Искатель. 1980. Выпуск №1 - Щербаков Владимир Иванович (читать хорошую книгу .txt) 📗
ка?.. Ну о чем ей говорить-то?
Да не говорить! Понимать! Должна она знать, к кому
попала?
Значит, браслет?..
Да. Без него ей было бы трудно. Такая уж у нее судь
ба — жить под чужим именем, затаиться на время. Ее письмо...
видишь ли, оно написано так, как я сам бы написал. Ее инте
ресует проект, это ясно. Она хотела помочь, ее письмо — почти
готовая статья. Она как будто говорит нам: «Добейтесь успеха.
Будьте осторожны, но настойчивы». Она разгадала меня, Бо
рис. Мне кажется, она теперь может думать за меня...
Ну что ж, значит, браслет! А кто эта женщина, ее двой
ник?
Соолли? Просто женщина.
...Утром мы ие нашли на площадке свой эль. Он пропал.
Зачем красть эль? -- спросил я с расстановкой.—
Ведь его можно заменить, вызвать другой, сообщив свое имя
и точные координаты. Понимаешь?
Этим мы я займемся, — хладнокровно ответил Янков.
ГОРОДСКАЯ ИНТЕРМЕДИЯ
Вечером того же дня мы были дома. Темные глазницы окон — только на верхнем этаже еще горит свет Шелестят тополя Люблю едва слышный говор тополей Сейчас этот шелест возвращает менч п мир привычный обыденный, обжитой.
Мы с минуту постояли на каменном крыльце,
54
Но что это? Одно из моих окон распахнуто настежь. А ведь я хорошо помню, что закрывал их.
Мы поднялись по лестнице, открыли дверь. Темно. Я зажег свет. У зеркала, на журнальном столике — аккуратно сложенное женское платье, а рядом на полу — светлые туфли. И чьи-то загорелые руки разметались во сне на постели. Я тихо подошел: Валентина. Ее волосы совсем закрыли подушку. Я в первый раз увидел, как она спит. Янков стоял у двери. Я чувствовал его взгляд. Мы ушли с ним в другую комнату и долго сидели за чаем. Я рассказывал ему о «Гондване», об океане, о Полинезии, которую, как оказалось, он не видел и не представлял себе эту заповедную землю, затерянную в синих просторах на радость путешественникам. Он был удивительным домоседом, чуть ли не отшельником.
Мы говорили и о главном: что делать со всей этой космической проблемой? Если мы об этом не подумаем, то кто же?.. Я достал письмо, эту странную реликвию, очевидное для меня свидетельство контакта с иной цивилизацией. Интересно, поверит ли кто-нибудь, что эти строки написаны инопланетянкой, да еще попавшей на Землю таким необычным путем?
Конечно, нет! — воскликнул Янков. — Даже я иногда ду
маю, что нас кто-то разыгрывает. Быть этого не может, гово
рю я себе.
А между тем он состоялся... контакт.
Да. Из этой женщины не получилось бы делегата конфе
ренции по контактам. Огромный зал... объемные экраны, полная
связь со всеми континентами, с марсианскими и лунными стан
циями и филиалами. Тысячи специалистов. Сотни томов отчетов.
Расчеты и прогнозы — наука! И вдруг контакт!.. Случайный.
Краткий, как мгновение. Наука? Но наука чаще всего имеет
дело с повторяющимися явлениями.
...Меня разбудило не по-осеннему горячее солнце. Весь оконный проем затопил поток рыжих лучей. За стеклом они, точно монеты, перебирали желтеющие листья на аллеях. На сосновом полу дрожала тень тополиной ветки. Я встал, умылся и долго смотрел на белые облака. Где-то скрипнула половица. Прохладные ладони закрыли мне глаза. Она была за спиной и держала мою голову так, что я не сразу мог повернуться к ней.
— Не отпускай меня! — сказал я.
Она послушно прикрывала глаза ладонями и прижимала мою шею к себе.
— Теперь отпусти, — сказал я, — уж очень стало тепло!
И так же послушно она выпустила меня, я повернулся и увидел ее серые глаза и светлые волосы — они были немного растрепаны. Я никак не мог понять выражение ее лица. Не отрываясь я смотрел на нее. Мои плечи грело солнце. И я пытался, насколько это возможно, растянуть время. Хорошо. 1Но вот я увидел: зрачки Валентины стали сужаться. Наверное, от света. Вместо глаз —• два странных серых цветка.
Я находил в ее лице перемены. Но мне трудно было пока подыскать слова, чтобы рассказать ей об этом.
— У меня глаза устали, — сказала Валентина. — Солнце как в июле.
Я вспомнил о Янкове.
б&
Уехал, — сообщила она спокойно, — собрался и уехал.
Рано утром. Я уже не спала.
Как?
Что ж тут удивительного? Ему пора. Он тебе, кажется,
записку оставил. А я у тебя могу немного задержаться.
Ты что, тоже уезжаешь?
Завтра «Гондвана» уходит. Я жила у тебя три дня, а ты
все не приходил и не приходил. Где вы бродили?
Да уж бродили... всю тайгу облазили. Потом расскажу.
Когда это — потом? Рассказывай уж, будь добр. А то
мне в редакции ответили кратко: в экспедиции.
Сказали, когда я буду?
Сказали. Только немного ошиблись. И я тебя все ждала...
Да, я несколько дней от отпуска прихватил... Собственно,
самое время угостить тебя завтраком. С твоей стороны невеж
ливо не напомнить мне об этом.
Прошу тебя, сядь. И рассказывай. Можешь " транслятор
включить. Вот так. Я пойду на кухню.
Через минуту она вернулась с подносом. За время моего отсутствия она, вероятно, привыкла к кухонному автомату. А у меня, честно говоря, чаще всего не ладилось это нехитрое дело, хотя станция уверяла, что автомат исправен. На подносе были два блюдца с пирожными й две чашечки кофе. Я потребовал себе двойную порцию, и она опять вышла. Потом вернулась и сказала, что автомат перестал работать и не дает пирожных.
— Пустяки, — сказал я, — их несложно испечь обычным
способом. Она смутилась.
— Неужели Энно до сих пор не научил тебя? — спросил я.
Она покраснела. Мне стало неловко.
И.вдруг вспомнил: ведь ей только двадцать два!
— А мне сорок три, — сказал я вслух. — Исполнилось.
— Я знаю, — сказала она, — хороший возраст. Для мужчины.
Лет сто назад тактичные мужчины благодарили женщин за
комплименты. Теперь наш брат стал не таким отзывчивым.
Я пойду.
Куда?
Достану еще кофе.
Нет уж. Я сам это сделаю, если будет нужно. Послушай
лучше, что происходит в тайге...
Я почему-то запомнил больше всего именно это солнечное утро. А день пробежал так быстро, что сумерки вызвали у меня самое настоящее чувство страха: где там рыжее солнце за окном? Почему Валентине пора уходить? Что за нелепость, разве нельзя отложить на завтра? Я обещал догнать «Гондвану» на эле, но она только упрямо качала головой:
Сегодня. Сегодня вечером!
Нет. Я уговорю Ольховского.
Не надо. Ты совсем одичал в тайге.
Мне стало не по себе, как будто меня уличили в мальчишестве. Я замолчал, собираясь с мыслями. Боже мой, куда мы спешим, подумал я, просто несемся, да еще с возрастающей скоростью, а планета по-прежнему неторопливо и размеренно подставляет светилу свои крутые бока, и все часы в мире под-
