Золотая моль - Фатеев Валерий Михайлович (книги регистрация онлайн TXT) 📗
— Но если я не ошибаюсь, в Магаданской области таких компаний не одна? И что, все они похожи?
— Да, похожи. Похожи тем, что они пришли к нам в трудное время, когда нам было не до жиру, значит, торг был неравноправен. Похожи тем, что они захватили самые лакомые кусочки, у нашего государства освоить их, к сожалению, не нашлось средств. Похожи тем, что все они работают на руде и только на руде, а это лично вызывает у меня нездоровую подозрительность. Колымская руда — это не только золото, это редкие металлы: платина, палладий, бериллий, висмут. Я не знаю, что они вывозят в своих контейнерах. А насчет рабочих мест… Недавно на «Собаку» пришли контейнеры из Аляски. И какое, думаете, сложное и дорогостоящее оборудование в них было? Деревянные колышки, которыми взрывники отмечают пробуренные скважины. Конечно, сделать заказ в местный заводик или мастерскую для владельцев компании было чрезвычайно сложно. Возможно, это и мелочь, но уж очень она красноречива, согласитесь.
— Это интересно, продолжайте.
— Но руда — это не только прибыли и редкие металлы. Это геополитика. Обратите внимание, сколько рудников было до перестройки в нашей области. Раз-два, и обчелся. Их удельный вес в добыче металла занимал менее десяти процентов. Основной народ жил за счет россыпей. Мы в россыпи перестали вкладывать средства и что имеем?
— Безработицу.
— Полный развал экономики. Исчезновение с карты поселков и приисков. Миграцию населения, для которой тоже нет денег. Трагедии десятков тысяч людей, оставшихся не у дел. А в плане политическом — обезлюдение территории. Земля остается ничьей, если на ней нет оседлого населения.
— Но если россыпные месторождения сходят на нет…
— Это неправда. Запасов там на многие десятилетия. Да что там о новых запасах — у нас только в техногенке специалисты насчитывают до 1500 тонн металла, это о чем-то говорит? Это почти двадцать «Собак», и не надо ничего строить и осваивать. Не надо строить поселки, вести вскрышу, разведку. Просто брать и перемывать те горы отвалов, что остались нам от Дальстроя. Новые технологии позволяют взять даже мелкое золото. Но кому-то выгодно объявить Север банкротом, выгнать отсюда людей и отдать его на разграбление иностранцам.
— Круто Вы!
— Это правда. Вашему корреспонденту наверняка это и в голову не приходило. Ведь если собака укусит человека, это не сенсация, а вот если человек собаку… То есть если чиновник не вор, ничего интересного, а вот если вор, да в особо крупных размерах, — да, экзотика: тонну золота украл. Обыватель так и представил, как я тащу мешки с этим самым золотом куда-нибудь к себе в норку.
— Я, конечно, выскажу свое мнение на редколлегии, но сомневаюсь, что опровержение будет опубликовано. Следствие, насколько я знаю, не закончено.
— Инерция. Им сказали — под козырек взяли. Следователь носом в закон уткнется, и остальной мир для него не существует. Может, нарушение и есть, но если это нарушение в интересах государства, значит, закон для государства вреден и давно пора его отменять. Вот, если любопытно, наша переписка с правительством, и все по этому вопросу. Хотите, чтобы мы жили и здравствовали, приносили пользу — дайте возможность распоряжаться тем единственным, что мы производим, на чем сами стоим и Россию держали и держим.
— Прям уж и Россию!
— Прям уж… Шестьдесят процентов золота, да еще какого, как на блюдечке государству выкладываем. А нам, стыдно сказать, не только за металл не отдают, да еще последние крохи, льготы, ради которых человек мерзнет, терпит всяческие неудобства, не может даже раз в три года увидеть своих близких, и те отменяют!… Ну ладно, — продолжил он, — я отвлекся… Мое отличие от моего следователя в том, что я руковожусь здравым смыслом и государственным интересом, а он раб буквы и субординации. Общего языка мы с ним не найдем.
— И не только с ним, — грустно заметила Лиля, — но, наверное, и с нашим редактором.
— Жаль. Жаль сил и времени, которые придется потратить, чтобы убедить его.
