ИТУ-ТАЙ - Коробейщиков Андрей (книга жизни txt) 📗
Николаев посмотрел на экран монитора, где высвечивались данные по обеим жертвам этого темного бога или его жреца. Фамилии, имена, места работы, адреса, место предыдущей работы и т. д. Уже более четырех часов подполковник сидел вот так перед компьютером и всматривался в этот список, пытаясь все-таки понять, разобраться, что же объединяло этих двух несчастных в их прошедшей жизни и что могло послужить причиной того интереса, который проявил к ним убийца? Охранники господина Перова в данном случае в расчет не идут, так как, вероятнее всего, они оказались втянутыми в этот ужас случайно. У них-то с физиологией оказалось все в порядке. А вот у этой парочки… Кто они? В какой клинике получили свое идеальное здоровье? Ответ на этот вопрос мог бы послужить ключевым звеном в разгадке всей головоломки. Согласно документам, подлинность которых, кстати, поставлена сейчас под сомнение, этим людям было уже около сорока. А состояние внутренних органов – как у двадцатилетних юношей, все двадцать лет проведших в идеальных условиях обитания. Согласно анализу ДНК – вероятна способность к повышенной регенерации, т. е. восстановлению любых органических повреждений, за исключением разве что смертельных, как показала практика. Прямо – Homo super, сверхчеловек…
Николаев встал и прошелся по кабинету, разминая затекшие ноги и спину. Подошел к шкафчику в углу кабинета и, достав из него пакет с кофе, насыпал в кофеварку двойную порцию. Домой ехать хотело лишь уставшее тело, возбужденный ум нетерпеливо жаждал продолжения изысканий. Подполковник сел обратно за стол, отпив обжигающий кофе. На столе коротко тренькнул звонок транковой спецсвязи. Николаев взял трубку:
– Слушаю.
– Алло, Александр Васильевич, вы где? – Это был капитан Демин.
– Я у себя, в кабинете. Ты где, Паша?
– Я в управлении. У нас новости.
«Началось», – мрачно подумал Николаев и пробормотал, чувствуя, как опять нехорошо заныло сердце:
– Что, еще?
– Не совсем, хотя и возможно. – Демин был бодр в любое время суток, и по его голосу невозможно было определить степень его волнения или озабоченности. – Нужно разобраться…
– Сколько их? – сухо спросил подполковник, откидываясь на спинку кресла и расстегивая верхнюю пуговицу сорочки.
– Трое…
«Вот дерьмо. Значит, их уже семеро…»
– Александр Васильевич, тут нужно выяснить некоторые обстоятельства. Может, это и не наши вовсе. Дело почти месячной давности. Я отрабатывал все ЧП за последнее время по Москве и наткнулся на них. Кое-что мне показалось странным. И хотя общая картина несколько иная, чем в наших случаях, некоторые моменты заставляют насторожиться. Вы еще долго у себя будете? Я бы прямо сейчас подъехал.
– Я тебя жду.
– Буду через двадцать минут.
Сигнал отбоя дал отсчет долгим двадцати минутам, в течение которых, эксперт это знал, зловещие домыслы будут терзать его воображение новыми ужасами.
– Вот они. – На стол легла папка с подколотыми к уголовному делу стандартными фотографиями, на которых в нелепых позах застыли трупы.
Николаев мрачно рассматривал их, пытаясь увидеть почерк Духа, так оперативники условно назвали ритуального убийцу, затем перевел взгляд на капитана:
– В чем схожесть ЧП?
Демин склонился над столом и, взяв в руки глянцевые фотоснимки с жутким содержанием, принялся объяснять:
– Месяц назад, десятого мая, в лесополосе, окаймляющей Каширское шоссе, были обнаружены трупы трех мужчин. Все трое установлены. Вот этот – Пеньковский Григорий Дмитриевич, этот – дважды судимый Кутаев Олег Васильевич, этот – тоже судимый, Гурзовский Виктор Степанович. Рядом с трупами находился автомобиль «Жигули» девятой модели, принадлежавший одному из убитых – Пеньковскому. По факту убийства возбуждено уголовное дело и выдвинуты две рабочие версии: одна – сведение личных счетов, другая – передел влияния в криминальном бизнесе. Версия – убийство с целью грабежа или угона транспортного средства – сразу отпадала: все деньги и автомобиль были нетронутыми. По сведениям оперативников РОВД, которые вели это дело, все трое занимались «черным извозом» – кидали гостей столицы, предлагая доехать до города по бросовой цене. Может, не поделили что-нибудь, может, дорогу кому-то переехали, а может, кинули кого-нибудь не того, в общем, все трое со следами насильственной смерти – в темном лесочке, куда наверняка сами лохов возили «брить».
