Весьма опасная игра - Лайл Гэвин (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
Адлер был единственным, кроме меня, пилотом гидроплана, работавшим тем летом в Лапландии.
– Сумасшедший дом, – он снова развел руками. – Эта работа требует взлетать как с суши, так и с воды. У него не амфибия; здесь только у тебя есть самолет и с поплавками, и с колесами.
Вот это было правдой.
– Извини, – покачал я головой. – У меня контракт с "Каайа".
Мне захотелось еще кофе. Когда я оглянулся, Вейко как раз вставал из-за стола. Он не казался озабоченным, как можно было ожидать после потери своих нескольких процентов. Или после того, как он ничего не разнюхал о районе, где я занимался изысканиями для "Каайа".
Возможно, я был исчадием ада. Контракт мой с "Каайа" отнюдь не тянулся до первого снега. Мне оставалось обследовать всего один район – работы, скорее всего, недели на две.
Но Вейко все же не казался мне Дедом Морозом.
Я прикончил вторую порцию кофе, но руки все еще трепетали, как боевой флаг. И все же я в конце концов взбодрился до того, чтобы смог понять, что следует сделать в первую очередь: достать пива.
В любом аэропорту Финляндии при покупке пива единственная проблема в том, что вы его купить не можете. Финны, если по-крупному, делятся на тех, кто потребляет пивом и отстаивает это право, и тех, кто оставил его в покое и думают, что будет лучше, если и остальные сделают то же самое. Стадо этих последних протащило законы о спиртных напитках. Первый из них гласит, что в Лапландии, в любом месте севернее Рованиеми, вы не можете купить не только что бутылки, а исключая полдюжины туристских отелей – и стакан спиртного. Это способствовало появлению множества нелегальных домашних производств и массовой торговли самогоном в импортных упаковках из-под настоящего спиртного. Я сам летел пару раз вез такое, когда случался порожний рейс с юга.
Второй закон утверждает, что не положено пить спиртное в аэропортах. Неплохая идея, чтобы пилоты не взлетали пьяными, но она нисколько не помогает пилоту, по долгому жизненному опыту знающему, что единственный способ обуздать похмелье и привести себя в норму – это бутылка пива. Лучше две.
К счастью, внизу в ангаре был человек, который половину своих доходов добывал врачеванием пилотов от похмелья. Я уже встал, чтобы пойти заняться небольшим техническим обслуживанием, когда вошел Фредерик Уэлс Хомер.
Он улыбнулся мне и подошел, а затем сел.
– Надеюсь, вы уже набрались сил, сэр?
– Дела идут на лад, во сяком случае.
Я снова сел и закурил. По крайней мере нужно было принести извинения. Я буркнул:
– Прошу прощения за поведение на улице...
– Забудьте, сэр. Вы плохо себя чувствовали, – он печально улыбнулся. – Долететь из Стокгольма в таком состоянии вполне может считаться достижением. Полагаю, это около пятисот миль? Я чувствую себя спокойным, собираясь отдаться в ваши руки.
Я украдкой покосился на него. Это могло быть сарказмом, но было сказано совершенно открыто, тем же тоном, как он произнес свое имя.
– Не уверен, что разделяю вашу убежденность. Встреть сам я пилота в состоянии подобного похмелья, впредь стал бы путешествовать в подводной лодке.
В ответ он просто улыбнулся.
– Но в результате вы считаете, что в состоянии отвезти меня, сэр?
– В зависимости от того, куда и когда.
У меня не было большого желания брать его куда бы то ни было. У меня был контракт с компанией "Каайа" и я задолжал ей работу до самой полярной ночи. Но вы же не часто встречаете в Лапландии джентльмена с манерами Роберта Е. Ли. По дороге в Стокгольм я встретил в Хельсинки пару директоров из "Каайа", но у них не было подобных манер. Пожалуй, у них манер вообще не было. Я потратил для них на аэросъемку больше пяти недель, но не обнаружил на земле Финляндии и крошки никеля; вот потому и стал бездельничать. Полет в Стокгольм на уик-энд это как раз доказывал.
