Том 1. В дебрях Индии (с илл.) - Жаколио Луи (читать книги txt) 📗
— Пиль, Нера! Пиль, Сита! Живо, мои добрые животные!
И в ту же минуту, несмотря на быстроту своего бега, Максвелл услышал треск веток, сначала слабый, затем все более сильный, а затем глухой, поспешный топот по земле… Он смутно почувствовал, что его преследуют…
Кто мог бежать по его следам? Он слегка повернул голову назад… О! Ужасное видение!.. Две пантеры с открытой пастью, высунутым языком, горящими глазами догоняли его… Все последующее произошло с быстротой молнии… Он мгновенно был опрокинут на землю… С первого же нападения затрещали кости и брызнула кровь, и, испытывая невыразимую боль, в ту великую минуту, когда слабое дыхание, оживляющее тело, готовится улететь в неведомые пространства, последнее, что он еще слышал, были слова Рамы, продолжавшего кричать:
— Пиль, Нера! Пиль, Сита! Живей, мои добрые пантеры!
Так погиб Максвелл…
Наступила ночь, теплая, благоуханная, молчаливая, и в рощах тамариндов, розовых акаций и мастиковых деревьев, окружавших развалины храмов Карли, засверкали среди листвы тысячи беловатых блестящих точек. Это были шотландцы, предупрежденные Сердаром о захвате в плен их полковника; они окружили со всех сторон древнее убежище буддистов, чтобы ни один из негодяев, собравшихся там для свершения кровавых мистерий, не мог убежать оттуда.
Внезапно от группы пальмовых деревьев отделился небольшой отряд, который вошел в пещеру, и вслед за этим раздались три пронзительных свистка, раскатившись звучным эхом под мрачными сводами. Это был Рудра, а с ним Сердар со своими спутниками, на которых блестели мундиры английских офицеров.
Через несколько минут к ним вышел Кишнайя; не успел он сделать какой-либо жест или позвать на помощь, как был уже схвачен и крепко-накрепко скручен веревками…
Вслед за тем Сердар, его товарищи, офицеры и солдаты шотландского полка тихо, не производя ни малейшего шума, проскользнули друг за другом в подземелья храмов, где и застали тхугов, занимавшихся приготовлениями к ужину.
И в то время, как английские офицеры приказывали связывать их попарно, из соседнего подземелья донеслись крики радости и счастья, каких эти своды никогда еще не слышали:
— Диана! Фредерик!
Брат и сестра были в объятиях друг друга… Двадцать лет ждали они этого торжественного часа!
Между рыданиями было слышно, как Барбассон говорил:
— Черт возьми! Какая жалость, что у меня нет сестры!
Провансалец не плакал уже двадцать лет.
Два месяца спустя «Диана» на всех парах неслась к берегам Франции, унося с собой Фредерика де Монмор-Монморена и его семью. Сердар спешил подать просьбу об оправдании.
После получения окончательного оправдания он решил вернуться обратно в Индию, где должна была жить вся семья его сестры; он дал себе слово жить и умереть в этой прекрасной стране, колыбели наших древних предков индоевропейцев, которая стала вторым отечеством этого благородного человека.
Мы еще встретимся с ним там когда-нибудь.
Нана-Сахиб, который не мог без отвращения подумать о возможности сделаться пленником-пенсионером англичан, остался в Нухурмуре ждать возвращения Сердара, чтобы окончательно решить, какой остров выбрать для своего местопребывания.
Капитан Максвелл умер, Кишнайю вместе с его мрачными приверженцами повесили вокруг развалин Карли; никто, следовательно, не мог больше тревожить принца в тишине его таинственного и поэтического убежища, в подземельях Нухурмура.
Барбассон был назначен комендантом Нухурмура, а Нариндра, заклинатель и Сами — его помощниками. Провансалец написал Барбассону-отцу, что его предсказание не исполнилось, и как добрый сын послал ему сто тысяч франков из того миллиона, который Нана-Сахиб дал ему в награду за его услуги.
Сэра Уильяма Брауна все забыли.
