Один - Внуков Николай Андреевич (лучшие книги без регистрации txt) 📗
КАКИМ БУДЕТ ДОМ
Первый раз я спал по-нормальному - в майке и трусиках. И не просыпался ни разу до утра. А когда поднялся, камни камина были еще теплыми и каюта казалась очень уютной.
Одежда моя отлично просохла. Когда я натягивал на себя рубашку, она мягко прикасалась к шее воротником. Эх и повезло же мне с этим катером!
Доски, которыми я обложил снаружи камни очага, сделались легкими и звонкими. Они легко раскалывались киркой и щепались ножом. Надо будет насушить их побольше и перетащить в ходовую рубку от дождя. А сейчас надо позавтракать.
Я вынул из шкафчика мидии, горсть шиповника, пять саранок. Налил из бутылки воды в кружку. Потом раздул камин и вскипятил чай с шиповником.
Все-таки для жизни человеку обязательно нужны стены. Палатка - это на несколько дней, это не настоящее. А вот железо... Я постучал кулаком по стене каюты. Ничто его не пробьет. Только зимой, наверное, будет зверски холодно. Никаким камином не прогреешь эту железную коробку, да и топлива столько мне никогда не добыть.
Я уже не ждал, что меня найдут. Давно привык к мысли, что на станции про меня думают как про утопленника. Еще сидя в палатке после болезни, я это прекрасно понял, и еще одно понял - что судьбу мне никто не принесет на тарелочке и не сунет под нос: <На, возьми, пожалуйста!> Я сам должен делать эту самую судьбу, и только от меня зависит, останусь я жив или опущу руки и тихо загнусь от отчаяния.
Сейчас, что бы я ни делал на острове, я думал.
Дома меня не отлепить было от телевизора. Я часами мог крутить транзистор. А тут о них и не вспоминаю. Вернее, вспоминаю вот как сейчас, мельком, как о совершенно ненужных мне вещах. Кстати, кино, телевизор, радиоприемник, фотоаппарат, встречи с друзьями и просто шатание по поселку почти не оставляли мне времени, для того чтобы самостоятельно думать. А на острове... Никогда в жизни я столько не думал, как здесь, в одиночестве.
Я думал о жизни, о людях, об отце, о себе. Мне было интересно, как бы поступал в тех или иных случаях взрослый человек, окажись он на моем месте. Лучше бы у него получалось, чем у меня, или наоборот? Догадался бы он, например, добыть огонь тем способом, каким добыл его я? Сделал бы себе жилье в пещере, очистив ее от грязи, или так же построил бы палатку? Что придумал бы для охоты на чаек? Интересно: как действовал бы на моем месте отец? И вдруг вспомнил, как однажды он принес мне очень красивую трехцветную шариковую ручку, я прочитал на ее корпусе, что она сделана в Японии, и сказал, что заграничные вещи лучше наших. Отец тогда страшно разозлился и закричал: <Дурень! Да ты еще в жизни-то ничего посмотреть не успел, а уже готов все заплевать. Лучше! Если ты о нашей стране вообще ничего не знаешь, как можно ее охаивать? Вот я дожил до сорока двух лет и то не могу сказать, что видел нашу страну. Может быть, и умру, никогда не увидев Средней Азии, Урала, Кавказа, Якутии... А ты... Эх, Санька!..>
В другой раз он сказал: <Самое худшее, что может испытать человек в жизни, - это самоуспокоенность. Когда все кажется законченным, правильным, сделанным и тебе остается только легонько скользить по ровненьким рельсам, проложенным кем-то другим. Вот такое скольжение и превращает человека в рациональную амебу>.
Он всегда радовался, когда удавалось сделать что-нибудь новое. Наверное, это перешло и ко мне. Я радовался, когда в радиокружке впервые смонтировал транзистор на пяти триодах и он сразу заработал без всякой настройки. Я танцевал, как индеец, когда построил палатку. Я стал уважать сам себя, когда удалось добыть огонь. Я гордился, что отыскал мидий и умею складывать нодью, как настоящий таежник. Я жалел, что руки мои еще неловки и не все умеют делать. И что я еще очень мало знаю. Эх, если снова попаду на Большую землю, как я буду учиться! Какие книги читать! Почему я раньше не обращал внимания на справочники? А ведь я помню, у нас в библиотеке я видел специальную книжку по ориентированию. Такую черненькую, карманного формата, с вытисненными на обложке знаками зодиака, и называлась она <В мире ориентиров>. Помню, я ее тогда перелистал, посмотрел какие-то схемы и отложил в сторону. Нет, теперь только справочники. И настоящие, серьезные книги о путешествиях. Прав был отец: ничего я еще не видел и не пережил. Остров - мое первое серьезное испытание. Выдержу, - значит, буду немножко ближе к настоящему человеку. А не выдержу... никто об этом и не узнает. И хорошо. Значит, ни черта я не стоил в жизни и недостоин ее.
