Мир приключений 1961 г. №6 - Платов Леонид Дмитриевич (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Но, проведя рукой по шероховатой обшивке, Усов с закрытыми глазами мог рассказать, где и когда был ранен его катер. Это была как бы наглядная история боевых действий.
Здесь, в походном эллинге, застал его посыльный из штаба. Усова срочно требовали к адмиралу.
ЛЖИВЫЙ БЕРЕГ
К ночи разъяснило. Багровая огромная луна лениво выбиралась из-за невысоких сосен.
Луна — это было некстати. В шхерах труднее остаться незамеченным при луне.
А вызов к адмиралу, несомненно, связан со шхерами.
Усов засмотрелся на небо и споткнулся. Под ноги ему подкатилось что-то круглое, хрюкнуло обиженно, зашуршало в кустах. Вероятно, еж. На Лавенсари уйма ежей.
Усов привычно поднырнул под сеть, растянутую на кольях. С силой толкнул толстую дверь и, очутившись в блиндаже, увидел свою бывшую пассажирку. Впервые по-настоящему он увидел ее — без плащ-накидки и надвинутого на лоб капюшона. Будто упал к ее ногам этот нелепый, пятнистый, с плотными, затвердевшими складками балахон, и она предстала во весь рост перед пораженным гвардии лейтенантом, — красивая, стройная, высокая. В щегольски пригнанной черной шинели, туго перетянутой ремнем. В чуть сдвинутой набок шапке-ушанке, из-под которой выбивались крутые завитки темных волос.
Вокруг нее теснились молодые летчики. Она смеялась.
«Конечно, окружена, — с неудовольствием подумал Усов. — Такая девушка всегда окружена».
Он скромно откозырял и прошел к столу адъютанта:
— Зачем вызывали?
— Со шхерами что-то опять. Десант отменили, ты же знаешь.
Усов не утерпел и обернулся. Мезенцева задумчиво смотрела на него. В руке ее белел номер флотской газеты. Прочла, стало быть, о пробоинах!
Летчиков позвали к адмиралу. Усов подошел к Мезенцевой.
— Здравия желаю, товарищ старший техник-лейтенант, — бодро сказал он. — Разрешите поздравить с благополучным возвращением.
— И вас разрешите — с потопленным транспортом!
— Ну, это Гущина надо поздравлять. Он потопил.
— Не скромничайте. Без вас бы не потопил. Вот — пишут в газете.
Они сели рядом.
— Как всегда, поднапутали товарищи корреспонденты, — сказал Усов. — Глядите-ка: «Струи воды хлестали из пробоин во все стороны, напоминая фонтаны статуи Самсона в Петергофе». Не струи. Одна струя. И не во все стороны, а вверх. И еще: «Чем стремительнее мчался усовский катер, тем выше задирался его нос, в котором зияли отверстия от пуль, и тем меньше их заливало водой». Уловка была совсем не в этом. И обратно я шел уже не на редане.
— Ничего не поделаешь. Вокруг вас уже творится легенда.
— Легенда!.. А я бы не смог так, как вы. В одиночку! Спешенным. Не ощущая дрожи своего катера под ногами…
— Вам только кажется это. Надо было бы, смогли. Человек не подозревает и сотой доли заложенных в нем возможностей… Даже такой лихой моряк, как вы. — Мезенцева посмотрела на него искоса, с лукавым вызовом.
Совсем по-другому держалась она сейчас: непринужденно и весело, охотно показывая в улыбке ровные, очень красивые зубы (рот был тоже красивый, четких, твердых очертаний).
Разговаривать, однако, приходилось с паузами, часто переспрашивая друг друга. В приемной было тесно, шумно. Мимо сновали офицеры, то и дело окликая и приветствуя Усова или Мезенцеву.
— Я ведь сама из морской семьи, — говорила Мезенцева. — Дед адмиралом был. Отец — каперангом. А братьев у меня нет. Пришлось женщине поддержать традиции семьи.
— А мы из уральских умельцев, — в тон ей ответил Усов. — Я было хотел в горные инженеры, потом в авиацию, но вышло в моряки.
— Не жалеете?
— Конечно, нет. Бот вырвался вчера на оперативный простор, отвел душу. А то все на шхерных фарватерах этих — как акробат на проволоке. Сами видели.
Она засмеялась.
Разговор вернулся к тем же ста четырем пробоинам.
