразный паром; он состоял из двух долбленых стволов, связанных вместе, без всякого помоста. Управляя какими-то лопатами вместо весел, урянхайцы довольно быстро по частям перетаскали багаж на другую сторону. Лошадей пустили, конечно, вплавь, а козла и овец пришлось переправить на пароме (рис. на стр. 359).
На правом берегу встали на гальке у воды, чтобы не слишком страдать от комаров. Дальше итти по состоянию лошадей было невозможно. Разговорился с перевозчиком о русле Иртыша ниже перевоза; он уверял, что бродов на Иртыше не бывает до осени, а это значит, что есть достаточно глубокий фарватер для пароходов. Вообще всюду, где я видел Черный Иртыш между этим перевозом и русской границей, он несомненно судоходен, и нужно удивляться, что до сих пор не было ни одной попытки провести здесь хоть небольшой пароход.
На другой день рано утром нас разбудил скрип и грохот двинувшихся в путь арб; караван [ночевавшего рядом] китайского чиновника направился на северо-запад к Кемерчику (приток Крана), где, по словам проводника, работают до 200 солдат над постройкой крепости.
Мы направились к нижнему течению Крана. Сначала миновали неширокую пойму, а дальше на полчаса пути раскинулись песчаные бугры; за ними протянулась к Крану пустынная солончаковая степь, на которой кое-где справа от дороги возвышались сопки и размытые террасы из тех же глинистых отложений, что мы видели и по южную сторону Иртыша. Верхние площадки этих террас посыпаны белой кварцевой галькой. От ближнего яра террасы тропа понемногу отклоняется к северо-западу и спускается в обширную котловину Кара-булгун, откуда вновь выходит на небольшую гриву. В двух верстах от гривы мы рано достигли левого берега Крана и, отыскав место более открытое, встали на ночевку, так как вьючные совсем останавливались.
За день мы прошли верст пятнадцать. Дальше нельзя было итти сегодня и потому еще, что за Краном дорога идет безводной степью и остановиться близко негде.
Кран здесь течет довольно глубоким руслом в 20 сажен ширины между невысокими ярами, которые подмываются и обваливаются в воду. Течение обрамлено небольшими зарослями тальника и тополей, которые местами расширяются. Комаров много, они особенно жгли нас, когда мы затеяли купанье.
27 июня мы сделали семичасовой переход однообразной глинистой степью в северном направлении, пересекая большую извилину, которую делает Кран. За довольно удобным бродом дорога раздвояется; одна, колесная, идет к западу на Кемерчик, другая, верховая, -- к северу в местность Толту на Кране. Станции (уртени) расположены по первой, а мы отправились более короткой второй; есть еще и третья дорога по берегу Крана, но она дальше всех, если ехать в Сара-сюмбе. Когда за Краном мы вышли на возвышение, проводник показал на западе пятно, где строится новая импань (крепость). Она стоит на левом берегу Кемерчика верстах в трех-четырех от его устья. Крепость стоит на небольшом возвышении и доминирует над окружающей степью. От нее до ближайшего отрога Алтая верст восемь-девять. Глинистая степь, раскинувшаяся перед нами верст на тридцать к северу, представляет ряд широких грив и котловин между ними. Растительность солончаковая: полынь, джузгун и тамариск в цвету. С полыни собрали много жуков.
Первые мочежины с плохой водой и зарослями камыша попадаются за 5 верст до Крана. К концу перехода мы уже ясно приблизились к горам; перейдя небольшую седловину в невысоком скалистом кряже, который сопровождает правый берег Крана, мы скоро спустились к берегу реки и встали повыше скалы Толту. Перед нами раскинулась обширная долина до двух верст ширины, а местами и больше, вся зеленеющая хорошо орошенными пашнями и группами деревьев, среди которых были и белые тополи. Скала Толту возвышается сажен на двадцать над правым берегом Крана; она отмечена, как нечто особенное, сложенным на ее верхней площадке обо; куча камней утыкана хворостом, на котором навешаны разноцветные ленточки.
Особенный эффект скалы состоит в том, что почти вся ее гранитная масса поросла яркокрасным лишайником; он въелся в камень, сплошь покрыл вершину скалы и длинными тонкими языками сползает вниз. Мы видели скалу вечером, когда освещенная красноватыми лучами заходящего солнца она казалась вся облитой густой свежей кровью. Когда надвинулись сумерки и в долине все меркло, она все еще ярко выделялась своими злыми, кровавыми тонами.