— В принципе, с меня достаточно, — Лиля выключила диктофон. — У меня есть еще личная просьба, Владимир Иванович.
Сарыч вопросительно посмотрел на нее. Чего она хочет? Балыка, икры? Так этими вопросами завхоз занимается, и еще ни один московский гость из Магадана пустым не уезжал. А странно вообще-то получается… Тут мы их ублажаем, поскольку гости приехали. И в Москву презенты везем, поскольку в гости поехали. Мелочь, но она показывает принцип наших отношений. Мы Центру обязаны всем, они нам ничем. Наши же деньги возвращают со скрипом, не полностью и с таким видом, как будто в долг дают.
Но Лиля заговорила о другом.
— Из Израиля пришло письмо от моей коллеги, Вашей землячки. Она сейчас в газете, — (Владимир Иванович название газеты не уловил), — а когда-то жила здесь. Она разыскивает друга детства…
— В милицию обращалась?
— Да, но они ответили, что не представляется возможным. Словом, отказали. Вот копии ответов.
— Хорошо, поможем.
Бесшумно как тень вошел помощник с подносом. Кофе, печенье.
— Игорь Аркадьевич, возьми вот эти бумаги Лилии… Сергеевны — на контроль. Завтра мне доложишь, что там у них представляется возможным, а что нет.
— Я закурю? — вопросительно взглянула Лиля, вынимая из сумочки сигареты.
Сам Сарыч не курил и в кабинете у него не курили, но… Даже зажигалка нашлась под рукой. Неожиданно спросил:
— А вообще, в чем там дело, что за ситуация, кому это надо?
Он и не надеялся, что рядовая сотрудница что-то знает. Но неожиданно Лиля сказала:
— Связано с Медиа-мостом, канадская или американская компания, толком названия я не знаю, но похоже та, что Вы называли «Норд сайт», инвестиции. Подробностей до меня не доводят, но Березовский несколько раз приезжал именно по магаданскому золоту, с вашим председателем Комимущества, это я точно помню.
— С председателем КУГИ?! — Владимир Иванович не мог скрыть своего удивления. Вот так-то. «И сочетанье лилий с Лилей…»
Председателем КУГИ совсем недавно был назначен его давний знакомый Илья Давидович.
— Послушайте, — неожиданно для самого себя обратился он к Лиле. — Вы в каком номере остановились? Понимаете, мне очень важно продолжить этот разговор.
— Да? — вроде бы удивилась Лиля. — В десятом. Но я буду дома только после восьми. — И будто какая-то лукавинка проскользнула в ее глазах. «Что она себе подумала?» — с досадой отметил Сарыч.
Но подумала корреспондентка правильно. Да в принципе ей и самой статный, высокий и далеко не глупый замгубернатора понравился. Неординарный мужик.
Ко всем достоинствам Лили относилось то, что неординарных мужиков она пропускать не любила.
Он пришел в гостиницу на девяносто пятом почти на полчаса раньше назначенного. Дежурный, еще из бывших работников, хорошо знал тоже бывшего председателя облисполкома, но, поздоровавшись, лишнего любопытства не проявил.
Ждать ему не пришлось: Лиля была на месте.
Открыв дверь, он хотел было во избежание недоразумений что-то объяснить, но когда взглянул на Лилю, потерял дар слова. Полыхнув своими серыми глазищами, она поднялась ему навстречу и подошла так близко и стремительно, что полы халатика распахнулись, и Сарыч увидел, что под ним ничего нет.
Он осторожно, все еще не веря, обнял ее, и все волнующие впадины и холмы, груди, живот и бедра, к его удивлению и восхищению, слились с его телом, как матрица с пуансоном.
То, что ему недоставало, было у нее, и наоборот.
Дипломат с французским коньяком, шампанским и конфетами выпал у него из рук.
— Не торопись, — шепнула ему Лиля. И стала медленно раздевать его.
Как они оказались в постели, Сарыч уже не помнил.
Все было у него, но такого он еще не испытывал. Будто угадав его мысли, женщина сказала:
— Я хочу, чтобы ты запомнил меня надолго, и потому слушайся меня.
По ее знаку Сарыч перевернулся на живот и почувствовал, как соски ее грудей и горячий язык прикоснулись к его шее.
