Ночной рейд - Касслер Клайв (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Это Сарве! — закричал он. — Огонь, ради Бога, огонь!
Оба мужчины нажали кнопки с интервалом не более секунды. Первый послал ракету в общем направлении самолета, но она взлетела высоко и сделала дугу слишком далеко от хвостового оперения, чтобы её механизм поиска тепла сработал по мишени. Второй выстрелил, прицелившись точнее. Он следил за окнами кабины на расстоянии сотни ярдов перед тем, как нажать пусковую кнопку.
Основная часть взрыва пришлась на выхлоп внешнего двигателя правого борта, но попала в цель и ударила по хвосту турбины. Наблюдателям с земли могло показаться, что приглушенный взрыв произошел чуть позднее, чем самолет исчез из вида.
Они ждали звука падения самолета, но затихающий шум двигателей ничем не был нарушен. Нападавшие быстро разобрали пусковые установки, встали на лыжи и направились к парковке. Вскоре они смешались с движением в южном направлении на магистрали Джеймс-Бей — Оттава.
Двигатель загорелся при взрыве, турбинные лопатки разрушились и разлетелись в разные стороны, ударяясь о двигатель на борту самолета, разрезая трубы подачи топлива и разбивая компрессор второй ступени.
В кабине пилотов включилась пожарная сигнализация, и пилот Рэй Эмметт выключил клапан подачи топлива и нажал кнопку системы пожаротушения. Второй пилот Джек Мей начал читать контрольный перечень процедур в случае чрезвычайных ситуаций.
— Служба управления полетами аэродрома Джеймс-Бей, это Канада-один. У нас проблема на борту, мы возвращаемся, — сказал Эмметт спокойным тоном.
— Вы заявляете о чрезвычайном положении? — задал рутинный вопрос авиадиспетчер.
— Совершенно верно.
— Мы очистим взлетно-посадочную полосу двадцать четыре. Можете совершить стандартный подход?
— Отрицательно, Джеймс-Бей, — ответил Эмметт. — Два двигателя выведены из строя, один из них горит. Предлагаю подготовить все необходимое для нашего приема.
— Противопожарное и спасательное оборудование вызвано, Канада-один. Можете садиться. Удачи.
Люди в башне управления полетами, зная, что пилот Канады-один испытывает ужасный стресс, не могли нарушать его собранность дальнейшими переговорами. Они могли лишь беспомощно стоять и ждать последствий.
В самолете не работало два двигателя, и Эмметт направил его носом вниз, увеличивая скорость до 210 узлов, разворачиваясь в сторону широкого мелководья у берега. К счастью, снегопад почти прекратился, видимость увеличилась до двух миль, он мог увидеть внизу плоские фермерские поля и конец взлетно-посадочной полосы.
В кабине для руководящих работников в хвосте самолета два сотрудника Королевской канадской конной полиции, охранявшие премьер-министра двадцать четыре часа в сутки, начали действовать сразу после того, как почувствовали удар ракеты. Они надежно привязали Сарве к сиденью и уложили гору мягких подушек вокруг его тела. Впереди перед кабиной команда секретарей и постоянно присутствующий контингент новостных репортеров нервно смотрели на обугливающийся двигатель, который, казалось, готов был расплавиться на крыле самолета.
Гидравлическая система была разрушена. Мей перешел на ручное управление. Пилоты вместе сражались с самолетом, а земля неотвратимо приближалась снизу. Даже при полной нагрузке два двигателя левого борта едва справлялись с тем, чтобы обеспечивать равновесие огромного воздушного лайнера в воздухе. Они падали уже ниже высоты шестисот футов, но Эмметт не включал средства приземления, сохраняя по возможности до последнего мгновенья ту драгоценную скорость, которая еще оставалась.
Самолет пролетел над зеленым поясом, окружающим аэропорт. Всё приближалось к развязке. На высоте двухсот футов Эмметт выпустил шасси. Казалось, что лента взлетно-посадочной полосы длиной три километра расширяется в замедленном темпе. Затем они пролетели над началом асфальтового покрытия на расстоянии не более шести футов от земли. Эмметт и Мей со всей силы отбросили назад ручки управления. Мягкая посадка была бы чудом, любая посадка была бы чудом. Удар был жестким, он вырвал почти все заклепки из металлической обшивки, три шины шасси лопнули.
