Взлетная полоса - Беляев Александр Павлович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
— И потерял на это всего час, — ответил Сергей.
— И зря, — заметил брат Ирины. — Это все великолепно могла сделать она сама. Делать ей сегодня совершенно было нечего.
— И вам не стыдно? — всплеснула руками Ирина. — Вы же мужчины!
— Лично я — брат, — поправил ее Евгений.
— А я выполнил свой долг честно. Кстати, что мы будем смотреть? Кто-нибудь слышал хоть что-нибудь об этом ансамбле, — спросил Сергей.
— Мне все равно, что они будут представлять. Мне просто хочется на публику, — ответил Евгений.
— Уши вянут, — вздохнула Ирина.
— А я в танцах разбираюсь чуть больше, чем свинья в апельсине, — признался Сергей.
— Вы просто скверно воспитанные молодые люди. Или еще того хуже — жалкие снобы! — не сдержалась Ирина.
— Для снобов мы слишком послушны, — заметил Сергей. — Вы позвали — и мы пошли.
— Это ничего не доказывает. Вы потом целый год можете вспоминать о потере драгоценного времени. А ты! — погрозила Ирина брату пальцем. — Кто меня все время просит, чтобы я везде брала тебя с собой? Больше ему, видите ли, ни с кем ходить не хочется.
— Да у меня же просто нет другой такой интересной партнерши. У тебя же ноги от самой шеи растут. А то, что ты моя сестра, никому не известно, — простодушно признался Евгений.
Ирина укоризненно покачала головой и повернулась к Сергею, явно надеясь на его поддержку.
— А портрета моего ни одного не написал:
— Я же не портретист, сколько можно это тебе объяснять? — взмолился Евгений. — Вот постареешь, я мигом тебя подмоложу. Я реставратор! И морщинки разглажу и румянец восстановлю и подшпаклюю, где надо.
— Спасибо, — не захотела слушать Ирина. — Постараюсь сохраниться подольше.
Такси свернуло на Петровку и остановилось напротив «Эрмитажа», почти у Лихова переулка. Народу в саду было много. Билеты начали спрашивать еще перед входом в сад. У Сергея был один лишний. И он уступил его высокому лейтенанту-моряку, справедливо решив, что лейтенант наверняка в Москве или в отпуске, или в командировке, или, того хуже, всего лишь проездом, и другого случая побывать на концерте ему уже, может, не представится вовсе.
Концерт на Сергея особого впечатления не произвел. Танцы венесуэльцев, несмотря на всю их зажигательность, показались ему несколько однообразными. Да и музыка их, в общем-то и мелодичная и напевная, тоже в конце концов наскучила. Но в целом его настроение тем не менее поднялось и было совсем уже не похоже на то, в каком он пребывал утром. Ирина и Евгений, он заметил это уже давно, относились друг к другу очень любовно и даже предупредительно, хотя Евгений никогда не упускал случая пошутить над сестрой. И эта, царившая в их отношениях, атмосфера доброжелательности, тепла и настоящей дружбы и вернула Сергею спокойствие души и умиротворение. Он слушал их непринужденную болтовню и откровенно отдыхал.
После концерта они все трое отправились в мастерскую Евгения. Сергею доводилось бывать тут и раньше. И всегда он получал искреннее удовольствие от посещения этой большой, очень чистой и светлой, оборудованной, как хорошая лаборатория, комнаты, с тремя выходящими на Москву-реку окнами.
Комната эта условно, но в то же время вполне заметно была разделена на две части. В одной, большой, Евгений работал. Здесь стоял массивный, широкий стол, над которым висели два светильника, дававших очень яркий и в то же время мягкий свет. В другой, меньшей по размеру и более темной, Евгений отдыхал. Эта часть была оборудована совершенно иначе: она была обставлена мягкой мебелью, на ее стенах висели полки с книгами и альбомами иконописи, настенной росписи и архитектурных памятников седой старины.
И везде, как в той, так и в другой части комнаты, висело много икон, почерневших от времени досок со следами древней русской темперной живописи, образцов неповторимой по своей красоте и изяществу резьбы по дереву, детали киотов, иконостасов, окладов икон.
Немало было тут этюдов и готовых картин, написанных и самим хозяином мастерской. И Евгений был неплохим пейзажистом. И сейчас, пока Ирина разогревала на электроплитке цыплят, показал Сергею свои зарисовки.
— Ну вот, как всегда, у тебя нет ни соли, ни перца, — нарушила неожиданно беседу мужчин Ирина.
