Там, где начинается река - Кервуд Джеймс Оливер (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
ГЛАВА XV
Они шли в сиянии золотого утра, чувствуя влажную землю под своими ногами и вдыхая сладкий, бальзамический фимиам, источаемый многочисленными рощицами кедровых деревьев, — шли до тех пор, пока не спустились к реке и не увидели ее желтых песчаных берегов, залитых растопленным солнцем.
Город остался далеко за ними, скрытый от глаз. Ни единого звука городской жизни не доносилось сюда. И глядя на великий Саскачеван, на эту реку, подернутую дымкой таинственности, славных преданий и легендарных чар, они смотрели далеко вперед, видели за стенами леса, слившегося с рекой, широко раскрытую дверь, через которую могли пройти в заповедную страну.
Кейт протянул руку и указал Мэри на желтые песчаные «животы», выступившие из-под воды, на сверкающие вдали песчаные берега и рассказал ей, как часто люди, находившиеся на тысячу миль вниз по реке, находили несметные сокровища, снесенные вечно движущимися песками с тех горных вершин, куда они теперь рвались. Но ни единому человеку на свете не удалось до сей поры добраться до главной жилы, глубоко зарывшейся возле тех мест, где берет начало древний Саскачеван.
Кейт признался, что, подобно Энди Дюггану, он лелеет мечту когда-нибудь найти эту материнскую жилу. Отныне они станут искать ее вместе.
Они медленно продвигались вперед, пока не дошли до небольшой лесной лужайки, где когда-то стоял дом Кейтов. По мере того как они все ближе подходили к этому месту, сердце Кейта колотилось все чаще и возбужденнее. Он с трудом дошел.
Но лужайка уже не была так «чиста», как когда-то.
За истекшие четыре года народилась новая жизнь, новое поколение буйно пробилось сквозь землю на вольный воздух, и старые деревья были теперь окружены молодой ратью кустов и побегов. Мэри увидела дом за несколько ярдов, вдруг остановилась и издала невольный короткий крик.
То, что она увидела, не носило следов ни невнимания, ни пренебрежения. Настоящая и глубокая трагедия открылась ее взору. В единый миг ей стало ясно, что жизнь ушла из этого дома, который, тем не менее, производил еще некоторое впечатление жилого помещения. Это было большое деревянное здание с высокой красной трубой на одном конце. Портьеры и занавески все еще висели на окнах. На широкой веранде, выходящей на реку, стояло три кресла. Но два окна были окончательно сломаны, а кресла находились в самом ужасном состоянии.
Жизнь давно покинула эти места…
Быстрый взгляд, брошенный на Кейта, объяснил девушке все. Он плотно сжал губы. Странное выражение застыло в его глазах. Держась за руки, они подошли совсем близко к дому, причем по мере приближения пальцы Мэри все крепче обвивали пальцы ее мнимого брата.,
— Что это такое? — наконец спросила она.
— Это — дом Джона Кейта, оставленный им ровно четыре года назад! — ответил он.
Подозрительный хрип в его горле заставил девушку перевести взор с дома на спутника. Она ясно видела, что он отчаянно борется с самим собой. Хрип в его горле повторился несколько раз. Он так крепко стиснул ее руку, что ей стало больно.
— Дом Джона Кейта? — пролепетала она.
— Да, дом Джона Кейта…
Она опустила головку и слегка и нежно коснулась ею его плеча.
— Ты, вероятно, очень много думаешь о нем, Дерри!
— Да, Мэри, это правда…
Он выпустил ее руку, и кулаки его конвульсивно сжались. Она видела, как побледнело его лицо.
— За несколько минут до его смерти я обещал прийти сюда и бросить прощальный взгляд на все, — медленно произнес он. — Он очень любил свой дом. Хочешь ли ты пройти внутрь вместе со мной?
Она глубоко вздохнула.
— Да, хочу.
Он порылся в кармане и вынул ключ, которым отпер дверь, выходившую на веранду. Когда дверь подалась назад, взвизгнув на заржавевших петлях, они почувствовали, как на них дохнул холодный, сырой, безжизненный воздух.
Кейт сделал несколько шагов вперед.
Беглый взгляд сообщил ему, что тут ничто не изменилось и что все, все, даже ничтожнейшие мелочи, осталось на месте в этой комнате с большим камином. Все хранило такой же вид, как и в памятный вечер, когда он отправился к судье Киркстону.
