Чекист - Цессарский Альберт Вениаминович (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗

Там, за Кубанью, за дубами, раскинулся небольшой украинский хутор Киевка.

Станица Григориполисская в свое время весьма недружелюбно встретила переселенцев с Украины. Когда же низкорослый, ничем не примечательный солдатик по фамилии Жук привез с империалистической за пазухой красное знамя и водрузил в Киевке над первым Советом, станичники еще больше невзлюбили беспокойных соседей. Лет десять назад редкий житель Киевки решался днем выйти на берег: меткая пуля из-за реки мгновенно настигала смельчака. Станичники даже назначали дежурных охотников, которые от зари до зари лежали в кустах, подкарауливая жертву на том берегу.

Вот почему между жителями украинского хутора и казачьей станицы и сейчас еще сохранялись недоверие и неприязнь. На расспросы Медведева, прожившего несколько дней в Киевке, о станичниках хуторяне единодушно и категорически заявляли:

— Все они там кулаки. Все — контра.

Действительно, в станице Медведева встретила враждебная настороженность и скрытность. Выяснить ему не удалось ничего.

...Медведев опустился в свежую, сочную траву. Было часа два пополудни, и вокруг стояла знойная тишина. Высоко над ним в белесом небе медленно, лениво махая крыльями, летел орел.

Медведев долго следил за плавным полетом птицы к вершине, к одинокому гнезду, и непривычное чувство грусти охватило его. Что с ним происходит сегодня? Не вид ли равнодушной птицы, ее безмятежный полет, как нечто невозможное для него, вызвал прилив грусти? Но тут же вспомнил, с этим чувством выходил из церкви, быть может, потому и свернул с тропинки к реке... Попытался понять, что могло его расстроить. Старый поп с реденькими грязно-седыми космами, трясущимися руками листавший церковные книги? Или же то, что в книгах не оказалось записи о новорожденной Татьяне? Но ведь он и не рассчитывал так легко распутать это дело. Недоброжелательство, которое читал в глазах станичников, в их сдержанных, уклончивых ответах? Нет, нет! Больше того, именно господство в станице кулацких настроений утверждало его в мысли, что Гуров скрывается здесь. Может быть, вообще вся эта история с Гуровым, в которой Медведев дважды был им так нелепо обманут, настроила его на грустный лад? Конечно, неприятная история. И кое-кто в Харькове воспользуется ею, чтобы посмеяться над ним, а может быть, и повредить. Но ведь с тех пор прошло уже немало времени! Откуда же сегодня грусть?

Как часто бывает, когда мучительно ищешь причину испорченного настроения и не можешь успокоиться, пока не найдешь, Медведев целый час просидел на берегу Кубани, тщетно пытаясь понять, что с ним. Там его и отыскал Вольский.

Едва Медведев увидел его обезьянье лицо, долговязую фигуру с длинными руками, болтающимися у колен, сразу понял: всему виной утренняя встреча...

Они с Вольским в тот день встали рано — предстояло многое выяснить в станице, чтобы к вечеру уехать в Армавир. И когда, поливая друг другу, фыркая, умывались холодной колодезной водой, из-за соседского плетня женский голос, вздрагивающий от скрытого смеха, произнес:

— Небось в хохлацком колхозе слаще спалось? Там, видно, девки обчие?

Вольский так и подпрыгнул и, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы:

— Подумаешь! Недотрога!..

Медведев понял, что Вольский минувшей ночью потерпел поражение, и ему стало смешно. Вольский, с его обезьяньей внешностью, считал себя неотразимым красавцем и о своих увлечениях рассказывал целые поэмы. Многие ему не верили. Медведев впервые был вместе с ним в командировке и теперь мог подтвердить, что, где бы они в пути ни останавливались, на ночь Вольский неизменно исчезал, возвращаясь лишь под утро. Он обладал способностью мгновенно влюбиться в выражение глаз, в походку, в голос... Восхищенный, он хватал Медведева за плечо и, заглядывая ему в глаза, кричал: «Ты видел? Слышал? Мечта!..» Впрочем, забывал он также молниеносно. Больше всего удивляло, что женщин, кажется, действительно влекло к нему. Во всяком случае, не раз, покидая по пути хуторок, село, случайную хату, Медведев замечал затуманенный слезой взор, грустную улыбку, на которые Вольский отвечал каким-то веселым, беззаботно нежным кивком и, не оборачиваясь, уходил дальше.

