Под Южным крестом - Буссенар Луи Анри (книги полностью бесплатно .txt) 📗
– Ну, право же, это пушечный выстрел.
– Здесь-то? Помилуй!
– Да почему же нет?
– Скорее всего, салют.
– Кому здесь салютовать.
– Ну, значит, сигнал бедствия.
– А может быть, просто гром. Вот и туча; посмотри, какая черная.
– Не думаю, чтобы гром. Уже одно то…
Вдали опять глухо прогремел выстрел и далеко прокатился над рекой, окруженной широкой каймой лозняка.
– Правда, – сказал первый собеседник. – Близ устья стреляют. Звук пушечного выстрела для меня настолько знаком, что я никогда не ошибусь… А ты слышишь этот треск, Фрикэ?
– Это из митральезы, Пьер, да?
– Почище митральезы, мой мальчик. Это стреляют из новоизобретенной пушки-револьвера.
– Да, наша цивилизация отличается. Каких только успехов мы не делаем в деле самоистребления!
– Да это настоящая битва, – перебил третий человек, до сих пор молчавший.
– Которая задает мне немало работы, – прибавил четвертый баском с ясно различимым провансальским акцентом.
– А как вы думали, доктор? Ведь это не по воробьям стреляют. Впрочем, мы скоро все узнаем.
Это говорил человек, который, по-видимому, был главным в группе.
– Приготовьте оружие, друзья, – продолжал он. – А вы, ребята, – обратился он по-малайски к двум даякам, которые были гребцами на легкой малайской прао, – приналягте-ка на весла.
Легкая лодка, несмотря на то, что в ней сидело, вместе с гребцами, семь человек, быстро поплыла по черным волнам реки.
Пассажиров на лодке, как сказано выше, было семеро, из них четверо европейцев. Они были одеты в одинаковые грубые холщовые куртки со множеством карманов, обуты в крепкие башмаки со шнуровкой и в кожаные штиблеты, прикрывающие панталоны из такого же холста, как и куртка. У всех на голове были белые шапки из бузинной сердцевины, покрытые фланелью – превосходный головной убор, заимствованный у английских солдат индийской армии. Вооружены они очень внушительно: у каждого по короткому дальнобойному карабину, а в желтой кожаной кобуре у пояса – по револьверу крупного калибра.
Багаж каждого состоял из полотняной сумки вроде тех, что бывают у художников-пейзажистов; сумка обернута каучуковой клеенкой и может выдержать любой экваториальный ливень.
Вся экипировка доказывает, что наши путешественники – народ опытный и умеют готовиться к далеким экспедициям.
Один из них, как мы видели, доктор. Это человек очень маленького роста и худой, как щепка. Волосы у него короткие, жесткие, щетинообразные и с проседью; борода подстрижена. Доктору уже исполнилось пятьдесят лет, но он бодр и проворен, почти как юноша. Тело его крепко и закалено во всяких невзгодах, так что он шутя переносит и тропический зной, и болотные испарения, и смеется над холерами и желтой лихорадкой.
Прежде он служил во французском флоте и считался первоклассным хирургом, но три года тому назад вышел в отставку. Сначала он поселился у себя на родине, в Провансе, в маленьком домике с зелеными ставнями, рассчитывая зажить скромным сельским буржуа, наслаждаясь супом на оливковом масле и марсельскими ракушками, но эта идиллия длилась ровно два месяца. Доктор Ламперриер запер свой домик, заколотил зеленые ставни и отправился сажать капусту… куда бы вы думали? На Суматру, в обществе своего друга Андра.
Последний руководит экспедицией и составляет разительный контраст со своим другом. Тридцати двух лет, темноволосый, с серьезным выражением бледного лица, он настолько же сдержан, насколько доктор общителен. Его стройные руки и ноги обладают силой, которая, на первый взгляд, как-то даже не вяжется с их изяществом. Ловкость и замечательное умение владеть оружием делают его опасным в неординарных обстоятельствах, хотя он далеко не авантюрист. Это, напротив, джентльмен с головы до ног, чистокровный парижанин в одежде промышленника.
Приведенный выше разговор достаточно определил личность двух остальных, и нам незачем рисовать портреты Фрикэ – парижского гамэна и бретонца Пьера де Галя.
