Шесть серых гусей - Кулонж Анри (список книг .TXT) 📗

Ларри почувствовал, что бледнеет.

— Как, на книге о туканах была дарственная надпись по-английски? Но кому? Вы не помните, как архивариус перевел ее?

— По правде говоря, нет, друг мой, — немного раздраженно ответил монах. — В конце концов, что вам в том? Я никогда не узнаю, зачем вы пришли сюда, мой мальчик, но мне кажется, что среди окружающих нас бедствий этот клочок бумаги — единственное, что вас интересует!

— Может быть, и в самом деле для меня это… — запинаясь, произнес Ларри, — возможность распутать клубок, который я давно пытаюсь размотать, и…

— Послушайте, — прервал его монах, — вместо того чтобы заниматься всей этой ерундой, лучше помогите мне, пока совсем не стемнело, собрать осколки бедной святой Схоластики. Я говорил вам, в каком она состоянии!

— Знаю, святой отец, — сказал Ларри, сдерживаясь. — Но я знаю и то, что в любой момент десантники могут занять руины. Англичане или немцы — все равно. Я не могу рисковать и попадаться им на глаза. Для меня дорога каждая минута… Постарайтесь вспомнить, что стало с этим листком.

В его голосе слышалось такое нетерпение, что отец Мауро задумался:

— Кажется, отец архивариус принес листок ко мне в келью. Может статься, он все еще у меня в шкафу.

Ларри уже тащил его за собой:

— Обещаю, отец мой, что помогу вам со статуей.

Они спустились по лестнице со сломанными ступенями и прошли по длинному коридору, в котором недавние события оставили лишь трещины в стенах.

— Чем ближе к скале, тем меньше пострадали стены, — заметил отец Мауро. — Я знаю, я молился в своей келье после бомбардировки.

Маленькая комнатка на самом деле почти не пострадала. Она была такой тесной, что в ней помещались только узкая кровать, скамеечка для молитвы и небольшой шкаф. В окно Ларри увидел вечерний туман, поднимавшийся над долиной и стиравший всякое воспоминание о роковом дне. На своем узком ложе отец Мауро разместил три куска мрамора, старательно им подобранные и сложенные вместе.

— «Veni columba mea, veni, coronaberis», — прочел вслух Ларри.

— «Прииди, моя голубица, и ты будешь увенчана», — перевел отец Мауро, голос его дрожал от волнения. — Я нашел надпись после первого налета. Увенчана! — прибавил он, сдерживая рыдания. — Обезглавлена, это да…

Тяжело вздыхая, он открыл шкаф. На полках Ларри увидел бедные пожитки, мешочки с зерном и записную книжку в черном переплете, перехваченную резинкой. Старик принялся ее листать и наконец достал листок бумаги цвета слоновой кости…

— Вот он, — сказал монах просто и протянул бумагу Ларри.

Ларри взял ее не спеша, потому что всячески старался скрыть свое нетерпение. Едва прикоснувшись к записке, он почувствовал, что снова перенесся под готические своды читального зала Бодлианской библиотеки.

«Пиза, 10 сентября, 1821.

Мой дорогой Шилло!

Пусть эти грациозные перелетные птицы унесут с собой темные тучи, давившие своей тяжестью на твою жизнь, чтобы остались в тебе изящество, выносливость — и чувство пространства, — живущие в этих отважных путешественницах»

Вместо подписи — неразборчивые каракули. Ларри удивленно замер с листком в руке.

— Почему это вас так интересует, мой юный друг? — спросил отец Мауро.

Вместо ответа Ларри только загадочно улыбнулся. Документы, один за другим попадавшие ему в руки, постепенно, подобно нити Ариадны, извилистым путем неумолимо вели его к… «К чему?» — в который уж раз спрашивал он себя.

— Я пытался учить английский, читая Гиббона 124, — продолжил отец Мауро, — но, должно быть, у меня способности только к мертвым языкам! Тем не менее, когда я вижу слово «перелетные», то понимаю, о чем идет речь, но, насколько мне известно, туканы не улетают на зиму.

Ларри рассмеялся и перевел дарственную надпись.

— Этих птиц нельзя назвать и отважными, как мне кажется, — сказал отец Мауро. — Но именно этот листок я нашел в той книге.

