Пещера Лейхтвейса. Том первый - Редер В. (читаем книги бесплатно txt) 📗
Отто дико вскрикнул, сжал кулаки и чуть не бросился на отца, чтобы избить его, если бы Ганнеле не успела удержать его.
— Отто! — пронзительно вскрикнула она. — Не поднимай руку на отца. Не греши.
— Трудно быть спокойным и сдерживать себя, — проговорил Отто, — когда отец без всякого основания оскорбляет ту, которую я люблю больше всего на свете. Но помни, отец, твои слезы еще более укрепили во мне мое решение. Ты должен немедленно решиться. Либо ты тут же согласишься на наш брак, либо я завтра покидаю мельницу навсегда.
Лицо мельника перекосилось, и глаза вылезли у него на лоб от страха потерять своего лучшего помощника в деле. Но вместе с тем он вспомнил, что всегда мечтал о том, как сын его женится на богатой невесте с несколькими тысячами приданого, например, на дочери богатого Крона. Ведь ее отец давал в приданое шесть тысяч гульденов, а после смерти отца она должна была получить в наследство дом, который стоит не менее тридцати тысяч.
Дочь Крона была влюблена в Отто и сокрушалась днем и ночью по поводу того, что он не ухаживает за ней, и ее отец не раз уже просил мельника, чтобы тот уговорил своего сына жениться на его дочери.
Неужели все эти мечты должны были разлететься как дым, только благодаря нищей девчонке, которая с грехом пополам зарабатывала по тридцать грошей в день?
Мельник пришел в дикую ярость. Кровь хлынула ему в голову, он потерял всякую способность соображать. Подскочив к Ганнеле, он схватил ее за руку, дернул в сторону и крикнул:
— Убирайся вон! Пусть лучше сгорит моя мельница, чем ты будешь женой моего сына! А ты, негодный мальчишка, — обратился он к своему сыну, — делай как знаешь. Беги из дома, служи, если тебе так нравится, у чужих. Мне наплевать, я и без тебя найду, кому оставить свое состояние. А тебя, нищая девчонка, я выселю отсюда вон. Мое слово здесь имеет значение, я обращу внимание других отцов на то, что ты ловишь их сыновей в свои сети, что тебя надо остерегаться. Тебя прогонят вон из Доцгейма вместе с твоим выжившим из ума дедушкой, который уже и без того надоел общине.
— Гони ее! — громовым голосом воскликнул Отто. — Далеко она не уйдет одна. Если ты поступаешь так, то и я не буду больше считаться с тобой. Богатый хлеботорговец Вустер давно уже предлагает мне деньги и зерно на случай, если бы я задумал выстроить свою собственную мельницу. До сих пор я этого не делал, так как не хотел портить тебе дело, но отныне мы ничего общего друг с другом не имеем. Я выстрою мельницу в соседнем селе. Ганнеле будет моей женой, и тогда посмотрим, кому из нас будет слаще, тебе или мне. Тебя и без того все село клянет за то, что ты добыл свои деньги притеснением и ростовщичеством.
Отто взял Ганнеле под руку и, не взглянув даже на озадаченного старика, вышел из сада.
Старик Резике разинул рот и широко открытыми глазами смотрел вслед своему сыну. Мешки под глазами у него надулись, а щеки отвисли. Он никак не ожидал, что ссора его с сыном примет такой оборот.
Итак, Отто собирался построить свою мельницу и конкурировать с ним. Нет, этого никак нельзя было допустить. Старик Резике отлично знал, что стоит его сыну начать работать, как его собственное дело немедленно погибнет. Ведь клиенты приходили к старику исключительно потому, что больше не к кому было обращаться в окрестностях. Так стоял старик Резике, дрожа всем телом от злости, и раздумывал, много ли потребуется его сыну времени для того, чтобы разорить его вконец.
Вдруг послышались твердые шаги, и к мельнику подошел какой-то высокого роста, представительный мужчина.
Это был тот самый Мельгейм, который за несколько дней до этого поселился в Доцгейме и ловко обделывал свои дела по набору солдат. Подойдя к мельнику, он положил ему руку на плечо и сказал:
— Вас-то мне именно и нужно, — сказал он, — мне нужно с вами поговорить.
