Джуди. Четвероногий герой - Льюис Дэмиен (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Конвоиры стояли в конечном пункте доставки, где рельсы надо было последовательно выкладывать на шпалы. По команде конвоиров огромный вес поднимали с плеч, а потом аккуратно опускали. Шпалы еще не были наглухо закреплены, поэтому если пленные клали рельс неточно, то он мог соскользнуть и травмировать кого-нибудь.
После каждой успешной операции бригадиру рисовали палочку. Когда команда набирала дюжину таких палочек, им разрешали выпить по чашке «чая» — горячего грязеподобного пойла, подогретого в бочке. Пить чай медленно было нельзя, так как конвоиры в любой момент ударами могли выгнать команду на работу. В середине дня солнце висело прямо над головой. Огромное, слепящее, солнце было еще одним врагом носильщиков рельсов. Воздух, казалось, пылал огнем. Каждый вздох будто наполнял легкие тяжелым огнем. Беспощадный жар высасывал всю влагу с незащищенной кожи, припекал голову и плечи.
Во время обеда можно было позволить себе несколько прекрасных минут облегчения. Но все это измерялось одной чашкой чая, горкой вареного риса и порцией водянистого супа из листьев маниока. Как только пища проглатывалась, работа возобновлялась, а все мысли пленников уже были о вечере, когда их истощенные тела смогут отдохнуть, и о новом приеме пищи.
Подняв тяжелый рельс, Фрэнк и его товарищи начинали скандировать: «Левой, правой, левой, правой, левой, правой…» Если движения носильщиков не были абсолютно синхронными, на одно плечо ложилась непомерная нагрузка, которая могла привести к ужасным последствиям.
Джуди бегала невдалеке, принюхиваясь, нет ли чего интересного в джунглях. Время от времени она оборачивалась, чтобы посмотреть, все ли в порядке с носильщиками, убедиться, что нет никаких проблем с конвоирами. Джуди любила побродить в джунглях: здесь было много необычных, потрясающих запахов, а густые заросли могли таить в себе любимое собачье лакомство — свежие кости.
Когда пленники возвращались к пункту отправки — самая тяжелая работа была выполнена, — можно было свалиться на насыпь перед дорогой. В этой местности она была необходима, чтобы укрепить землю, так как территория была низинная и заболоченная. В других местах армия людей должна была прорубать себе путь через горы при помощи одних лишь ручных инструментов. Эта армия состояла из десятков тысяч ромушей, которые умирали в количестве ста и более человек в день.
Пленные, конечно, могли жаловаться на то, что недоедают, но ромушам пропитание вообще не предоставлялось. Ровным счетом ничего. И каждую ночь после адского дневного труда они должны были ночевать в джунглях. Они в буквальном смысле использовались как живая сила, а потом просто списывались, как только сильно ослабевали или заболевали и уже не могли двигаться.
Заросли были завалены трупами, на которые тут же набрасывались любители падали: крысы, гигантские игуаны, тигры. Повсюду лежали обглоданные скелеты ромушей. И для Джуди кости с остатками плоти, разбросанные повсюду, были искушением, особенно если учесть, что никакой пищи она не получала. Но главным вопросом для нее оставался следующий: как она может защитить любимую семью от участи, постигшей многих ромушей?
Глава 19
В конце трудового дня снова раздавали питание. На этот раз рис был свален кучкой, а в водянистом супе плавали несколько корешков маниока и стручок-другой окры. Вечерний прием пищи сопровождался болью во всем теле, но долгими ночными часами каждый пленный мучился еще и от голода.
Джуди, конечно, никаких пайков не полагалось. Но Фрэнк и другие товарищи не оставляли ее голодной. Эмоциональная связь между Джуди и Фрэнком была настолько явной, что друзья начали опасаться, как бы не случилось так, что если Джуди заболеет и умрет, то та же участь постигнет и ее хозяина. И наоборот: если с Фрэнком что-нибудь случится, Джуди не сможет перенести этого. Можно было сказать, что линия жизни у них одна на двоих. Поэтому при каждом приеме пищи маленькая порция риса откладывалась и для собаки, что позволяло ей выжить.