Пятый товарищ, до сих пор не раскрывший рта, совершенно черный негр. Ему восемнадцать лет, и европейское платье трещит по швам на его могучих плечах. На умном лице написаны доброта и ребяческая капризность. Этот юный черный колосс, великолепный представитель внутренне-африканской расы, относится к происходящему совершенно безучастно. Товарищи любят его, как братья, и больше ему ничего не нужно. Прао быстро летит, управляемая веслами даяков, европейцы вооружаются, пушка гудит, гул все ближе и ближе, а храбрый юноша невозмутимо развалился на дне пироги с беспечностью отдыхающего черного льва.
Голос Фрикэ заставил его привстать.
– Послушай, Князек, – говорит Фрикэ. – Неужели ты не слышишь этого шума? Подтянись-ка получше. Сейчас посыпется свинец. Приготовься.
Князек, который выше Фрикэ на целую голову, отвечал мягким, музыкальным голосом, свойственным многим неграм:
– Да, Фрикэ, да… Ты всегда торопишься… Но и я от тебя никогда не отставал.
– А карабин у тебя заряжен?
– Заряжен… Да я и без карабина: возьму топор и – ух! .. А не то прикладом…
– Без глупостей. Знаю я тебя: начнешь колотить как попало, сломаешь карабин и будешь без ружья всю поездку.
Князек улыбнулся и с наивной гордостью согнул руку у локтя, демонстрируя огромные мускулы, вздувшиеся под блестящей черной кожей.
– Я всегда могу найти дубину.
– Ну, это пора оставить. Дубина, юноша, для негров, а ты теперь парижанин.
– Я всегда делаю так, как ты хочешь. Не правда ли, мсье Андрэ?
– Не слушай его, Князек, – ласково сказал Андрэ. – Он это ради шутки тебе говорит.
– О! Ради шутки!
– Вовсе не ради шутки, – продолжал шутить Фрикэ. – Скольких трудов стоило мне спасти его от рабства, увезти в Париж, воспитывать, а он – дубину! Видно, как волка ни корми, он все в лес глядит…
– Тише! Будет вам! – остановил его Андрэ. – По местам, неприятель близко!
Четыре европейца пригнулись и приготовили свои карабины. Река внезапно повернула и стала шире в устье. Показался небольшой мысок, поросший густым лозняком, и глазам европейцев представилось странное и страшное зрелище.
В пятидесяти метрах от них, не больше как на один кабельтов от берега, неподвижно стоял окруженный облаком дыма небольшой корабль, по-видимому, севший на мель. Время от времени это колеблющееся облако прорезывалось длинной огненной лентой. Раздавался выстрел из пушки и картечь сыпалась на бесчисленные пироги, грозным кругом охватившие судно.
После каждого выстрела слышался яростный вой. Круг сжимался все теснее и теснее. Через несколько минут неминуемо должен был последовать абордаж, последствия которого были ясны.
– Черт возьми, – проворчал Пьер де Галь, – почему они торчат здесь, не двигаясь с места? ..
– Что же им делать? – спросил Фрикэ.
– Я отлично вижу трубу, это пароход. Почему бы им не развести пары? Они разом опрокинули бы этих пиратов, которые, похоже, сейчас в них вцепятся.
– А если они сели на мель?
– Дать машине задний ход и сдвинуться с места. Поднять все паруса.
– Но теперь отлив и ни малейшего ветра.
– Это ничего не значит. Осторожность необходима.
– Твоя правда, Пьер де Галь, – поддержал моряка доктор. – А ловко действуют эти малайские пираты! Эта хорошенькая яхта для них просто клад. Они с удовольствием сделают из нее разбойничье судно.
– Вы говорите яхта, доктор? – спросил Андрэ.
– Английская увеселительная яхта. Разве вы не видите флага и значка яхт-клуба?
– Хорошее теперь у нее увеселение, нечего сказать, – заметил Фрикэ.
Прао близко подъехала к пирогам, на которых сидели нападающие. Ее приближение сначала не вызвало тревоги у малайцев, которые подумали, что это идет подкрепление. Но вот они замечают белые шапки и блестящие карабины европейцев и понимают свою ошибку. Бандиты архипелага поднимают яростный крик и, потрясая длинными мечами, так называемыми «кампилангами», устремляются на утлую лодку с желанием немедленно ее разнести. Но их надежда не оправдывается.