— Со мной? — сердито буркнул мельник, недовольный тем, что Мельгейм мешал ему сосредоточить мысли на интересовавшем его вопросе. — Какие у вас могут быть ко мне дела? Ведь я не юноша и не крепкого телосложения, так что не гожусь в солдаты для прусского короля.
— Да, в солдаты вы не годитесь, — расхохотался Мельгейм, покосившись на толстое брюхо мельника, — для вас пришлось бы сшить форму по особой мерке. Но если вы сами не годитесь, то ваш сын может очень отличиться, состоя на службе у короля.
Резике отшатнулся и уставился на Мельгейма. Вербовщик вслух высказал ту мысль, которая явилась только что у самого мельника.
— Давайте потолкуем, — продолжал Мельгейм, — и если мы с вами сойдемся, то вы можете заработать на этом деле хорошие деньги.
Слово «деньги» так и наэлектризовало мельника.
— Ваш сын, — снова заговорил Мельгейм, — нравится мне больше всех молодых парней в селе. Рост у него великолепный и мускулы железные. Из него вышел бы отменный солдат, он очень быстро дослужился бы до капрала, а так как на войне все зависит от личной отваги, то он, пожалуй, может вернуться к вам в офицерском чине.
Мельник молчал, но видно было, что слова вербовщика произвели на него сильное впечатление. Мысли теснились у него в голове одна другой чудовищнее. Его не прельщала надежда на то, что сын его может вернуться офицером; это не интересовало его, а ему было важно, что Отто, если зачислится в армию прусского короля, на целых десять лет исчезнет и поэтому не сумеет ни жениться на Ганнеле, ни выстроить свою мельницу.
Мельгейм засунул руку в карман и вытащил несколько золотых монет.
— Вот это я вам дам, — сказал он, — если вы поможете мне. Ваша подпись как отца равносильна подписи вашего сына, так как ему еще нет двадцати четырех лет. Если вы распишетесь за него, то Отто будет связан, и сам герцог Нассауский не сможет его освободить. Кто подписал условие, тот, стало быть, добровольно согласился принять его, и такого человека можно, в случае надобности, увезти силой.
— Силой? — насмешливо проговорил старик. — Плохо же вы знаете моего сына. У него железный кулак. Он как-то раз одним ударом кулака свалил быка. Такого вы силой не возьмете, даже не мечтайте об этом.
Мельгейм усмехнулся.
— Если вы подпишете условие, — сказал он, — то уж я сумею вывезти его из села. Смею вас уверить, завтра утром его уже не будет в Доцгейме.
— И он не вернется раньше, как через десять лет? — хриплым голосом спросил мельник.
— За это я вам ручаюсь, — ответил Мельгейм, который понял, что старик хочет избавиться от сына. — Раз мы берем кого-нибудь, то уже не выпускаем его до истечения срока.
— А если он дезертирует?
— Мы его вернем, и тогда ему несдобровать.
— Вероятно, его запрут в тюрьму?
— Мало того, его расстреляют и зароют в землю, как собаку.
Мельник потирал руки. Он был в сильном волнении, в глазах его засверкали дикая месть и зверская алчность. Теперь он имел возможность расстроить планы Ганнеле и показать влюбленным, что с ним шутки плохи.
— Ладно, — произнес он, — я подпишу условие. Сколько дадите мне за это?
— Десять золотых.
— Этого мало. Такой солдат, как Отто, стоит вдвое больше.
В конце концов торг состоялся, и Отто был продан своим родным отцом.
— Пойдемте в беседку, — предложил Мельгейм, — условие уже заготовлено, чернила и перо у меня есть с собой, вам нужно только расписаться и получить деньги.
Они направились вместе к беседке.
В ту же минуту в кустах что-то зашевелилось, точно зверь забирался под деревянный стол в беседке. За этим столом стояли Мельгейм и старик Резике. В беседке было совершенно темно.
Но Мельгейм всегда был готов ко всевозможным случайностям и носил при себе все то, что нужно. Он вынул из кармана маленькую сальную свечку, зажег ее и поставил на стол. Затем он достал какой-то исписанный лист бумаги, чернила и перо.
— Не стоит читать всего, что тут написано, — сказал он, — это обычный договор, который вы можете спокойно подписать.
Он подал маленькое перо, обмакнув его предварительно в чернила, и смотрел на старика.
