Заяабари (походный роман) - Сидоренко Андрей (первая книга .txt) 📗
Я пересек Западно-Сибирскую равнину по 55 параллели и подъехал к Новосибирску. Ваня должен был меня встретить. Я очень надеялся, что он сообразит и быстро подойдет к вагону.
Иван не только не сообразил быстро подойти к вагону, он не сообразил вообще явиться вовремя, и выгрузка превратилась в стихийное бедствие. Повыкидывал вещи из разных вагонов на перрон и оставил их валяться без присмотра, пока бегал получать железяки, сданные в багажный вагон. Я не обижаюсь на Ваню, потому что на него нельзя обижаться, как нельзя обижаться на детей и стариков.
Природа зарезервировала часть человеческих мозгов специально для того, чтобы мы могли ориентироваться во времени и в пространстве. Однако при конструировании организма Вани Ландгрова природа почему-то решила, что лучше будет приспособить этот резерв для рождения великих идей и необычных мироощущений.
Ваня опаздывал везде и постоянно, причем опоздание на час у него за опоздание не считалось. Когда вместе ездили на Алтай, я был в роли организатора будней путешественников. Под конец, когда мы уже вернулись в Новосибирск, и мне все это надоело, решил пустить жизнь на самотек и посмотреть заодно, что из этого получится.
Ваня договорился со своими товарищами встретиться на следующий день в 10-00. Наступило утро. Ваня продрал глаза около 10-00. До 11-00 соображал где находится, и ничего не делал – просто курил и существовал. Далее у Вани проснулось чувство голода. В квартире ничего съедобного не оказалось – пошли в магазин. Вернулись в 12-30. Приготовление пищи отняло время до 14-00. Прием пищи – с 14-00 до 15-00. Чаепитие и перекуры – с 15-00 до 16-00. После чего Ване ни с того ни с сего вздумалось заняться ремонтом фотоаппарата. Разобрал его полностью и не знал, как собрать. В конце концов собрал в 19-30. С 19-30 до 20-00 перекуривал неудачу ремонта. Потом решился-таки отправиться на встречу. Но просто так уехать было нельзя – надо было попить чай и покурить. Процесс продолжался до 21-30. Наконец мы прибыли в назначенное место в 22-00, т. е. с опозданием на 12 часов!
Я затащил весь свой скарб в здание вокзала, сложил в кучу и начал глядеть по сторонам, пытаясь осознать приезд в Сибирь. Ничего не получалось. На Новосибирском железнодорожном вокзале Сибирью не пахло. Жизнь здесь была организована без учета особенностей устройства внешнего мира. Все свободные места вдоль стен занимали коммерческие ларьки, которые торговали всевозможными продуктами, вредными для здоровья: шоколад, водка, синтетическое печенье и прочее. А полезными, вроде манной каши, не торговал никто. Книжные развалы пестрели обложками литературы, герои которой дают волю похоти, убивают себе подобных, жульничают, разводят бесконечную сентиментальную чушь и экстрасенсорную муть. Капитализм был в разгаре, и предложение готово было удовлетворить любой оплачиваемый спрос.
Ждать Ваню пришлось недолго – всего 2 часа. Он появился передо мной неожиданно, рот его был растянут до ушей. Иван – настоящий йог и даже лучше, потому что настоящие йоги усилием воли пытаются войти в состояние вне времени и вне пространства. Ване же, наоборот, требуется воля, чтобы выйти из этого состояния и спуститься на землю. Явился он ко мне в промежуточном состоянии между небом и землей. Очарование мощного сибирского организма распространялось на большое расстояние. Мы обнялись и обрадовались.
Машина у Вани была все та же, в которой мы ездили на Алтай шесть лет назад. Сейчас она создавала впечатление, что недавно перенесла вооруженный налет. Вид авто демонстрировал исчезновение у Вани любви к технике.
Мы неслись по шоссе от города прочь в направлении земли, покрытой лесом, где Ваня строил родовое имение, необходимое для жизни под одной крышей людей, связанных кровными узами.
