По дикому Курдистану - Май Карл Фридрих (версия книг .TXT) 📗
Спали мы крепко, без сновидений. Меня разбудил громкий, торопливый голос:
– Эфенди, эмир, просыпайся! Быстро!
Я открыл глаза. Передо мной стоял Селим-ага, без верхней одежды и тюрбана. Усы его топорщились от ужаса да еще от выпитого вчера вина, он безуспешно пытался вращать пьяными глазами.
– Что такое? – спросил я невозмутимо.
– Поднимайся! Случилось нечто ужасное!
Из обрывков его слов я узнал, что мутеселлим обнаружил побег и пребывает теперь в дьявольской ярости. Запуганный ага чуть ли не на коленях умолял меня пойти вместе с ним в тюрьму и ублажить мутеселлима.
Наскоро собравшись, я отправился в тюрьму, где прямо в дверях меня ожидал разгневанный комендант. Даже не поздоровавшись, он схватил Селима-агу за руку и потащил его в коридор, где уже дрожали от страха арнауты.
– Несчастный ты человек, что ты наделал! – заорал он на него.
– Господин, я ничего не сделал, ничего!
– Вот именно! В этом твое преступление, что ты ничего не сделал! Ты не следил за стражей.
– Где же мне надо было сторожить, эфенди?
– Естественно, здесь, в тюрьме!
– Я же не смог выйти.
Мутеселлим вылупился на него. Кажется, эта идея не приходила ему еще в голову.
– У меня же не было ключа! – добавил Селим-ага.
– Не было! Да, Селим-ага, это верно, и это также твое счастье, иначе с тобой случилось бы нечто ужасное. Иди сюда и посмотри вниз, в камеру.
Мы шли вдоль по коридору. Дверь камеры была открыта, и там ничего не было видно.
– Убежал! – сказал Селим-ага.
– Да, убежал! – яростно заорал мутеселлим.
– Кто ему открыл?
– Действительно, кто? Скажи, Селим-ага.
– Не я!
– И не я! Только надзиратели были здесь.
Селим-ага повернулся к ним.
– Ну-ка, подойдите вы сюда, псы!
Они, немного помедлив, приблизились.
– Это вы открыли дверь!
Сержант осмелился ответить:
– Селим-ага, ни один из нас не трогал засова. Нам велено открывать двери лишь после обеда, никто из нас ее не открывал.
– Значит, я первый открыл ее? – спросил комендант.
– Да, эфенди.
– Когда я открыл дверь, в камере уже не было никого. Он убежал. Как же он смог выбраться? Вчера вечером он еще был здесь, теперь же его нет. Между этим и тем временем только вы могли тут что-нибудь натворить. Его выпустил один из вас!
– Клянусь Аллахом, мы не открывали эту дверь!
– Мутеселлим, – вмешался в разборку я, – у них не было ключа от ворот. Если кто-то из них и выпустил заключенного, то он должен быть в этом доме.
– Ты прав, у меня же только два ключа! – сказал он. – Мы все здесь обыщем.
– Распорядись проверить посты, а также городские стены и скалы. Если заключенный покинул город, то, вполне естественно, он перелез через стену, а не прошел в ворота. Если это так, я знаю точно, что должны остаться какие-либо следы. Его одежда настолько заплесневела и обветшала в камере, что наверняка не выдержит трудного пути по горам.
– Беги к посту, – повелел комендант одному из арнаутов, – и передай мой приказ: прочесать весь город!
Тюрьму досконально проверили; это длилось, наверно, с час. Конечно, они не нашли ни малейших следов побега. Мы уже намеревались покинуть тюрьму, как появились два арнаута с лохмотьями в руках.
– Мы нашли эти лохмотья прямо над пропастью, – заявил один из них.
Селим-ага взял в руки остатки одежды и попытался их разорвать.
– Эфенди, это части верхней одежды пленного, – сообщил он мутеселлиму. – Я узнал их!
– Ты уверен?
– Да, уверен, как уверен в том, что ношу бороду.
– Тогда он, несомненно, убежал из города.
– Скорее всего, он свалился в пропасть, – высказал я предположение.
Мы вышли из тюрьмы и пошли к тому месту, где я разорвал одежду и разбросал по кустам. Я удивился, как мне удалось ночью не свалиться в пропасть. Мутеселлим внимательно осмотрел окрестности.
– Он свалился вниз и, естественно, погиб. Оттуда не воскреснуть вновь! Но когда он убежал?
