Хранить вечно - Шахмагонов Федор Федорович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Генерал собрал все, что оказалось у него под рукой, и бросил в наступление на те части Красной Армии, которые вцепились в правый берег.
С наблюдательного пункта можно было разглядеть значительную часть поля боя. Советские части были стиснуты с трех сторон и прижаты к реке. Контратаковать они не могли, на это у них не было сил, но они и не пятились под ударами.
Наступление намечалось на утренние часы. Вечером генерал и его штаб рассматривали позиции. Поднимался туман над поймой, кое-где можно было разглядеть свежевырытую землю, царило полное безлюдье. Тишина. Все затаилось. Все зарылось в землю.
На рассвете на русские позиции обрушился артиллерийский удар. Вслед за этим пошли волнами пикирующие бомбардировщики. Казалось, что все там превращено в дым и пепел. Земля встала дыбом от разрывов.
— От такого огня, — сказал командующий артиллерией, — даже в бетонных укрытиях солдаты сходят с ума…
Как и всегда, отрепетированным сотни раз маневром ринулись вперед танки, пока самолеты пикировали на позиции. За танками выдвинулись бронетранспортеры с автоматчиками. Когда танки достигли первых траншей, тронулись бронетранспортеры.
В бинокль было видно, как «юнкерсы» направились в глубину обороны, а по первым траншеям, утюжа их, прошлись танки и двинулись ко второму ряду траншей, преодолевая с ходу противотанковые рвы.
Позиции оставались безмолвными,
Я смотрел в бинокль, не в силах оторваться от окуляров. Сердце сжималось тоской.
Хоть какая-нибудь надежда для наших солдат! Никакой… Слишком неравны силы.
— Оказывается, надо сделать усилие, и все становится на место, — сказал генерал командиру дивизии.
Танки вгрызались все глубже и глубже. Не доезжая первых траншей, остановились бронетранспортеры, из них высыпали автоматчики и в полный рост побежали за танками. Ближе, ближе. Чего им опасаться? Траншеи проутюжены танковыми гусеницами. После артиллерийского огня, после пикирующих бомбардировщиков, после танков кто же мог там уцелеть…
С наблюдательного пункта различить отдельные звуки боя было невозможно. Землю сотрясали бомбовые разрывы, били танковые пушки, слышался треск пулеметных очередей. Все слилось в сплошной гул.
Вдруг автоматчики залегли.
Генерал оглянулся на командира дивизии.
— Та же история! — ответил командир дивизии. — Они пропустили танки и отсекли пехоту…
— Поверните назад танки! — приказал генерал.
Но танки уже приблизились к лесу и начали вспыхивать один за другим, как факелы.
Они перестроились уступом и сделали еще один заход на лесок. И еще раз смешался их строй, они поползли назад, петляя и обходя невидимые с наблюдательного пункта препятствия.
А на автоматчиков поднялась в контратаку русская пехота. Удар в штыки. Но этого удара не защищенные танками автоматчики не приняли, они побежали к бронетранспортерам, а в это время начала бить редкими залпами наша артиллерия из лесочка.
Генерал ввел в бой второй эшелон танков.
И тут все смешалось.
Второй эшелон был встречен артиллерийским огнем, лишь только достиг линии, занятой автоматчиками, а из леса выскочили несколько русских танков.
— Тридцатьчетверки! — крикнул командир дивизии. — И мы опять не можем на них бросить авиацию — своим достанется…
— Пусть всем достанется! — приказал генерал.
Пошла команда командиру эскадрильи «юнкерсов». Но пока эта команда дошла, немецкие танки попятились, а наши тридцатьчетверки уползли в лес. Удар с воздуха пришелся по немецким танкам. Атака захлебнулась.
Генерал потребовал нового артиллерийского удара. Удар состоялся, но уже не в ту силу, с которой начинали артподготовку на рассвете.
— Атака пехоты! — приказал генерал. — Пока мы их не выбьем живой силой, танки не пускать!
— Потери! — заикнулся было командир пехотного полка.
— Во Франции командиры бригад шли впереди солдат! — бросил ему генерал.
Полковник молча проглотил упрек и вышел из блиндажа.
