Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир (серия книг .TXT) 📗
— Хм, интересно? Он пришел в ко мне в школу — я преподавала в Гуляйполе — и потребовал книгу о философии Сократа. Я еще удивилась, зачем она ему? Рисуется что ль передо мной? Книга была, но я сказала что читать её он может только здесь, в библиотеке, выносить нельзя. Так он раскричался, грозился пристрелить меня. Тогда я швырнула книгу ему в лицо.
— Да ну!
— Слушай дальше. В Нестора не попала, книга шмякнулась о стенку. Подними! — сказал мне он. Но не на ту напал — сам поднимай! — ответила я. Махно достал револьвер, взвел курок. А я спокойно села за стол и принялась что-то писать. И он сдался. Подошел ко мне, приобнял за плечи, сказал: «Ты моя женщина».
— Ну а он-то твой мужчина?
Галя сняла шапку, помяла ее в руках, ответила после некоторой паузы:
— Не знаю. Мы не венчаны, я его коханка, возлюбленная. Мне хорошо и интересно с ним. Он мне не запрещает ничего, а это главное. Я иногда даже вожу повстанцев в атаки, сама рублю белых или красных, как придется. Но больше мне нравится просвещать людей, рассказывать им об анархизме. И ставить всякие спектакли. Понятно?
— Что?
— Тебе же Задов предложил устроить спектакль с убийством моего Нестора. Вот я этим и займусь. Эй, Тимофей, ну где ты там!
В хату наконец вошел повстанец с медным, мятым тазом, наполненным водой, на его плече висело полотенце.
— А мыло?
— Мыло? Нет мыла, матушка. Кончилось.
— Ладно, топай.
Галя поставила тазик у окна, сполоснула свое лицо. Посмотрелась в темное полуслепое зеркало под остановившимися ходиками. Довольно улыбнулась, показала себе язык, рассмеялась:
— Меня кличут в армии красной валькирией, ну еще с тех времен когда мы с красными дружили, ты Белая бестия. Сойдемся, а? Можешь звать меня Гапой. Мое настоящее имя Агафья, мама звала Гапочкой, а я посчитала, что Галочка красивше. Но для друзей я по-прежнему Гапа. А хлопцы меня почтительно, как ты слышала, называют матушкой. А тебя как по-простому? Не величать же бестией.
— Можешь называть Нюсей, если нравится.
— Нюся! Ха-ха. Ладно. Гапа и Нюся. Красная валькирия и Белая бестия. Здорово!
Странно, что Гапа умалчивает о своем монастырском прошлом, где её нарекли послушницей Анфисой, — подумала Анна. По словам начальника контрразведки Васнецова, там она каким-то образом спуталась с сыном барона Корфа и уехала с ним в поместье под Уманью, чтобы обвенчаться. Но старый барон категорически отказался признавать невесту. Агафья вернулась в монастырь, но ее оттуда прогнали из-за разразившегося скандала. Видно, не любит Гапа вспоминать эти свои страницы биографии, решила Белоглазова. И чего это она так активно набивается в подруги? Но это, конечно, на руку. Гапа может знать то, что Васнецов посчитал дополнительным заданием для Анны и Петра. Выяснить где махновцы спрятали золото и бриллианты, похищенные в конце августа в банках Екатеринослава. «Хованием» награбленного занимался брат Махно Григорий и некто Исидор Лютый. Но буквально через несколько дней оба были убиты в стычках со слащевцами. Вместе с ними, по странному стечению обстоятельств, погибли и те повстанцы, что помогали им прятать награбленное золото. Возможно, клад оставил для себя сам Махно.
Галина вынула из-за пазухи пачку розовых бумажек, бросила на стол.
— Что это? — спросила Анна и взяла одну из бумажек. В центре череп с костями, от которого отходят вроде как снопы пшеницы. Сверху по бокам номер А-001, снизу надпись — 50 рублей, кредитный бон 1-ой Революционной армии повстанцев Украины, 1919.
— Деньги махновские. Раньше были маленькие купюрки с портретом Батьки и серпом и молотом, а теперь вон какие солидные. Дрянь, конечно, но в нашей республике сойдет.
— Республике?
— Конечно. Скоро создадим свою федерацию, махновскую. Сила есть, деньги вон теперь тоже. Ха-ха. Шучу. Это Нестор мечтает о государстве, а я думаю когда лучше в Румынию бежать и с чем. Там эти бумажки не нужны. Что так на меня смотришь? Думаешь не понимаю, что Ленин нас рано или поздно раздавит? Да, да именно Ленин. Деникина я в расчет не беру. Уже теперь понятно, что его войско долго не протянет. Ну что толку даже если он возьмет Москву? Никакого. Белые почти на издыхании. Ленин с Троцким соберут дивизии из финнов с китайцами и ударят по Деникину с сокрушительной силой. Чухонцы за то, что свободу получили, на все готовы. Тем более за деньги. А китайцам и денег много не надо, зато их много. Ха-ха. А мы с тылу поможем. Ты же, подруга, пришла сюда не только Батьку убить, но и еще якобы подсказать где повстанцам прорыв делать. Да мы и сами знаем. Эх.