Сергей и Евгений оглянулись на ее голос. Стол уже был накрыт. Все угощения были поданы, и даже посредине стола стоял кувшин с пунцовыми гладиолусами.
— Как нет? — не поверил Евгений. — Посмотри на полке.
— Пусто, — сказала Ирина и перевернула солонку вверх дном. То же самое она проделала и с перечницей — пусто!
— А зачем соль? Она вроде даже вредна, — попытался заступиться за хозяина Сергей.
— Нет уж, все должно быть как надо, — решительно отрезала Ирина и направилась к двери. — Придется опять к соседям идти.
— Ира! — шагнул следом за ней Сергей.
— Пусть идет, — остановил его Евгений. — Ради вас она не только что на этаж ниже, а в дежурный гастроном на Смоленской с радостью сбегает.
— Ради меня? — удивился Сергей.
— Конечно. И стол этот накрыт ради вас. И цветы:
— Почему же ради меня? — еще больше удивился Сергей.
— Да потому, что она вас любит. И уже не первый год. А вы что, не знали?
— Вы шутите, Женя! — даже смутился Сергей.
— И в мыслях нет. Я очень серьезно.
— Но я даю вам честное слово, думать об этом не думал.
— Я вам верю. Однако это так. И началось это, пожалуй, с того самого лета, когда вы жили в моей квартире. Я вернулся тогда с этюдов и не узнал своей сестры. Она, в отличии от многих, человек скрытный. И чувства свои напоказ не выставляет. А тут ее. Знаете ли, словно прорвало. Одним словом, я считал своим долгом вам об этом сказать. И очень надеюсь на вашу порядочность.
Евгений говорил, а у Сергея было такое ощущение, будто под ним начал покачиваться пол и мастерская вместе со всем ее содержанием медленно вдруг поплыла вдоль набережной, как гондола какого-нибудь фантастического дирижабля. «Ну и денек выдался, — почему-то подумал он четко и увидел перед собой прищуренные, насмешливые глаза Юли. — Ну и денек», — повторил он, увидев Владимира. Брат постоял перед ним какой-то момент, словно выжидая чего-то, повернулся и шагнул к двери. А в дверях вместо него появилась Ирина. Только не рисованная, не воображаемая, а живая и улыбающаяся. Очевидно, она спешила, бегом поднималась по лестнице, бегом влетела в дверь, открыв ее коленом. От этого короткая замшевая юбка задралась у нее на ноге совсем высоко, и он, волей-неволей взглянул на эту почти целиком обнаженную ногу, совершенно непонятно почему, увидел вдруг Ирину голой — по-девичьи изящную, гибкую и сильную. И потому, как радостно горели, глядя на него, ее глаза, он понял, что Евгений сказал ему сущую правду, что шагни он сейчас Ирине навстречу, протяни ей руки — и для него может начаться совсем новая, неизвестная ему еще доселе жизнь. Но он не сделал шага вперед, а устыдившись своего воображения, лишь смутился еще больше. Густой, как маков цвет, румянец залил ему шею, разукрасил щеки, зажег уши. Ирина заметила это и, не зная, чем объяснить такое его состояние, в нерешительности остановилась и спросила:
— Что случилось, мальчики?
— Ничего совершенно, — ответил Сергей.
Но Ирину этот ответ не удовлетворил, и она спросила снова:
— Женя, ты чем-нибудь обидел Сережу?
— Не выдумывай. Поставь на стол то, что принесла, и давайте ужинать, — сказал Евгений и сел за стол.
Сергею ничего больше не оставалось, как последовать его примеру. Он тоже сел. Но уже совершенно решительно не знал, что говорить и о чем говорить. Евгений тоже молчал и вроде бы даже хмурился. Не проронила больше ни одного слова и Ирина. Она как будто догадалась о том, что разговор между мужчинами в ее отсутствие шел именно о ней. И притихла, словно насторожилась.
Сергей чувствовал, что ведет себя по меньшей мере глупо. Было похоже, как будто бы он совершил сейчас нечто предосудительное или, еще того хуже, его только что уличили в чем-то крайне постыдном. Но ведь, ровным счетом, не было ни того и ни другого. А стало быть, и краснеть и смущаться не было абсолютно никаких оснований. Но сколько бы он это не внушал себе, чувствовать себя в компании брата и сестры вольно и непринужденно, как это было только что, он уже не мог. И самое глупое было то, что он никак не мог объяснить себе причину этой неожиданно напавшей на него скованности. Нарушила всеобщее молчание в конце концов Ирина.