Разбитый двигатель правого борта вырвало с места его установки, чудовищно вращаясь, он упал на землю и, подскочив от удара, врезался во внутреннюю часть крыла, срывая структурные элементы и разбивая внешний топливный бак. Пять тысяч галлонов керосина для реактивных самолетов превратились в огромный огненный шар, в котором исчез правый борт самолета.
Эмметт перевел два действующих двигателя на реверс, чтобы свести до минимума тенденцию самолета крениться влево. Куски и части резины от лопнувших шасси разлетались во все стороны. Тридцать футов пылающего крыла неслись по подъездной полосе, едва не задевая припаркованный авиалайнер. Немного отставая, самолет пытались догнать пожарные машины, ревя сиренами.
По взлетно-посадочной полосе проносился умирающий самолет, оставляя за собой хвост горящих обломков. Пламя перекинулось на фюзеляж, который начал медленно плавиться. Внутри самолета жар был уже нестерпимым. Пассажиры были на грани сожжения заживо, обугливалась изоляция, по проходу клубились облака дыма. Один из охранников распахнул дверь аварийного выхода напротив бушевавшего пожара, второй расстегнул ремни безопасности на премьер-министре и бесцеремонно подталкивал его к образовавшемуся отверстию.
Впереди в главном салоне над крылом умирали люди, одежда на них дымилась, а интенсивный жар сжигал легкие. Ян Джеффри, крича и спотыкаясь, направился в кабину пилотов, но упал без сознания на пол. Эмметт и Мей не обращали на все это ни малейшего внимания. Они были слишком поглощены тем, чтобы заставить разваливающийся на части самолет двигаться прямо по быстро уменьшающейся взлетно-посадочной полосе.
Охранники выбросили аварийный парашют, но он бесполезно болтался рядом с хвостом самолета, потому что воздушный мешок был проколот раскаленным докрасна обломком, попавшим в него. Они оглянулись и с ужасом увидели, что передняя переборка воспламенилась. В полном безумии один из них схватил одеяло и обмотал им голову Сарве.
— Придерживай его! — закричал он.
Затем схватил премьер-министра и выбросил в люк.
Одеяло спасло жизнь Сарве. Он приземлился на плечо, покатился, переворачиваясь, по неровной поверхности взлетно-посадочной полосы, удары по голове амортизировало одеяло. Кость левой голени была сломана. Он несся в таком положении еще метров тридцать, затем остановился. Костюм был изорван в клочья, которые медленно окрашивались в густой темно-красный цвет от множественных ранений.
Эмметт и Мей погибли на месте за пультами управления. Они умерли вместе с остальными сорока двумя мужчинами и тремя женщинами, когда две тонны самолета превратились в огненный оранжево-красный гроб. По инерции огромный вал пламени летел вперед, разбрасывая обломки самолета еще на четверти взлетно-посадочной полосы. Пожарные атаковали огонь, но трагедия подошла к финалу. Вскоре почерневший скелет самолета был похоронен в океане белой пены. Люди в асбестовых костюмах зондировали дымящиеся останки, стараясь загнать внутрь желчь, которая поднималась к горлу, когда им попадались фигуры сгоревших людей.
Сарве в состоянии полного недоумения поднял голову и уставился на катастрофу. Сначала медики не могли установить, кто он. Затем один из них, опустившись перед ним на колени, рассмотрел его лицо.
— О Боже! — выдохнул он. — Это премьер-министр!
Сарве попытался ответить или просто сказать что-нибудь осмысленное. Но слова не прозвучали. Он закрыл глаза и с благодарностью погрузился в темноту, поглотившую его.
6
Включили огни прожекторов, и телевизионные камеры направили свои защищенные колпаками линзы на тонкие черты лица Даниэлы Сарве, когда она проплывала через море репортеров с безмолвной грацией ростра корабля.
Она задержалась в дверях коридора госпиталя не потому, что была напугана, а только для того, чтобы создать соответствующий эффект. Даниэла Сарве не просто вошла в помещение, она ворвалась, как тайфун. Вокруг нее существовала необъяснимая аура, вызывавшая восхищение и зависть женщин. Мужчин она просто покоряла. Мировые лидеры и пожилые государственные мужи часто становились в ее присутствии застенчивыми школьниками.