Тяжело вздохнув, Галина собрала в кучу розовые деньги, бросила их веером в потолок. А потом неожиданно схватила Анну за волосы, притянула к своему лицу:
— Вот что, подруга, это ты Лёве Задову можешь мозги крутить, а мне не получится. Я тебя насквозь вижу — ты что-то изощренное и жуткое задумала.
— Отпусти, — сказала почти не разжимая губ Белоглазова.
— А ты попроси как следует, ха-ха.
— Отпусти, говорю, пожалеешь.
— О, как.
Анна немного присела, вывернулась и через секунду одной рукой уже сжимала горло Галины, другой выхваченный из её кармана небольшой Браунинг. Приставила пистолет ко лбу любовницы Махно.
— А мне плевать что ты думаешь, — сказала Белоглазова. — Продырявлю тебе лоб и в окно выброшу. Мне терять нечего. Надоели вы мне, как мыши амбарные. К вам человек с открытой душой, а вы в нее только плюете. Ну что вы за люди, махновцы, а еще собираетесь федерацию свою создавать. Как, готова с архангелами встретиться?
Подтащив Галину к окну, Анна взвела курок Браунинга, засунула ствол в ноздрю махновской валькирии.
— Ну все, будет, — произнесла с трудом Кузьменко. Но в её черных глазах не было испуга. Крикнула: — Эй, Тимофей!
Боковым зрением Анна видела как в хату расторопно вошел пожилой повстанец, застыл с открытым ртом.
— Ну что колодец-то раззявил, — грубо сказала Галина. — Не видишь дамы культурно беседуют. Неси пирогов с вишней и наливку абрикосовую. Люблю абрикосовую. А ты, Нюся, любишь?
— Обожаю, — ответила Белоглазова, вынула из ноздри «подруги» пистолет, бросила его на стол.
Повстанец топтался в дверях, не понимая что происходит.
— Чего встал! — крикнула на него атаманша. — Уши мхом поросли?
— Слушаю, матушка, — кивнул пожилой боец, явно из местных крестьян и побежал, тряся желтыми усами, выполнять приказ.
— И в самом деле бестия, — удовлетворенно сказала Галина, потирая шею рукой. — Ладно, подруга, не сердись. Сейчас закусим и в Ольшанку, к Батьке, обсудим сценарий и мизансцены спектакля. Актеров достаточно профессиональных. Часть труппы киевского театра к нам прибилась, — и помолчав, добавила, — а может, ну его спектакль, сделаем всё взаправду, отправим Нестора Ивановича на небеса, а?
Галина подмигнула Белоглазовой и захохотала.
В белёной хате с синими наличниками на широких окнах, где квартировал Нестор Иванович Махно, был созвал совет командиров повстанческой армии. За большим круглым столом сидели начальник штаба Виктор Белаш, адъютант Батьки Григорий Василевский, ординарец Алексей Чубенко, командир кавалерийских полков Василий Куриленко, члены Совета революционных повстанцев Семен Каретник и Михаил Марченко. Ждали Лёву Задова. Но он где-то застрял.
Когда ждать надоело, Батька в шикарном красном кителе с зелеными обкладками и золотыми пуговицами, развернул карту, приладил её к стене стене. Долго всматривался подслеповатыми глазами в кружки и стрелочки, потом вдруг широко заулыбался:
— Вспоминаю разговор с Лениным. Он мне тогда сказал, что анархисты всегда самоотверженны, идут на всякие жертвы, но они сильны мыслями о будущем, в настоящем они беспочвенны, жалки, близорукие фанатики. Я конечно тогда возразил, сказал что ваше, товарищ Ленин, утверждение будто анархисты-коммунисты не понимают настоящего, в корне ошибочно. Под нашим руководством началась революционная борьба украинской деревни с Украинской центральной радой, контрреволюцией в лице экспедиционных немецко-австро-венгерских армий. Мы создали на Украине первые Сельскохозяйственные коммуны. Да, я так, товарищи, тогда возразил Ленину. Но теперь я понимаю, что он был во многом прав — мы больше думаем о будущем, чем о настоящем. Сидим со своим шестидесяти тысячным войском, куда нас загнал генерал Слащёв, и ждем у моря погоды. Чего же мы ждем?