Николаев еще раз внимательно изучил изображения трупов, действительно отмечая что-то непривычное в их позах. Хотя какая может быть привычность в расположении мертвых тел. Смерть редко приходит к таким людям безмятежно. «Клиенты» УСО с жизнью расстаются обычно мучительно и тяжело. Столько уже подполковник перевидал этих искореженных тел, и, казалось бы, должен уже привыкнуть. Но оказывается, к этому привыкнуть невозможно. Смерть ведь тоже мастер на все руки. Ее окоченелые «скульптуры» постоянно бьют по подсознанию, обдавая могильным холодом даже с фотографии. А в этих трупах есть что-то еще, что-то…
– Паша, я не хочу читать описание и заключение. В двух словах…
Демин хмыкнул и, кивнув на принесенные им материалы дела, произнес:
– Автомобиль был один. Трупов – три. Значит, пассажиров было максимум двое, перегруженную машину тормознули бы на КП. Все трое – здоровые молодые мужики. Один в прошлом – мастер спорта по боксу. И все трое – трупы. У всех троих почти все кости сломаны, словно их через дробилку прогнали. Причем характер повреждений дает основания предполагать, что все участки костной структуры были нарушены точными сильными ударами. Я консультировался у спецов, они разводят руками. Мастера такого класса у них – по пальцам. Причем все – сотрудники силовых спецподразделений. Спортсмен не сможет действовать столь эффективно и… эффектно. Однозначно лишь одно – здесь поработал настоящий костолом. Профи высшего класса. Представляете, с какой скоростью он должен двигаться, чтобы обработать всех троих, и с какой силой должен лупить, чтобы кости в нескольких местах просто взрывались? Да, вот еще что, он разложил их как-то странно. Словно нам послание оставил. Мол, и эти «огарки» – тоже моих рук дело. Правда, никаких рисунков шизоидных, но…
Демин замолчал, выжидательно глядя на Эксперта. Николаев, прищурившись, перебирал фотографии, пытаясь поймать то неуловимое ощущение, которое всегда присутствовало вокруг деяний Духа. Очень хотелось верить, что эти жертвы принадлежат руке другого убийцы, но интуиция уже коварно шептала подполковнику, что никакой другой убийца действительно не сможет действовать так эффективно и… эффектно.
«Это он. Он. Он. Он все еще здесь… Это он».
– Какого ты говоришь числа были обнаружены трупы?
– Десятого мая.
– А первая жертва Духа зарегистрирована…
– Одиннадцатого. Орский.
– Это он, Павел. Я уверен, это он. И это – тоже наши клиенты.
Эксперт бросил кипу фотографий на стол, и они разлетелись по гладкой поверхности несимметричным веером.
– Значит, он прилетел десятого или девятого в Домодедово?
– Выходит, так.
– И тут же оставил нам послание. Первый указатель. Это значит, уважаемый Павел Сергеевич, – Эксперт назидательно направил на капитана указательный палец, – что наш «азиатский ястреб» прилетел все-таки оттуда, где, как предполагает профессор Каменский, взяла начало человеческая цивилизация.
«Мем но яй зд он ве увтн иМк а. к Пс ио чме мК уо вирмо ев н. н.»о Тт аа кк?н аВ че ир но ая ет тн со я, потому, что тогда, когда я начал делать свои записи, я точно не мог уже сказать, кто я такой на самом деле. Дневник и задумывался именно для того, чтобы хоть как-то систематизировать свои мысли и упорядочить свою жизнь, которая взорвалась, когда я встретил их…
Тайшины… Шаманы тайного клана Волка. Они уничтожили прежнего Максима Коврова и создали его заново, вложив в него нечто запредельное, что больше не позволяло ему быть обычным человеком. Я начал писать этот дневник, чтобы не свихнуться. Я никому не мог поведать о том, что происходило со мной тогда, поэтому оставалось лишь одно – разговаривать самому с собой на страничках этой тетради. Это было воистину жуткое время для меня. Я совершенно не понимал, что со мной происходит, мрачный и таинственный мир неведомого постепенно овладевал моим рассудком, моим телом и моей душой. И в то же время привычный для меня мир вдруг в один прекрасный момент предал меня, превратившись в хитрого и коварного преследователя. Я оказался между двух огней, каждый из которых хотел меня испепелить и в одинаковой степени угрожал моему разуму. Я назвал тот период Безысходностью. Эта рукопись, составленная из моих черновиков, позволила мне не сойти с ума, снять колоссальное напряжение, которое царило у меня внутри.