Вся компания Джуди — моряки, авиаторы, пехотинцы — надолго запомнила жизненный урок: внешнее отражает внутреннее. Это было очевидно для каждого военнопленного. Те, кто падали духом, наиболее часто погибали в неравной борьбе или попадали в «госпиталь», откуда потом мало кто возвращался. Было жизненно необходимо следить за собой, помнить о чистоплотности. Хотя здесь, в ободранном лагере для строителей адской железной дороги, было мало шансов держать тело и мысли в чистоте.
В четвертом лагере «банные процедуры» проходили в спокойной грязной реке. Помыться можно было только вечером. Для этого необходимо было пробраться через темный лес, огибая наполовину погруженные в топь стволы деревьев. Это было тяжелейшее мероприятие для тех, кто работал почти до полусмерти и чувствовал лишь жгучее чувство голода.
Такая мрачная реальность сопровождала первые дни их пребывания на «ненасытной» стройке суматранской железной дороги. Однако на носу был сезон дождей, и узники поняли, что это неплохая альтернатива речному купанию. Стоило немного подождать, скоро, словно занавес, откроются небеса, и ливневые потоки заменят им душ.
Пленники часто сравнивали свою нынешнюю жизнь и прежнюю, вспоминали, как исследовали голландские помойки в Паданге, как получили посылку от Красного Креста в Глогоре, как им дали Библию в Дорожном лагере. В Глогоре Фрэнк мог себе позволить даже отложить немного сахара из дневного рациона — грубого, коричневого местного сахара. Невероятно, но при помощи сахара можно было мешать японцам вести войну. Как только конвоир поворачивался спиной, они всыпали несколько ложек сахара в бочки с авиационным топливом и в емкости с бензином, которые разгружали. Считалось, что сахар препятствует реакции горения в двигателе. При нагревании он превращает содержимое в грязь, которая липнет к внутренним стенкам двигателя. Но настоящее разрушение происходило тогда, когда мотор остывал: вместе с ним остывала и сахароза, становясь твердой, как камень, и забивая все «артерии» двигателя.
Такой поступок в Глогоре мог повлечь за собой наказание клеткой, здесь же за это грозило избиение до смерти острым концом лопаты. Тем не менее риск с целью испортить вражеский самолет был оправдан. Но это можно было сделать в Глогоре, не здесь.
После долгой ночной борьбы с голодом следующий день в четвертом лагере начинался, как и предыдущий. Единственной интригой был вопрос, каких надзирателей поставят над бригадой сегодня. В четвертом лагере, как и в большинстве других, корейцы были гораздо более злыми и садистски настроенными.
В 1910 году Корея, которая до этого являлась независимой страной, была полностью аннексирована императорской Японией. Большинство корейцев воспитывались в презрении к японским оккупантам, а те, кто были наняты японской армией, представляли собой отбросы общества. Им нечего было терять. Они поставили на оккупантов и полностью от них зависели. Они получили униформу, оружие и… право даровать жизнь или смерть. Но никакой милости ожидать от них не приходилось. В противоположность им некоторые японцы испытывали сочувствие к военнопленным, ведь те были воинами и знали, что такое честь.
Во втором лагере — «госпитале», или «доме смерти», — корейские конвоиры тушили сигареты о лица больных и умерших. В уши узников надзиратели загоняли карандаши и другие острые предметы, пробивая барабанные перепонки. В каждом лагере были свои списки монстров, чьи прозвища напоминали о пытках и жестокостях, с которыми они ассоциировались: Борец (гигантский кореец, который вызывал скелетоподобных пленных на бой), Свинья (коренастый и безмозглый жестокий монстр) и так далее. Но, наверное, самым страшным в четвертом лагере был темнобородый кореец по прозвищу Черный Капрал.
В голове стройки рабочим часто не хватало шпал, без которых работа просто стояла. Нескольких узников послали в джунгли свалить пару деревьев и наскоро смастерить из них шпалы. Среди них был механик со «Стрекозы» Леонард Уильямс, знавший каждый винтик на корабле. К сожалению, его надзирателем был Черный Капрал.