Приехали на место стройки. Я сразу почувствовал свою ничтожность по сравнению с тем, что может сделать человек с помощью ручного труда. Я погрузился в состояние легкого транса: впечатление от сооружения можно сравнить с тем, как если бы оказался свидетелем строительства Египетской пирамиды Тутанхамона. Изделие состояло из толстенных бревен собранных в хитрый каркас трехэтажного размера и напоминало бурелом. Сооружение походило на страшное чудище, которое приснилось мне следующей ночью в виде кошмара.
Ваня пошел в дом по делам, а я стоял снаружи и смотрел на воплощение мысли, силясь понять порыв души, который заставил материю превратиться в гигантское нечто, заключающее в себе ужасную силу тайного смысла. Из жилища вышел Иван, встал рядом со мной, задрал голову и стал глядеть на строение по-хозяйски и с умилением. Смерклось совсем, и стройка превратилась в идеальное место для съемки фильмов ужасов.
Ваня с женой жили через дорогу в избе, которую ему удалось арендовать почти за даром. Жена поддалась зажигательным речам мужа о прелестях жизни в ветхом строении на земельном участке, и они сняли дом вместо благоустроенной квартиры. О том, что это была ошибка, я сразу прочел в глазах жены. Еще увидел там же безмерную тоску ташкентской уроженки по жаркому климату.
Ваня – герой, потому что взял под свою опеку женщину с ребенком. Это, я считаю, великий и мужественный поступок. Я бы не смог относиться к чужому ребенку, как к своему. Кроме того, любовь к женщине вроде как бы обязывает тебя полюбить ее ребенка. А это уже не свобода, необходимая для истинных чувств, которые мы можем испытывать к своему чаду по вынужденной причине физиологического родства. Раз пробовал сделать, как Ваня, но у меня ничего не получилось, и я признал себя несостоятельным, потому что не хотел врать никому и себе в том числе.
В ногах супружеского ложа поставили раскладушку и велели мне на ней спать по ночам. Перед настоящим странствием я должен был закалить свое тело тяготами ночевок в стенах различных жилищ с чужими запахами и привычками, должен вытеснить из себя привязанность к теплу и уюту, постепенно заменив ее согревающим душу чувством внутреннего комфорта. Дома должны сделаться ненужными для меня.
Друзья передавали меня из рук в руки как эстафетную палочку. Но пока не попал еще в те последние руки, которые запустят меня в даль, чтобы я окончательно превратился в брошенный и свободный предмет. Это то, к чему я устремляюсь во время головокружительного процесса преодоления огромных расстояний.
Длительная езда на поездах с пересадками начинала производить во мне впечатление значительной силы, чего никогда бы не произошло, прилети в Новосибирск на самолете. Если бы я был президентом Всемирного Объединения Свободных Странников, то запретил бы соратникам перемещаться на самолете, чтобы не уничтожать прелесть расстояния с помощью скорости. Расстояние надо уважать, а не обращать на него внимание – скверно и неуважительно по отношению к природе вообще. Земля сделана такая большая для того, чтобы мы могли понять величие мира и проникнуться мечтой о прекрасном и непостижимом. На случай изобретения самолета размер Земли рассчитан не был, а мы, не подумав, начали строить скоростные летательные аппараты и свистеть на них по пространству, не замечая мира и упуская из виду существование мечты о далеком.
Не нужна цель – она всегда несущественна, велик и грандиозен только процесс, поэтому звезды над нами так далеки. Они специально заброшены так далеко на тот случай, если мы исчерпаем пространство Земли для поддержания жизни великой непостижимой мечты. Мы не понимаем звезд. Их загадочное существование в далеком-далеке является просто подсказкой нам о бессмысленности достижения чего-то и выдумывания цели. Нет там ничего в дальних галактиках, весь мир – под ногами и у нас внутри. Если бы я был диктатором какого-нибудь царства-государства, то запретил бы своим подданным смотреть на звезды без разрешения и специальной подготовки. Смотреть на звезды без спроса разрешалось бы только влюбленным, бездельникам и пустым мечтателям.
Проснулся от кошмара, потому что приснилась Ванина стройка, внутри которой ведьмы устроили шабаш. Они бегали по стройке голые и писали на стенах неприличные слова. Пора было вставать: с утра мы должны заехать навестить нашего институтского друга Андрея Брызгалова.
