Агент абвера. Повести - Вайнер Аркадий Александрович (книги серии онлайн TXT) 📗
Николай Константинович наступал. Он понимал, что нужно действовать решительно, напористо, перехватить у своих противников инициативу, чтобы не дать им возможности ловить себя на слове, проверять. Он заметил, что Шиммелю это не понравилось. В конце концов именно Шиммель нес ответственность за подготовку всего необходимого для заброски Никулина в советский тыл. И вот теперь тот как бы ставил под сомнение репутацию лучшего специалиста по России, которая прочно утвердилась за Шиммелем в абвере. Поэтому Шиммель забеспокоился, попытался перевести разговор на другую тему:
— Господин Никулин, а что вы заметили…
— Извините, господин подполковник, я сейчас закончу мысль, — продолжал Николай Константинович. — В командировочном предписании почему–то не был проставлен шифр. Я вначале не обратил на это внимания. Но на русской стороне спохватился. Нам еще в разведшколе говорили о том, что в советских командировочных предписаниях ставится условный шифр: одна–единственная буква, которая дает возможность отличить своего от чужого. Без этого шифра мое командировочное предписание выглядело как грубая подделка. С такой фальшивкой я бы попался на первом же контрольно–пропускном пункте.
Никулин замолчал, всем своим видом выражая крайнее возмущение. Фиш, по всей видимости, был доволен таким поворотом беседы. От Николая Константиновича не ускользнуло, что Шиммель и Фиш по–разному расценивают его возвращение из советского тыла. Фиш считал это своим личным успехом. У Шиммеля возникли подозрения. Он стремился все детально проверить. В такой обстановке Фиш становился невольным союзником Никулина. Он решил немедленно воспользоваться этим и продолжал:
— В Валкской школе меня хорошо подготовили к переправе на ту сторону. Я от души благодарен за это майору Рудольфу и капитану Шнеллеру. Безукоризненно обеспечил мой переход через линию фронта капитан Фиш. Он сам и его люди отнеслись к заданию серьезно, со знанием дела. Они сделали все, что могли, для обеспечения безопасности моего перехода.
Фиш даже покраснел от удовольствия. Он пытался сохранить спокойствие и не показать своей радости Шиммелю, но на его лице было написано все. От зоркого глаза Никулина не ускользнула и сложная гамма переживаний на лице Шиммеля. Он решил «успокоить» абверовца.
— Я волнуюсь так, господа, не из–за себя. Из–за небольших неточностей в оформлении документов могло провалиться задание.
Сказав это, Николай Константинович замолчал.
— Господин Никулин, — вкрадчиво поинтересовался Шиммель. — А как вам удалось узнать шифр?
Этот вопрос не застал Никулина врасплох. Он заранее подготовил ответ на него.
— Я вышел на дорогу и останавливал младших по званию офицеров, придирался к ним под разными предлогами и требовал предъявить документы. К моему счастью, среди задержанных оказался один с командировочным предписанием. Я запомнил шифр и проставил его в своем документе.
— Хвалю за находчивость, — кисло улыбнулся Шиммель. — Из вас выйдет неплохой разведчик.
Капитан Фиш понял, что наступила пора помочь своему начальнику выбраться из неприятного положения, и поспешил переменить тему разговора.
— А как кормят русских? — спросил он.
— Кормят, надо сказать, вполне сносно, — ответил Никулин. — Солдатам готовят кашу гречневую, пшенную с салом или мясом, борщи варят. Офицеры получают дополнительный паек — галеты, масло, консервы.
— Да, в этом отношении у русских благополучно, — подтвердил капитан Фиш, посмотрев на своего начальника.
Николай Константинович закончил доклад. И Шиммель теперь уже просто, без былой настороженности переспросил, подойдя к карте и очерчивая карандашом небольшой квадрат:
— Значит, по–вашему, где–то в этом районе сконцентрированы двести двадцать седьмая стрелковая дивизия и сто сорок вторая отдельная морская бригада?
— Я доложил все, что мне удалось узнать.
— Вы не ошиблись?
— Не должно быть. Возможно, кое–что не сумел разведать, упустил, но времени у меня было очень мало.