Одна вещь более всего поразила его. На занесенном пылью столе он заметил чашку и ложку и живо вспомнил, что в последний вечер он поужинал молоком с хлебом. Это была самая малая, самая простая деталь, но именно простота-то ее и поразила ею. Прошло четыре года, а чашка и ложка оставались на своем месте. Он как-то не подумал о том, что все остальные вещи и предметы в доме не подверглись никаким изменениям и перемещениям, но ему казалось каким-то чудом, что именно чашка и ложка оставались на месте, словно он их положил на стол только вчера.
Самые обыкновенные вещи потрясли его так, что был один момент, когда он не мог бы поручиться за свои нервы.
— Джон Кейт говорил мне и о чашке и о ложке, — сказал он, кивнув в их сторону головой. — Он указал мне, где именно я найду их, и все верно до точки. Если бы ты, Мэри, знала, как он любил свой дом и все, что в нем находилось! Ты понимаешь, даже в смертный час свой он помнил про чашку и ложку… Смешно, не правда ли?
Ему сразу стало как-то легче.
Старый отчий дом нашептывал ему сказки, столь дорогие памяти, и, по мере того как они медленно переходили из одной комнаты в другую, он рассказывал Мэри, рассказывал так долго, так убедительно, что перед ее мысленным взором как живой встал Джон Кейт, насмерть загнанный Дервентом Коннистоном. Его слова глубоко потрясли ее, так потрясли, что мысли ее не сразу нашли словесное выражение.
— Но не ты лично явился причиной его смерти? — в тоске спросила она. — Скажи, Дерри… Не ты?
— Нет, не я лично. Его убил закон! Как я тебе говорил уже, он умер после того, как отморозил себе легкое. Говорю тебе: если бы это зависело только от меня, я готов был бы отдать ему половину своей собственной жизни. Мак-Довель не должен ничего знать об этом! Ты никогда не должна говорить в его присутствии о Джоне Кейте! Понимаешь?
— Да, Дерри, я понимаю!
— И точно так же он не должен знать, что мы побывали с тобой здесь. По его мнению, Джон Кейт был и остался разбойником, которого следовало бы повесить!
Она странно посмотрела на него. Такого взгляда он еще никогда не замечал в ее глазах.
— Дерри… — прошептала она.
— Да, Мэри… В чем дело?
— Дерри, скажи мне… Скажи мне: Джон Кейт жив?
Он задрожал, и лицо его тотчас же выразило волнение, вызванное неожиданным вопросом. Он постарался овладеть собой, но было слишком поздно. В следующий миг рука девушки уже прижалась к его рту, и Мэри взволнованно, почти грубо закричала:
— Нет, нет, нет… Не надо, Дерри… Я не хочу, чтобы ты ответил мне на этот вопрос. Не надо! Я знаю, я понимаю, и я рада, рада, рада. Он жив — и жив, благодаря только тебе, моему дорогому, славному брату, которым я горжусь! Я понимаю, что все остальные уверены в его смерти! Не надо отвечать мне, Дерри… не надо… Не говори ничего!
Она дрожа прильнула к нему. А он обнял ее и прижимал к своему сердцу ближе и сильнее и дольше, чем делал это до сих пор. Он поцеловал ее несколько раз, много раз, целовал и губы ее, а она обхватила его шею руками, и мягкий, ликующий свет зажегся в ее глазах.
— Я понимаю! — снова зашептала она. — Я все понимаю!
— Я должен сказать тебе всю правду, открыть всю истину, — ответил он. — Я должен сделать это, потому что я люблю тебя и потому, что тебе следует все знать… Да, Джон Кейт жив!
ГЛАВА XVI
Через час Джон Кейт, вполне готовый к решительной схватке, направился в канцелярию Мак-Довеля. В голове его неведомые голоса торжественно пели победу, одержанную им сегодня утром. С тех пор, как он открыл сундук Коннистона, случилось множество вещей, из коих главная заключалась в том, что он не упирался уже лбом в черную непроницаемую стену тайны. Другой не менее важной причиной его возбуждения была Мэри-Джозефина.
Она выразила определенное желание отправиться вместе с ним. В любой час, в любое место по его усмотрению! Когда она узнала, что сравнительно скоро кончится срок его отпуска, после чего он вступит в должность и надолго будет оторван от нее, она заявила энергичный протест против возобновления его прежней работы. Она не задала ни единого вопроса, когда он сказал ей, что, возможно, им очень скоро и вдруг придется сняться с места, не предупредив об этом ни единую душу, даже Валли. Часто инстинктивно она понимала, что в деле замешан Джон Кейт, потому что брат намекнул на то, что Мак-Довель может узнать истину, обвинить Дервента Коннистона в преступлении по службе, наказать его по всей тяжести закона и засадить на несколько лет в тюрьму. Боязнь всего этого заставила ее пуще прежнего гореть желанием как можно скорее привести в исполнение задуманный план.