В этот раз ему все же не повезло.

Медведев оглянулся. Держась обеими руками за плетень и слегка раскачиваясь, на Вольского пристально смотрела молодая казачка. Из-за плетня виднелась ее белая шея, уже по-женски округлая и нежная. Но суховатая линия скул, большие темные глаза, их насмешливо-озорное выражение были еще по-девичьи наивны и трогательны.

— С добрым утром! — улыбнулся Медведев.

Не обратив ни малейшего внимания на приветствие, казачка не спеша повернулась и ушла в дом.

Больше ничего и не было. Но почему-то Медведев сразу ощутил себя таким одиноким, таким заброшенным, каким не чувствовал никогда в жизни. Ему шел тридцать первый год. С тех пор как уехал из Брянска, он и месяца не пожил спокойно: постоянные командировки, поиски, ночные дежурства, облавы, вечная настороженность, напряжение и бесконечная смена мест — за восемь с небольшим лет он успел проработать в Бахмуте, Старобельске, Шахтах, Одессе, Харькове, Днепропетровске. Теперь его перевели в Херсон для укрепления окружного отдела ГПУ. Но не прошло и двух месяцев, как он умчался в эту мучительную командировку и вот уже неделю путешествует с Вольским по хуторам и селам Кубани. В этой буре, в этом кипении суток как-то не оставалось места для домашнего уюта, женской ласки. И встречи, которые были за это время, обрывались внезапным отъездом по приказу центра на неопределенное время, в неизвестном направлении... Неужели так будет всю жизнь?

— Где тебя носит? — отдуваясь, проговорил Вольский, валясь рядом в траву, раскидывая ноги и руки. — Ну и жара!.. Узнал что-нибудь?

Медведев покачал головой.

— И я то же самое. Молчит кулачье чертово!.. Едем сегодня в Армавир. Пускай оттуда организуют наблюдение. А здесь нам с тобой нечего делать. Ты же видишь, как они к нам относятся. Даже бабы и те... — Он не договорил и обиженно махнул рукой. — Поедем!

— Ну что ж... — думая о другом, согласился Медведев.

Вольский вскочил.

— Иди укладывайся. А я — в сельсовет, договориться насчет лошадей.

По дороге к дому, где они ночевали, Медведев еще и еще раз вспоминал путь, который привел их в Григориполисскую. Не ошибся ли он?

В апреле 1929 года от председателя комнезама в Херсонское ОГПУ поступило заявление о том, что в Копани — небольшом селении на полпути между Херсоном и Николаевом — у одного из жителей время от времени ночует неизвестный человек. Когда выяснилось, что этот житель — дальний родственник Гурова, Медведеву поручили срочно провести расследование.

Имя Гурова еще и сейчас помнят старики на Херсонщине и Николаевщине. А тогда у всех была свежа в памяти черная слава начальника державной варты [7] при гетмане Скоропадском, бывшего капитана царской армии Гурова. Это он окрасил кровью большевиков степной ковыль от Новой Одессы до Березниговатой, это он был палачом знаменитой Баштанской республики, бесстрашно поднявшей Красный флаг Советов в центре белой Украины. Карательные отряды под предводительством Гурова жестокостью превзошли все, что до тех пор видела Украина. А перевидала она немало...

Однако с того момента как в Копанях было установлено наблюдение, неизвестный там больше не появлялся. Зато гуровский родственник стал чаще выезжать из дому. Он добирался на лошадях до Херсона, а затем на пароходике переправлялся через Днепр в Голую Пристань. Там встречался с бывшими полицейскими, уединяясь то с одним, то с другим, вел длительные разговоры. Возвращаясь в Херсон, зачем-то подолгу бродил по городу. Обратил на себя внимание саквояж, который он постоянно возил с собой.

Однажды, когда родственник Гурова по обыкновению возвращался из Голой Пристани в Херсон, порт оцепили. Слух о том, что ищут дорогие отрезы, якобы украденные накануне с государственного склада, распространился с молниеносной быстротой. Поэтому собравшиеся в порту пассажиры не удивлялись, когда работники милиции отбирали у них чемоданы, корзины и просматривали содержимое.