— В рискованном положении, — сказал Усов, — опаснее всего усомниться в своих силах. Ну, с чем бы это сравнить?… Хотя бы с восхождением на крутую гору. Нельзя оглядываться, смотреть под ноги — только вверх и вверх!.. — Он перевел дух — почему-то очень волновался. — Есть военный термин, — продолжал он, — наращивать успех. И в жизни надо так. Непрерывно наращивать успех, приучать себя к мысли, что неудачи не будет, не может быть.
Мезенцева подсказала:
— Создавать инерцию удачи?
— Как вы понимаете всё, — благодарно сказал он. — Это просто удивительно! С полуслова. Именно — инерцию!.. Я о себе скажу. Я перед боем стараюсь вспомнить о чем-то очень хорошем. Не только о боях, кончившихся хорошо, но о самых разнообразных своих удачах. О тех личных удачах, которыми я больше всего дорожу. Такие воспоминания, как талисман…
Он вопросительно посмотрел на нее:
— Может, смешно говорю?
— Нет, отчего же смешно? Очень верно, по-моему. Успех родит успех. Создается приподнятое настроение, в котором все легче удается, чем обычно.
Блестящими глазами, не отрываясь, Усов смотрел на нее.
— Вы умная, — прошептал он. — Вы очень умная. Я даже не ожидал.
Мезенцева опять засмеялась, немного нервно. В разговоре об удаче все настойчивее пробивалась иная тема, какой-то новый, опасный подтекст.
— От адмирала уже вышли. Сейчас нас позовут. — Она сделала движение, собираясь встать, но Усов удержал ее:
— Хотите, я скажу, о ком думал в этом бою?
Интонации его голоса заставили девушку внутренне сжаться, подобраться, как для самозащиты.
— Хотите? — настойчиво повторил он, еще ближе придвигаясь к ней.
Мимо прошли два офицера. Один из них негромко сказал другому:
— Смотри-ка, Боря атакует!
— Уж он-то не промахнется, будь здоров!
Они засмеялись.
Усов не услышал этого, а если бы и услышал, наверное, не понял, — так поглощен был тем, что звучало сейчас в нем самом. Но Мезенцева услышала.
— Так вот, — продолжал гвардии лейтенант. — Я думал о вас… Нет, не отодвигайтесь! Просто думал, какая вы. И еще о том. что мы обязательно встретимся с вами. Я только не знал, когда и где. Но мы не могли не встретиться, понимаете? Иначе какой бы я был Счастливый Усов? Это прозвище мне дали — Счастливый!..
Он улыбнулся своей открытой, мальчишеской, немного смущенной улыбкой.
Однако Мезенцева не смотрела на него и не увидела этой улыбки. Она чувствовала, что от неожиданного объяснения в любви — и где — на КП! — у нее пылают щеки.
Красивой девушке, тем более находящейся постоянно среди мужчин, приходится быть настороже. В любой момент она готова дать отпор. Но до сих пор еще никто не ставил Мезенцеву в такое нелепо-унизительное положение. Стало быть, уже все видят, что Усов ее «атакует»? И как там дальше: «уж он-то не промахнется!..»
Она встала.
— Я убедилась, лейтенант, — холодно сказала она. — У вас действительно военный характер. Вы нигде и никогда не теряете времени даром.
Двери кабинета растворились, и начальник штаба, стоя на пороге, назвал несколько человек, в том числе Усова и Мезенцеву. На минуту она задержалась. Женщины, даже самые лучшие из них, уколов, не преминут еще повернуть булавку в ране. Сделала это, к сожалению, и Виктория Павловна.
— В начале нашего с вами знакомства, — сказала она, стоя вполоборота, — я решила, что вы развязный и пошлый донжуан, из тех, кто ни одной юбки не пропустит. Потом я переменила это мнение. Но, видно, правду говорят, что первое впечатление — самое верное!
И, не оглянувшись, она гордо проследовала в кабинет, а Усов остался сидеть на скамье.
— Лейтенант! — сердито позвал начальник штаба. — Не слышал, что ли? Тебя отдельно приглашать?
У стола адмирала стояли командир бригады торпедных катеров, летчик и Мезенцева. Вслед за начальником штаба вошел и Усов.
— Садитесь, товарищи, — пригласил адмирал. — Как вам известно, командующий флотом отменил десант. Потери были бы слишком велики, успех сомнителен. Мы должны найти и предложить другой вариант. Прошу, товарищ Мезенцева.