Как ни старался комендант быстро разгадать тайну этого исчезновения, он так и не находил ответа. Он был взбешен и гнал каждого, кто только к нему приближался. Неудивительно, что я также избегал общаться с ним. Но мне не было скучно, так как скопилось достаточно дел, которые нужно было выполнить. Прежде всего купить лошадь для Амада, затем сходить к своей пациентке, которую я крайне редко навещал.
Перед дверью дома моей больной стоял оседланный мул, предназначенный для женщины. В передней стоял отец девочки, обрадовавшийся моему приходу.
Больная сидела выпрямившись, ее щеки снова порозовели, а глаза были как у совершенно здорового человека. Около ее кровати стояли мать и прабабушка. Прабабка уже приготовилась уезжать: она повесила на свое белое одеяние черную, похожую на пальто накидку, на голову надела черную чадру, откидывающуюся на спину. Девочка сразу протянула мне руку:
– О, я благодарю тебя, эфенди, теперь уже ясно, что я не умру!
– Да, она будет жить, – сказала старуха. – Бог и Пресвятая Дева Мария благословили твою руку и направили ее по верному пути – и сохранили для меня жизнь той, кто дороже всех прочих богатств на свете. Я не буду предлагать тебе богатство, золото – ты богатый эмир, у которого есть все, что ему понадобится; но все же скажи мне, как могу я отблагодарить тебя, эфенди?
– Хвали не меня, а Господа, это будет вернее, только Божья воля и чудо спасли твою девочку.
– Я буду молиться и за тебя, эфенди. Молитве женщины, которой недолго осталось жить на этом свете, Бог непременно внемлет. Сколько еще ты будешь в Амадии?
– Уже недолго.
– А куда ты отправляешься?
– Этого никто не должен знать, есть для этого причина. Тебе же я скажу одно: мы будем скакать на восток.
– Так ты едешь в том же направлении, что и я. Мой мул уже ждет меня перед домом. Может быть, мы больше никогда не увидимся, потому благословляю тебя я, старая женщина, которая не может дать тебе ничего больше и лучше. Но могу раскрыть тебе один секрет, который тебе, возможно, пригодится. Скоро настанут худые времена для Востока, и вполне возможно, что это коснется и тебя. Если же ты в своей беде окажешься между Ашиетой и Гундиком, последней деревней перед Тхомой, и никто не сможет тебе помочь, то скажи первому встречному, что тебя охраняет Рух-и-кульян – пещерный дух. Если же первый встречный не поймет, обратись ко второму, третьему, пока ты не найдешь человека, который тебя поймет.
– Рух-и-кульян? Пещерный дух? Что это за странное имя? – спросил я столетнюю женщину.
– Этого тебе никто не сможет сказать.
– Ты же говоришь о нем и не можешь меня просветить!
– Рух-и-кульян – существо, которое никто не знает. Оно то там, то здесь – повсюду, где только есть нуждающиеся в помощи, которую они заслуживают. Во многих деревнях есть место, где с ним можно говорить в определенное время. Туда в полночь идут нуждающиеся в помощи и поверяют ему все свои сокровенные желания. После этого оно дает совет и утешение, хотя иногда может грозить и наказывать. Иной человек, облеченный властью, покорно делает то, чего желает от него пещерный дух. При чужом человеке никогда не говорят об этом существе, только праведные и друзья могут знать, где оно находится.
– Тогда твой секрет мне не пригодится.
– Почему?
– Мне не откроют секрет, где его найти, хотя и поймут, что я знаю его имя.
– Тогда скажи, что это я рассказала тебе о нем, и тебе назовут место, где оно бывает. Мое имя знакомо по всем окрестностям Тиджари, а правоверные знают, что они могут доверять моим друзьям.
– Как звучит твое имя?
– Меня зовут Мара Дуриме.
За этим, несомненно, скрывалось нечто таинственное, но это было так по-литературному расхоже, что я не придал ни малейшего значения ее словам. Простившись со всеми, я отправился домой. Там творилось нечто невообразимое; на кухне громко кричали. Старой Мерсине, должно быть, что-то явно не пришлось по вкусу, что она с удовольствием выражала всеми доступными ей средствами. При таких обстоятельствах мне могла пригодиться или навредить любая мелочь. Я вошел и сразу увидел, как Мерсина читает поучительную проповедь смельчаку Селиму-аге. Она угрожающе размахивала перед ним руками; он стоял, опустив глаза, как ученик, получающий нагоняй от наставника. Увидев меня, Мерсина сразу бросилась ко мне:
