Золотая моль - Фатеев Валерий Михайлович (книги регистрация онлайн TXT) 📗

— Расслабься, — шепнула она и, что-то еще бормоча ласковое и волнующее, повела языком дальше… к лопаткам, пояснице… впереди ее жадного и одновременно ласкового языка медленным полукружиями, то едва-едва прикасаясь, то наоборот, с силой вжимаясь в его тело, скользила ее грудь. Он и не ожидал, что у этой вроде бы худощавой женщины она может быть такой… как подушка, большой, горячей и мягкой.

Он застонал.

Ощущение было, будто одновременно он попал под влажный расслабляющий пресс, и под иппликатор Кузнецова, и душ Шарко. С одной стороны раскаленный песок Сахары, а с другой ледяная магаданская морось…

На большее фантазии у него не хватило.

.. И так продолжалось долго… почти вечность. И земля колыхалась и вздрагивала в потрясении, и звезды сходили со своего исконного пути, моря выплескивались из берегов… все это было, есть и будет, пока есть мужчина и женщина.

Потом, изнеможенные, они долго лежали не шевелясь. Но вот наконец Лиля протянула руку, нащупала на тумбочке сигарету и сказала:

— А теперь спрашивай, что хотел…

Буквально за минуту до этого дежурный за пультом, не в силах выносить дальше все это, сорвался со своего рабочего места и пошел звонить знакомой проститутке.

— Кроме половых безобразий, — доложил он назавтра начальству, — у объекта ничего не было.

Глава III

Пожалел Огонер Коляню.

Спас его топляк, правда, перед этим чуть не убив. Когда холодная вода сомкнулась над головой беглеца, что-то стремительно несущееся в мутной глубине с такой силой ударило его в плечо, что правая рука моментально онемела и он едва не выпустил из пальцев ружейный ремень. Затем, сообразив, левой рукой он вцепился в бревно и, вынырнув из воды, огляделся. Бревно закрывало его от преследователей и с такой скоростью тащило вперед, что уже через минуту и лагерь, и фигурки бандитов показались маленькими, как в перевернутом бинокле.

А немного погодя капризное течение загнало топляк в одну из проток, и Коляня не мешкая выбрался на берег.

И побежал.

Сначала вверх по этой самой протоке.

Песок да мелкий галечник. Здесь бежать было нетрудно. Найти ритм, настроиться на долгую трудную работу. Солнце пригревало, ветерок обвевал, и через час одежда на Коляне почти высохла.

Через два часа он свернул с речного ложа на крутой берег и побежал по редколесью, по длинному узкому плато, заметно поднимавшемуся вверх.

Плато это якуты звали Сокжойским… Обилие осины привлекало сюда диких оленей-сокжоев. В свое время Коляня с отцом не раз охотились в этих краях, и местные тропы он хорошо запомнил.

За осинником пошел стланик, и в другой раз Коляня обогнул бы его по дуге, но сейчас просто не было времени, и он пошел напролом, где перепрыгивая, где подныривая и едва ли не ползком пробираясь через заросли.

Одно утешение: полоса стланика оказалась неширокой, всего пару километров, но далась она не легче, чем полоса препятствий.

Наконец выбравшись на гребень хребта, он сориентировался и побежал так, чтобы солнце постоянно светило справа.

«Бег — естественное состояние человека», — вспомнилась ему присказка старшины Миколы. Как давно это было… совсем, совсем разленился рядовой… Вот сейчас бы увидел его старшина.

Но потихоньку наладился ритм. Сердце, легкие, мышцы примирились с нагрузкой и настроились на долгую ровную работу.

Раз, два три-и. До-ре-ми. Так он бормотал себе под нос в такт бегу, и это помогало. Но ружье, но патронташ, но разбитые вдрызг кроссовки, сквозь подошвы которых болезненно ощущался каждый камешек!..

Первыми забастовали ноги… Все мышцы налились свинцом, каждый шаг давался с трудом и болью.

«Не верь своему телу, — говорил во время дальних переходов отец, а уж он-то знал, что говорил. — Оно молит тебя о пощаде, оно прикидывается, что умирает. Нет! Только твой дух, твоя воля могут позволить ему умереть или остановиться. А до этого оно будет жить и делать то, что тебе надо».

Дух и воля. Им тоже на чем-то надо держаться. Сверхзадача.

Он вспомнил, как почти пять лет назад на зимней охоте в верховьях Челомджи напарник его при осмотре капканов нос к носу столкнулся со старым шатуном, так что и ружье не успел выхватить. Лайка, погнавшая белку, успела вернуться и помочь хозяину, но это стоило ей жизни. Пока медведь разделывался с собакой, напарник дотянулся до ружья.

Медведь сорвал с головы скальп, искромсал, как в мясорубке, левую руку… Раны были ужасны, а до ближайшего телефона больше сотни километров.

Коляня преодолел их за один короткий ноябрьский день. Три остановки, которые он сделал во время этого сумасшедшего марафона, продолжались ровно по три минуты: заварить чай с лимонником и отдышаться.

Он успел, и напарник остался жив. О подвиге Николая писала даже районная газета.

Но тогда он бежал за жизнью.

А сейчас — за смертью.

И когда он увидел приметные камни на перевале Три Орла, мимо которых проходила тропа, он не дал себе расслабиться. Обследовав последний выходящий на гребень перевала участок, он нашел карман, в который при случае опасности он например бы спрятался. Прямо над карманом громоздились громадные валуны, и, осмотрев их, Коляня принялся за работу.

Только после этого выбрал место для засады и, в блаженстве растянувшись на нагретом камне, задремал. Заснуть он не боялся: охотничий сон его был чуток, как у дикого зверя. Тем более что, по всем его расчетам, «гости» к перевалу должны подойти к вечеру: груз, да и рвать жилы им необязательно.

Для полного счастья хватило бы и сухаря, но, порывшись в карманах, он нашел только столетнюю ириску и принялся медленно катать ее во рту.

Жирные куропатки, курлыкавшие в зарослях и время от времени выскакивающие прямо на поляну, его не привлекали.

Время для дичи еще не подоспело.

Шла охота на человека.

Как он и рассчитывал, бандиты показались у подножия перевала перед самым закатом. Он не ожидал только, что их окажется пятеро.

Самое плохое, что впереди бежала собака. Ее лай, наверное, он услышал утром.

Но ветер дул в сторону, и Коляня успокоился. Зрение у собак не намного лучше нашего, а до расстояния, когда она почувствует запах, он не допустит.

По сравнению с хребтом седловина перевала была невысокой, и уже через час группа показалась на тропе.

Первый выстрел решает многое, если не все. Первым убивают самого опасного противника.

Коляня повел стволом. Самым опасным был для него стрелок, вооруженный карабином. Он и сейчас настороженно держал его в руках, в то время как ружья остальных висели за плечами. Но будь он даже безоружен — первая пуля все одно досталась бы ему. Коляня его приговорил.

Коляня подпустил их до кармана и нажал курок.

Он целил в голову.

С пятидесяти метров жакан бьет круче разрывной пули. Голова бандита лопнула, как переспевший арбуз, и кровь с мозговой жидкостью брызнули на идущих рядом.

Второй пулей Коляня ударил в лайку. «Прости, собака, я знаю, ты ни при чем, но иначе мне от погони не уйти».

Бандиты попадали за камни, и, пользуясь минутным замешательством, Коляня перезарядил ружье и выстрелил еще дважды — больше чтобы попугать.

Похоже, своей цели он добился. Один из бандитов, ужом извиваясь между камнями, дополз до кармана и призывно замахал соратникам.

Над головой Коляни свистнула пуля, вторая, злым горохом щелкнула по камням картечь.

Время пришло. Коляня поднял ствол вверх, туда, где валуны нависли над самой тропой. Сейчас, после его трудов, удерживал их на склоне только кусок старой лиственницы, подпиравшей основание смертельной пирамиды.

Он тщательно прицелился, и… видно было, как отлетела щепа, но камни даже не шелохнулись.

Неужели не получится?

Он перевел ствол ниже, в самое основание подпорки, и выстрелил еще раз.