— Вы, Никулин, принесли ценные сведения, — заключая беседу, сказал Шиммель. — Если все то, что мы нанесли на карту по вашему докладу, подтвердится, я представлю вас к награждению медалью «За верную службу».
Отпустив Николая Константиновича, немецкие разведчики остались в кабинете вдвоем. Они понимали, что полученные ими сведения заинтересуют командование. Но можно ли им верить? Действительно ли в районе реки Черной идет концентрация русских войск? Откуда на «пятачке» появились дивизии, морская бригада? Придут ли еще войска и какие? На все эти вопросы «Абверкоманда–104» должна была дать точные и исчерпывающие ответы.
Нагнувшись над картой, Шиммель внимательно изучал маршрут, по которому шел Николай Константинович. Фиш перечитывал записи в блокноте. Придраться как будто было не к чему.
— Ваше мнение? — спросил Шиммель Фиша.
— Все выглядит вполне правдоподобно…
— И все же не будем спешить радоваться, — сказал Шиммель. — Займемся детальной проверкой.
Проверка… О ней постоянно твердили во всех инстанциях абвера. Недоверие к полученным сведениям, к людям, которые добывали их, — иначе и не могло быть в разведке, опирающейся на изменников, предателей, авантюристов и различного рода проходимцев. В абвере хорошо понимали, что доверять таким кадрам нельзя. Понимали это и Шиммель с Фишем. Они и хотели поверить Никулину, и боялись попасть впросак, доверившись ему.
— То, что Никулин явился днем позже условленного срока и линию фронта перешел не там, где указывалось в задании, — высказывал свои сомнения Шиммель, — дает основание полагать, что он перевербован советской контрразведкой. Он пробыл у русских как раз столько времени, сколько потребовалось бы для получения задания в Ленинграде и возвращения к нам. Вот посмотрите…
Шиммель принялся прикидывать в различных вариантах время, которое потребовалось Николаю Константиновичу для выполнения поставленной перед ним задачи. Рассчитывал, где и сколько тот шел пешком, где ехал на попутных машинах, останавливался на ночевки. Получалось, что Никулин должен был уложиться в отведенный срок. Но он опоздал на целые сутки…
— Не могу отделаться от мысли, что Никулин побывал в русской контрразведке, — признался Шиммель.
— Чтобы добыть такие сведения, времени требовалось много, — возражал Фиш. — Еще ни один агент не собрал столько данных за один переход через линию фронта, сколько Никулин. Это как–то объясняет опоздание. К тому же ему пришлось менять участок перехода.
— Вот это и подозрительно. Очень уж много он добыл сведений. Как бы их ему не вручили специально…
— Мы никогда не достигнем успеха, если с таким неоправданным подозрением будем относиться к донесениям наших агентов. Перейти фронт при большой концентрации войск нелегко. Я как начальник переправочного пункта это хорошо знаю.
— Господин Фиш, уж не завербовал ли вас Никулин по пути сюда, что вы так отстаиваете его? — съязвил Шиммель.
Начальнику разведки не понравилась убежденность, с которой Фиш защищал удачливого агента. Шиммель понимал, что Фиш доволен возвращением Никулина, видит в этом частицу и своих заслуг и, конечно, ожидает от начальника их признания. Он надеется, что командование абвера наградит лиц, принимавших участие в операции. Да, Фиш очень хотел получить награду и решил польстить начальнику, чтобы тот забыл о таких неприятных для него упреках Никулина.
— Я помню ваш рассказ, господин подполковник, о том, как в сорок первом году вы на Центральном фронте с группой офицеров абвера переоделись в форму советских солдат и несколько раз на трофейной автомашине пытались вклиниться в колонну отступающих русских войск, но не могли этого сделать из–за сильной их концентрации. Сосредоточение русских частей является помехой для перехода фронта. С этим нужно согласиться.
Шиммель самодовольно улыбнулся. Ему приятно было, что о его храбрости говорят в офицерских кругах абвера. Хотя трижды предпринятая попытка присоединиться к отступающим русским войскам сорвалась и поставленную задачу — вывезти на машине в тыл к русским несколько офицеров абвера — Шиммелю выполнить не удалось, тем не менее участие в таком «лихом деле» тешило его самолюбие, поднимало в глазах подчиненных.