Пехотный батальон дивизии СС двинулся в атаку.
У каждого нашивка на рукаве, плечо в плечо. Поднялись из траншей и пошли в полный рост. Отборная гвардия, кормленные, поенные на захваченных землях, захваченным хлебом, грабители двадцатого столетия. Их и держали для таких вот минут, когда рассудок должен слепо подчиниться приказу. С ними и полковник.
Кто-то из офицеров льстиво заметил:
— Это гордый дух тевтонских рыцарей!
Не было только барабанного боя, его не услышали бы. Но впереди двигалось развернутое знамя со свастикой.
Ближе, ближе. Один батальон, за ним второй. Шли строем, в линейку.
За Крупна, за рурских магнатов, за денежные мешки, за гитлеровский престиж.
Артиллерия молчала, дабы не тронуть своих, молчали и русские позиции. Молча шли цепи атакующих. Но вот они открыли огонь из автоматов. Не по цели, огонь устрашения. И эти автоматные очереди — заглушили ударившие из траншей пулеметы.
В бинокль было видно, как редеют ряды атакующих. Они не ложились, падали убитые и раненые.
Но побежали! Траншеи близки. Устилая трупами землю, рвались к траншее, к схватке. Навстречу взметнулись рыжеватенькие фигурки в гимнастерках. Встречная штыковая атака.
На какое-то мгновение человеческие фигурки смешались. Упало эсэсовское знамя. Стихли выстрелы, донесся далекий крик. И вот тевтонская гвардия побежала. Бегущие смяли ряды подошедшего батальона, не дали ему открыть огонь, и батальон ввязался в штыковой бой.
И в эту минуту выползли тридцатьчетверки из леса и в обход рукопашной схватки устремились на немецкие позиции, прямо на наш наблюдательный пункт.
Рота охраны залегла в цепь, а генерал кинулся к командирскому танку, он пошел впереди танковой колонны в контратаку на тридцатьчетверки, а волна отступающих уже захлестывала траншеи.
Вместе с офицерами я сел в бронетранспортер, и он нас понес под защиту укреплений и танков.
Но и генералу в командирском танке пришлось ретироваться с поля боя.
Мы встретились вечером на командном пункте армии. Он вызвал меня на допрос пленного. Офицер, который обычно переводил, был убит.
Ввели избитого старшину, паренька лет двадцати двух.
— Ты показываешь, — начал генерал, — что против нас в районе Коропа действует одна дивизия…
— Я этого не показываю… Я не знаю… У меня была красноармейская книжка, и там сказано, из какой я дивизии и из какого полка.
Генерал подвинул к себе лист допроса, снятый с пленного еще в дивизионной разведке. Прочитал вслух:
— Двести девяносто третья стрелковая дивизия…
— Так точно! — ответил старшина.
— Кто командир?
— Полковник Лагутин!
— Откуда он взялся, полковник Лагутин?
— Откуда берутся полковники? — ответил вопросом на вопрос старшина и пожал плечами.
— Раньше в боях участвовали?
— Нет, не участвовали!
— Не может быть, чтобы это была необстрелянная дивизия.
Старшина промолчал.
— Много танков?
— Много! — ответил старшина.
— Меня разведка уверяет, что там всего десятка два танков, а ты говоришь — много!
— Для нас и два десятка — много!
Генерал махнул рукой.
Пленного увели.
— Разведка уверяет меня, что там действует одна стрелковая дивизия русских и несколько десятков танков. Если это так, то очень плохо! Две наши дивизии не могут пробить ее оборону!
— При полном господстве авиации! — добавил я.
Генерала одолевали и другие заботы.
Танковому корпусу удалось под Трубчевском переправиться на восточный берег Десны, и тут же начали поступать радиограммы, что корпус не в силах отразить контратаки. А к утру пришло сообщение, что корпус покинул левый берег и отступил.
После войны я нашел в дневниках начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Гальдера такую запись:
«…Танковая армия в ходе своего наступления через р. Десна своим левым флангом настолько вцепилась в противника, что ее наступление на юг приостановилось. Она вынуждена была даже оставить уже захваченные участки местности».