— Мне кажется, записка попала в книгу случайно, — сказал Ларри. — Просто ваш молодой человек хотел таким образом отметить место, куда он ее спрятал.

— Книгу?

— Нет, записку, которую я вам только что прочел…

Отец Мауро недоуменно покачал головой.

— Все очень просто, святой отец: он выбрал книгу о птицах потому, что в записке речь идет о них. Оставив том на месте, он рисковал потерять его среди сотен других трактатов по орнитологии, тогда как…

— Сотен! Вы преувеличиваете, друг мой. Аббатство не музей естественной истории!

— Святой отец, вспомните, сколько книг о птицах было в библиотеке?

Отец Мауро прикрыл глаза, словно окидывая полки мысленным взором:

— Томов двадцать или тридцать… Да и то потому, что один из прежних аббатов интересовался ими.

— Ну вот, этого вполне достаточно. Он переставил книгу, чтобы в нужный момент легко ее найти!

— Но почему, в конце концов, брат Коррадо — даже если предположить, что он обнаружил документ в одной из папок, — переложил его, чтобы потом украсть? Он ничего не стоит…

— Очень даже стоит… — ответил Ларри. Отец Мауро с удивлением посмотрел на него.

— Я в отчаянии, что вынужден произносить в этом святом месте имя известного вольнодумца, но мне кажется, что это почерк лорда Байрона, — заявил Ларри.

Отец Мауро нахмурился:

— Вам только кажется, или вы уверены?

— Уверен. За время учебы в Оксфорде через мои руки прошло множество его рукописей. В указанный в записке день Байрон действительно жил в Пизе в палаццо Ланфранчи. Я могу даже сказать, кому адресовано письмо: его другу Шелли. Байрон был одним из немногих, кто так к нему обращался.

— Господи, должно быть, это документ из архива принцессы Скальци, который она нам доверила… Но Коррадо, шалопай эдакий, не мог этого знать: он и читал-то еле-еле!

— Вы правы, отец мой, дарственная надпись Байрона не имеет никакого отношения к книге о туканах. Зачем ему посылать Шелли книгу по зоологии? Нет, я уверен, что он подарил ему нечто такое, о ценности чего смог догадаться даже Коррадо. Именно это он и спрятал в книге, а не сопроводительную записку… И именно это он не хотел потерять… Маленький мерзавец, — ответил Ларри, помолчав.

— Но что, что могло поместиться между страниц книги? Рукопись стихотворения? Дружеское письмо? Может быть, рисунок… Изображение летящих птиц. Это по крайней мере соответствовало бы тексту записки…

Ларри кивнул:

— Вот именно, святой отец, когда вы составляли опись архива, о котором мне говорили, не попадался ли вам случайно рисунок, изображавший летящих гусей?

— Летящих гусей, — повторил отец Мауро, — летящих гусей я вижу каждой весной над Монте-Троккио: они направляются на север… Но нарисованных гусей я не видел.

Он задумчиво смотрел на прислонившегося к шкафу Ларри.

— Неужели вы поднялись в монастырь только ради рисунка с гусями? Вы же проделали длинный путь, не правда ли? И дело не только в том, что вам пришлось перейти линию фронта… Я никогда не узнаю, что…

— Святой отец, — перебил его Ларри, — не покажете ли вы мне, где спал юный брат Коррадо?

— Вы хотите посмотреть дортуар? Я побывал там сразу после его исчезновения! В сундуке было пусто, в матрасе — тоже… Уверяю вас, я кое-что начал понимать, — добавил он, внезапно встревожившись

Они прислушались. Над ними раздавался шум падающих камней. Потом зазвучали невнятные голоса и где-то поблизости взорвалась граната. Ларри побледнел.

— Послушайте меня, мой мальчик, — сказал отец Мауро. — Я понял, что вы такой же итальянец, как я иезуит, и что вы не можете подвергать себя риску попасть…

— Все правильно, отец мой, — ответил Ларри, подходя к двери.

— Я никогда не узнаю, что привело вас сюда и что вы здесь искали…

— Если бы я сам это знал, — прошептал Ларри. — Но скажите мне еще одну вещь, святой отец. Откуда родом Коррадо Кариани?

Отец Мауро тихо приоткрыл дверь кельи и высунулся в коридор. Там было пусто.