Приключения парижанина в стране львов, в стране тигров и в стране бизонов - Буссенар Луи Анри (мир книг .txt) 📗
— Наша школа, — пояснил Жильбер.
— А это наш священник, он же и учитель, — добавил Блез, видимо гордившийся благоустройством своей деревни.
— Как? У вас даже школа? — перебил изумленный Фрике.
— Школа. У нас все грамотные, все читают и пишут. Родители обязаны посылать детей в школу.
— Даже обязаны? Кто же может их заставить?
— Сельский совет. У нас всеми делами управляют выбранные нами старики.
Француз и даже американец были изумлены. Они оказались в каком-то оазисе среди пустыни.
Старик вынул изо рта трубку, поздоровался с путешественниками и пригласил их в дом, но Блез и Жильбер запротестовали на индейском наречии, непременно желая сами оказать им гостеприимство.
— Ну, хорошо, детки, хорошо, — отвечал старик на превосходном французском. — И все-таки, господа, я надеюсь с вами увидеться. Если вы не боитесь поскучать со стариком, пожалуйста, приходите ко мне обедать. Обед будет простой, но от чистого сердца.
— Да вы француз! — вскричал Андре, пожимая ему руку.
— Я канадец, а это почти одно и то же… Однако вы измучены, ваши лошади тоже. Блез и Жильбер тащат вас к себе, а мои ученики еще не доделали задачи. До свидания, господа!
Кюре-учитель затряс колокольчиком, дети бросили игру, выстроились в два ряда и молча пошли в школу.
Спустя пять минут путешественники остановились у деревянного дома, похожего на все другие. Лошадей расседлали, разнуздали, поставив к корму. Приезд французов поставил весь дом вверх дном. Женщины приготовили скромный, но сытный обед. В печке горел огонь, готовилась на настоящем коровьем масле румяная яичница. На некрашеном столе появились железные блюда и тарелки, положили хлеб, не белый и слишком плотный, но и такого в прериях почти не видят американцы. Стояло блюдо с жареной свининой. Изголодавшиеся охотники как волки набросились на эту незатейливую деревенскую трапезу.
Индейцы, мужчины и женщины, молча смотрели на гостей.
Когда гости насытились, братья провели их в соседнюю комнату, где стояли три хорошие постели из маисовой соломы с мягкими бизоньими шкурами.
— Вот, господа, отдохните. Доброго вечера!
— Скажите, — сказал, зевая, Фрике, — есть у вас здесь бизоны?
— Есть, и я думаю, что вам удастся убить нескольких.
— Значит, можно будет устроить охоту?
— Сколько угодно.
— Спокойной ночи, друг Жильбер! Спасибо вам за все.
Молодой человек с наслаждением растянулся на бизоньей шкуре и сладко зевнул.
— Знаете, месье Андре, о чем я сейчас думал?
— Нет, не знаю… А я вот думаю, что тебе пора спать.
— Я думаю, что мы не в Америке, а в Босе и что мы не у индейцев, а у наших крестьян-земледельцев. И вот в этой мирной обстановке мне предстоит охота на бизонов, как настоящему герою Майн Рида или Эмара. Не правда ли, какой контраст? Что вы на это скажете?
Андре ничего не сказал. Он уже успел крепко заснуть.
ГЛАВА VII
Пробуждение. — Ранний завтрак. — Отец Батист. — Разлив озера Виннипег и его последствия. — Прежние «каменные сердца». — Варварство. — Загадка цивилизации. — Причина всех войн между белыми и краснокожими. — Бедность. — Лихоимство чиновников земельного ведомства. — Бунтовщик. — Ситтинг-Булл, великий вождь сиу. — Эпилог битвы при Уайт-Маунтейне. — Канадские индейцы. — Потомок куперовского героя служит нотариусом в Квебеке.
Путешественники проспали долго, их разбудил ворвавшийся в комнату веселый солнечный луч, добравшийся до постелей, на которых они отдыхали. В одну минуту и совершенно отчетливо охотники вспомнили все, что с ними приключилось накануне. Это особенность солдат, моряков, охотников, словом, любых искателей приключений.
Только они встали, послышался голос старого кюре, улыбавшегося в бороду и попыхивавшего трубкой. Рядом с ним стоял высокий старик, загорелый, но белее, чем другие индейцы, очевидно метис.
