Поединок. Выпуск 3 - Авдеенко Юрий Николаевич (мир бесплатных книг .txt) 📗
Я двинулся к зданию станции. Со мной сошли человека три, не больше. Их давно уже не было на перроне.
Внутри, в зале ожидания, на стене висела огромная схема пригородных линий. Витрина газетного киоска в углу была заложена двумя газетами. На них лежал щербатый булыжник. За металлической перегородкой стояли блоки автоматической камеры хранения.
Я насчитал восемь блоков по двадцать ящиков.
Маловато. Сейчас здесь пусто. Но если действительно летом постоянный курортный наплыв — ящиков не хватит.
Площадь перед вокзалом показалась крохотной. Еле-еле развернуться автобусу. Кроме меня в автобус сели две девушки. В кабину забрался пожилой шофер в мятой морской фуражке. Оглянулся.
— Красавицы, пять копеек в окно.
— Сейчас.
Он включил мотор.
— Молодой человек, вам куда? Отдыхать? В гостиницу? Может, на набережную отвезти?
Я пожал плечами. Опустил пятачок.
— Понятно. Самый ранний, — шофер вздохнул. Девушки тут же протянули мимо моего плеча пятачки. Светленькая, повернувшись, успела меня рассмотреть.
— Мне нужен участковый инспектор рыбнадзора.
Я постарался сказать это, сохраняя как можно больше достоинства.
Шофер поправил фуражку.
— Так Андрея Петровича же нет.
— Нет?
Я чуть не слетел с сиденья: шофер неожиданно дал газ, автобус подбросило. Он на полной скорости рванулся вперед. Ну и ну. Порядки здесь.
— Он в море. На рыбаках. Придут к причалу только днем. Часа в четыре. Куда вас?
Автобус шел на полной скорости по узкой асфальтовой полосе.
— Высадите в центре.
Шофер улыбнулся моему «в центре». Резко затормозил.
— Пожалуйста.
Он затормозил намертво, так, что меня бросило вперед. Я без всякого достоинства вылетел в раскрывшуюся дверь. Девушки сошли вслед за мной. Они подождали. Потом быстро прошли мимо.
Автобус ушел.
Я огляделся. Тишина. Тот же запах хвои. Небольшая площадь. Вернее, асфальтированное пространство перед двумя магазинами. Столовая. Значит, это и есть центр Сосновска.
Понятно. Магазины — две одинаковые «стекляшки».
Здесь тоже удивительно тихо.
Я подошел ближе. Слеза, за сосновой рощей, море. За «стекляшками» — двухэтажное кирпичное здание. На нем сразу несколько вывесок. «Парикмахерская», «Кафе», «Ресторан». Конечно. Это и есть гостиница. Вот медный щит у двери: «Гостиница «Сосновск».
За гостиницей — аккуратные домики. Одноэтажные, с подстриженными кустами в палисадниках. Почти на каждой изгороди сушатся сети. Изредка на участках — сосны.
На одной из «стекляшек» — надпись «Гастроном». На другой — витиеватые закорючки с неровно укрепленными неоновыми трубками. Я с трудом разобрал вывеску — «Курортные товары».
В гастрономе кто-то есть. «Курортные товары», кажется, совершенно пусты.
Нет. Вышла девушка. На вид ей около девятнадцати. Каштановые волосы. Ровный красивый нос. Может быть, чуть меньше, чем должен быть. Большие синие глаза. Она идет, мерно покачивая сумкой, ударяя ею о колени. Вот повернулась ко мне. Улыбнулась.
— Здравствуйте, — сказал я. — Простите, вы здесь живете?
— Вы хотите сказать — здешний ли я человек?
Я промолчал.
— А вы — здешний человек? — девушка склонила голову, как бы принимая мое безмолвное восхищение.
— Я нездешний, — признался я. — Совсем нездешний человек.
— А я здешняя. Но не была уже здесь, — девушка, дурачась, закатила глаза. — Сколько же? Год. Нет, больше. Года два.
— Меня зовут Володя.
— Вы отдыхать? Отдыхать. Вижу. Новичок.
— Нет. Работать.
— А-а-а. О-о-о. Простите. Ради бога.
— А вы? Где-то учитесь? Работаете?
— В Ленинграде. В художественно-промышленном. Сейчас отпуск. Академический. Вопросы все? Или будут еще? Так. Зовут Саша. Некоторые зовут Шура. Вы знаете, если вечером вам будет нечего делать — приходите сюда. В вечернее кафе. Так его у нас называют.
Слишком легко, подумал я.
— Я буду со своим женихом. Вас это не смутит?