Весь этот день я обдирал со скал мидий. Теперь я уже не выбирал самых крупных - брал всех подряд. На берегу выросла целая сопка из раковин. На катере нашел самое холодное место - рундук в ходовой рубке. Я вычистил его, застелил дно полиэтиленовой пленкой и на нее сложил свой припас. Со стороны раковины выглядели кучей грязных камней, но для меня ничего на свете дороже не было: в рундуке хранилось несколько дней моей жизни.
Надо еще раз попробовать рыбалку. Вдруг выйдет?
Я заметил, что, чем холоднее становились дни, тем меньше крабов встречалось на берегу. Жаль, что так и не удалось поймать ни одного крупного, - они здесь почему-то очень осторожные. А в маленьких нечего есть.
Потом я снова подумал о доме. Надо бы найти для него место недалеко от палатки и от источника, чтобы зимой было недалеко ходить за водой. Пожалуй, надо начать подбирать камни для стен. Выстроить такую халабуду вроде искусственной пещеры и чтобы внутри огонь можно было разводить. Крупные щели между камнями заткнуть пленкой. Крышу - из моей палатки. Сверху придавить ее булыжниками, чтобы не снесло ветром... Хватит ли у меня сил построить такую?
На катере я боялся оставаться. Во время приливов вода далеко заливала берег и не доходила метров на двадцать до камней, в которых заклинился катер. Во время штормов она, наверное, будет клокотать совсем рядом, а может быть, и заливать катер. А осенние штормы в Охотском море - ой-ей... Я видел у нас на станции. По три дня не высунешься из дому, хотя наша бухта и считается тихой. А если опять придет большая волна, катер запросто может слизнуть.
На другое утро я поднялся к палатке и осмотрел все вокруг. Самое удобное место было у каменной плиты, с которой я в первый день услышал ручей. Этот огромный камень мог служить задней стенкой дома. Нужно только пристроить к нему еще две стены и сверху все накрыть толстыми досками. После волны толстых мокрых досок на берегу было сколько угодно. Я их не использовал на топливо: пропитанные морской водой, они очень плохо горели, да и сушить такую доску нужно несколько дней. А вот если из них сделать крышу, они на ветру просохнут сами собой.
Я начал подыскивать камни для стенок. Несколько больших нашел сразу, но потом дело остановилось. Попадались или такие, какие я не мог сдвинуть с места, или очень маленькие и округлые, их никак нельзя было положить один на другой. Вот если бы глина... Но глины на острове я не видел. Только крупный песок и щебенка. В конце концов мне удалось выложить стены высотой до коленей, и на этом дом остановился.
А что, если соорудить шалаш из досок между этими стенами и сверху обложить его камнями? Сделать такую пирамиду. Ветром ее продувать не будет. От дождя - полиэтилен. Доски для шалаша нужны длинные, но я как-нибудь ухитрюсь втащить их на гору. Безвыходных положений нет.
Еще один день я потратил на доски. Мне казалось, что на берегу их валяется видимо-невидимо, но, когда я пошел вдоль линии прибоя, оказалось, что их всего пять. Они были разной длины и ширины и кроме воды еще жирно пропитались мазутом. Когда я ухватил одну за конец и попытался вытащить из кучи грязи и водорослей, я так измазал до локтей руки, что отмывал их часа три.
Вот тебе и шалаш...
Нет, надо обдумать все хорошенько.
* * *
А раковины, которые я добыл, начали портиться.
Я с тоской смотрел на скалы, обросшие мидиями. Они стали мне недоступны. Вода в море сделалась почему-то такой холодной, что обжигала ноги. Оставались только саранки.