Чертами умного, энергичного лица он напоминал молодых пахарей-индейцев Блеза и Жильбера, и прежде чем кюре представил его французам, назвав Жаном-Батистом Картье, они уже догадались, кто это.
Восьмидесяти летний дед пожал им руки так, что кости хрустнули, и фамильярно, будто век был с ними знаком, потащил к столу, едва дав им время умыться и привести себя в порядок.
— Как? Сразу за еду? — воскликнул удивленный Фрике.
— Да, молодой господин, — отвечал старик. — Не знаю, как у вас, на старой родине, у нас тут едят с утра, как встанут. Кто хорошо работает, должен хорошо и есть. Не правда ли, господин кюре?
— Правда, правда, Батист.
— А где же наши друзья Блез и Жильбер? — спросил Андре.
— Они ушли по делу, можно даже сказать по вашему делу, и вернутся к вечеру. Ну же, земляки, пожалуйте к столу, и вы, господин американец.
Компания уселась за стол, уставленный всевозможными яствами, среди которых красовалась пирамида из превосходных фруктов. Тут были яблоки, груши, персики, абрикосы, виноград, да такие, что художник, пишущий натюрморт, пришел бы в восторг, а у лакомки потекли бы слюнки.
Гости выразили свое восхищение, но и пожурили хозяев — зачем такая расточительность. Батист сказал:
— Это все господин кюре. Он опустошил для вас свой сад. Сначала хотел взять вас к себе, но я упросил этого не делать. У меня вам будет удобнее. Впрочем, у кого бы вы ни остановились, вы наши общие гости.
Фрике хотя и удивился столь раннему завтраку, но, по совести говоря, отнесся к кушаньям с большим вниманием и с отличным аппетитом отведал всего.
Американец тоже пробовал все весьма исправно, хотя не было тут ни соленого окорока, ни пресного хлеба, ни соевого соуса, ни обжигающих приправ. Он ел много, внимательно слушал, мало говорил. Чувствовал себя, видимо, не в своей тарелке, но держался вполне прилично.
Беседа зашла, прежде всего, о том, как хорошо устроилось и живет это маленькое индейское племя. Между тем о нем знают разве что въедливые географы.
— Таких результатов мы достигли не без труда, — сказал кюре. — Лет сорок тому назад «каменные сердца» были порядочными негодяями. Не так ли, Батист? Много усилий, хлопот, терпения положили, чтобы сделать их иными.
— Расскажите, как это было, господин кюре, — попросил Андре. — Ведь это очень интересно.
— С удовольствием, мой молодой друг. Да и рассказать-то недолго. Сорок лет тому назад мы с Батистом жили близ озера Виннипег в небольшом канадском приходе, теперь даже места того не найдете. Сильное наводнение смыло за несколько часов маленькое село, почти все жители утонули! Я выплыл на каком-то бревне, и наутро меня прибило к берегу, к наполовину вырванному из земли дереву. На нем ютился едва живой от голода и холода человек, державший на руках мальчугана лет двенадцати. Дерево остановило мое бревно. Я узнал Батиста и его младшего сына.
— Где твоя жена? — спросил я.
— Умерла.
— А дети?
— Утонули… Кроме вот этого.
— Дом-то хоть цел?
— Разрушен.
— А скотина?
— Пропала вся.
— Мы потужили вместе, погоревали и стали согревать мальчика, который едва дышал. Потом нас подобрала лодка и привезла в Сент-Бонифейс на Ред-ривер. Там мне посчастливилось встретиться с отцом де Сме, просветителем сиу, благодаря которому, как признают сами американцы, предотвращено было много убийств. Отец де Сме стал меня просить, чтобы я перешел через границу и стал его помощником. Он был стар, я молод и полон сил. Я согласился. Батист и его сынишка остались с нами. Его подруга лежала на дне Виннипега, ему было все равно где жить. Отец де Сме дал нам указания и возвратился в Дакоту, а мы отправились к верховьям Миссури и с большими трудностями перебрались через Скалистые горы. Измученные, усталые, встретились с толпой индейцев, охотившихся за бизонами. Язык их мы не знали. Это были совершенные дикари, грубые, неразвитые, не имевшие никакого понятия о добре и зле, о правде и справедливости. Жестокие от природы, они, казалось, были абсолютно неспособны воспринять когда-либо идеи добра и правды. Они увели нас к себе в деревню, заставили выполнять самую тяжелую и грязную работу, кормили мало и очень плохо. К счастью, мы были крепки и сильны, — не так ли. Батист?