Но он не забыл никого.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Духи Вод
I
СТАРИННЫЙ ГОРОД БИДЖАПУР, СТОЛИЦА древней династии Омра, низвергнутой великим Аурангзебом, тихо покоился, окруженный историческими развалинами и целым лесом тамариндов, гранатов и олеандров, которые мало-помалу заполнили все внутренние дворы, сады дворцов и памятников, превратив в почти недоступное убежище эти места — свидетелей былой роскоши и великолепия раджей Декана.
Было, вероятно, часа два утра. Полный диск луны, медленно плывший среди золотистой пыли беспредельных пространств, освещал серебристыми лучами этот океан зелени и цветов, откуда подобно островам выглядывали четырехугольные башни, террасы из белого мрамора, полуразрушенные купола, колоны и портики — остатки роскошных зданий этого города, который современные ему поэты называли «городом чудес». История его походит на главу из «Тысячи и одной ночи».
Историк рассказывает, что Феришта-Магомет, сын Мурада II, низвергнув с трона своего отца, приказал по обычаю всех стамбульских халифов той эпохи убить всех своих братьев, дабы не иметь ни одного соперника. Но вместо младшего из них, Юсуфа, палачи убили, сами этого не подозревая, черкесского пленника, которым мать принца подменила последнего.
Юсуф жил, никому не известный, лет до шестнадцати, когда болтливость кормилицы, открывшей тайну его рождения, принудила его удалиться в Персию, где он получил от наваба Дели, с которым очень подружился, разрешение собрать войско, чтобы затем, по совету того же наваба, низвергнуть брахманское владычество, всесильное в Декане. В тот час, когда он во главе своих войск отдавал приказание двинуться в путь, над его головой несколько минут парил гума, род коршуна, появление которого в таких случаях считается предзнаменованием великой судьбы; это вызвало взрыв энтузиазма у его приверженцев. Юсуф завоевал весь Декан и провозгласил себя императором под именем Адил-шаха. В ознаменование своего царствования, он основал город, развалинами которого мы теперь любуемся…
Ни малейшее дуновение ветерка не шевелило листвы деревьев и не давало даже тени движения всем этим остаткам прошлого. Среди величественного безмолвия ночи казалось, что жизнь навсегда покинула эти места и что перед вашими глазами одно из тех обширных кладбищ, где в тишине веков спят и воспоминания, и люди, и памятники, и боги. Но это впечатление скоро рассеивается, так как заглянув внутрь Мульк-Медана, развалин на равнине, вы замечаете разбросанные повсюду без всякого порядка дома, хижины и шалаши, указывающие, что еще не все люди покинули древний Биджапур.
День был невыносимо знойный и душный, поэтому индусы с наслаждением сидели теперь на пороге своих жилищ, курили и разговаривали, вдыхая полной грудью свежий и ароматный воздух, охладивший накаленную атмосферу. Шум разговоров, однако, постепенно смолкал, и вместе с тем гасли на верандах лампы из чеканной меди или черной глины; а когда на верхушке гопарама (род минарета) великой пагоды падиал — ночной сторож — с помощью ударов священного гонга дал знать, который час, все удалились в свои жилища, и тишина ночи с этих пор нарушалась только пронзительным тявканьем шакалов, к которым примешивалось сердитое ворчание домашних слонов… Биджапур спал.
Невозможно представить себе всю поэтическую и сказочную прелесть этих громадных развалин, величественно возвышающихся над роскошной растительностью. У их подножия прилепившись к колоннадам из порфира, портикам из мрамора, цоколям из яшмы и розового гранита, выстроены в разном стиле, сообразно касте и состоянию, дома и хижины нынешних жителей.
Одного факта будет достаточно, чтобы дать вам представление о великолепном, волшебном зрелище, которое еще и поныне представляют собой эти развалины. Там и теперь насчитывают до семисот мечетей и столько же дворцов и мавзолеев из мрамора, в которых вы найдете все виды архитектуры: византийские купола, готические шпицы, греческие полукруги, чудеса арабского искусства перемежаются друг с другом, доказывая лучше всех историков правдивость легенды, которая утверждает, что Адил-шах призвал к себе лучших художников и искусных рабочих со всего мира, чтобы они выстроили ему город, равного которому не было во всей вселенной.