Все понятно. Да, Мартынов. Можешь не расползаться. Она опять так же смешно растянула губы в улыбке, кривляясь:
— Здесь много девушек. Очень милых. В кафе вы в этом убедитесь.
— Спасибо. Наверное, не получится. Дела. Я первый день здесь.
— Как знаете. Наверное, увидимся.
Саша пошла вдоль аккуратного ряда домиков. Я старался не глядеть ей вслед. Правда, все-таки не удержался. Посмотрел — только на секунду. Чтобы заметить, как красиво она идет. Потом толкнул дверь с надписью «Парикмахерская».
Полная пожилая кассирша безучастно глядела на меня из-за стеклянного козырька. Ее безучастность, то, как она сидела, — все это делало ее сейчас похожей на большую серую птицу, задремавшую на насесте.
— Рита! — крикнула кассирша. — Клиент!
— Да! — послышалось откуда-то сбоку. — Иду... Товарищ, садитесь, садитесь, я сейчас.
Я сел в кресло. Появилась Рита. Она была совсем молода. Наверное, моложе кассирши лет на тридцать. Миленькая. Только полновата. Веселая улыбка. Румянец во всю щеку.
— Подстричь? Головку будем мыть? — Рита затянула меня белой салфеткой. Взъерошила волосы. — Подровняем всюду?
От нее очень хорошо пахло. Кажется, французские духи.
— Сделайте как полагается. На ваше усмотрение.
— Вы такой симпатичненький, — руки Риты делали все сами — расчесывали, трогали волосы ножницами, орудовали машинкой. Язык же говорил без умолку.
— И к кому же вы такой. Запустил-то, запустил. Не к Семеновым? Нет, не к Семеновым. Вроде непохоже. Ну-ка, головку чуть в сторону. Так. Смелей. Что? О-о-о. Что же вы молчали. Моторист. Новый инспектор. Вместо Андрея Петровича? Нет? Ну, конечно. А, младший инспектор. Что же вы сразу не сказали. Я бы совсем по-другому отнеслась. А то знаете, тут туристы, курортники. Проходной двор. Просто невозможно.
Рита отложила ножницы. Обернулась.
— Розалия Семеновна! Слышали? Инспектор новый у нас.
— Я все слышу, — донеслось от кассы. — Рита, не мешай человеку. Новый, не новый. Он сам знает, какой он.
— Я просто так. Интересно, вы холостой? Если не секрет. Ну-ка наклоните головку. Ниже, ниже. Вот так. Не горячо? Сейчас помоем, в порядок приведем. Хорошо. Хорошо. Вы, значит, с утренней электричкой. Теперь подсушим... Откиньте головку.
Прекрасно, подумал я. Через час весь поселок будет знать мою краткую биографию.
— Где живет... — я чуть не сказал «старший лейтенант Зибров». Но вовремя спохватился.
— Кто живет? — Рита включила электросушитель. Я почувствовал, как волосы поддаются горячей струе.
— Участковый мне нужен. Милиция. Далеко отсюда?
— А-а. Насчет прописки. Что вы — далеко. Близко. Прямо через пять домов. За парком. Как выйдете от нас — сразу направо, — Рита орудовала теплой воздушной струей, плавно и легко касалась ею лба, висков, затылка. — Значит, магазин пройдете. Гастроном. Потом второй дом, это правление колхоза. А от него. Набок наклонитесь. Чуть-чуть. Хорошо. Потом увидите наш парк. За ним — летняя эстрада. Вы даже специально посмотрите. У нас парк знаете какой. Честное слово. Красивый. Артисты приезжают. Вот летом увидите. Будет еще голубой такой дом. Поверните головку. А следующий за ним — зибровский.
Рита отложила электросушитель. Щедро окропила меня «Русским лесом».
— Пробор делать не буду. Зибров — это участковый.
Я почувствовал себя как будто заново родившимся.
Зиброва я застал сразу. Он узнал меня, как только увидел.
— Ко мне?
— Так точно. К вам, товарищ старший лейтенант.
— Проходите, — Зибров кивнул, пропуская меня к небольшой двери с аккуратной табличкой «Г. П. Зибров». — Направо у меня контора, налево — комнаты. Смех, конечно, один, а не контора. Но проходите лучше в нее. Я могу гостя и в комнате принять, но... — он как-то застенчиво, почти робко улыбнулся. — Жена на работе, ребята в школе. Там не убрано.
— Мартынов.
— Зибров.
Лицо у Зиброва было добродушное, круглое, в веснушках. Когда он улыбался, на щеках появлялись ямочки.