Он не отставал:
– С Вашим знанием этой страны, надеюсь, вы в состоянии помочь мне, сэр. Я ищу медведей.
– Медведей? – Тут я вспомнил чехлы с ружьями на улице. И покачал головой.
– Вам трудно будет получить лицензию на медвежью охоту. Она бывает главным образом весной. Я где-то читал, что финны отстреливают только сорок одиночек в год.
Он сразу кивнул и продолжал ждать.
Я в замешательстве молчал. Я знал, где есть медведи. Вести авиаразведку полезных ископаемых означает в большинстве случаев летать не выше ста метров, а на одномоторном самолете – еще и проводить время, разглядывая землю, в поиске площадок на тот случай, если на одинокий мотор нападет сонная болезнь. В Финляндии, стране по преимуществу лесной, это не очень помогает, но в зато позволяет узнать, что происходит на земле. И за последние две недели я видел пять медведей, или одного и того же пять раз.
Тут были две загвоздки. Первая состояла в том, что высаживая его на этот клочок медвежьего заповедника, я мог ручаться, что высадка произойдет в самом центре района моей авиаразведки. И будь он шпионом конкурирующей компании, такая операция – не лучшая затея. Но до сих пор я, право, не верил, что он шпион.
Теперь перейдем к загвоздке номер два.
– Смотрите, – сказал я. – Я могу вас высадить возле того района, где я недавно видел нескольких медведей. Вся неприятность состоит в том, что так я нарушил бы закон.
Он вежливо приподнял брови и стал ждать объяснений.
– Этот район объявлен запретной зоной. По крайней мере для самолетов. Она простирается вверх и вниз по границе с Россией в ширину миль на сорок пять. Вся зона – территория Финляндии, но финны сделали ее запретной в знак мирной инициативы. Так что Россия не захочет никаких извинений, если вдруг столкнется со шпионажем. И финны отнесутся к вам весьма серьезно, если поймают в этой зоне.
Меня они не поймали. Пока. Частично потому, что их радар был слишком несовершенен, частично потому, что высоты авиаразведки вообще лежат гораздо ниже зоны действия радаров. А в общем-то вся обследуемая фирмой "Каайа" площадь лежала целиком в запретной зоне.
"Каайа" прикрыла себя, выдав мне подставной контракт на работу в разрешенном районе много западней, и кое-что сделала для прикрытия меня (поскольку именно мне предстояло отправиться в тюрьму), выплачивая почти вдвое больше нормальной ставки. И потому я имел более чем достаточно оснований для сохранения района моих поисков в секрете.
Но, впрочем, я не думал, что Хомер был агентом правительства Финляндии.
– Я не возражаю доставить вас туда, – сказал я.
– И находиться там, в той зоне, для Вас не будет правонарушением. Но только я не желаю, чтобы кто-то знал о том, как вы туда попали. Пока вы там, я предпочел бы, чтобы никто не знал, где вы, а когда вернетесь, – чтобы никто без исключения не знал, где вы были. Так можно сделать наш полет довольно безопасным, вы согласны?
Он подумал, затем кивнул.
– Это вполне приемлемо для меня, сэр. В самом деле, поскольку вас не следует подвергать ненужному риску, я должен буду согласиться. А вы уверены, что все пройдет удачно, сэр?
Я отмахнулся.
– Уверен. Когда вы собираетесь в дорогу?
– Как только вы готовы будете лететь.
Я глянул на часы. Было около пяти часов вечера, что оставляло нам два часа дневного света, а после него долгие сумерки. Мы были на пороге осени, как раз в пору перехода от летних бесконечных дней к долгим – долгим темным ночам лапландской зимы.
– Ладно, – сказал я. – Вспомнил, есть там какая-то старая развалюха. Не знаю, подойдет ли она, поскольку пролетел над ней разок – и только, но все равно это лучше палатки. Полагаю, припасы вы прихватили?
– Полагаю, у меня есть все, включая двухнедельный запас еды. Может быть, потом вы доставите меня куда-нибудь еще?
– Никаких проблем, – тут я начал удивляться, сколько же, по его разумению, надобно охотиться, чтобы убить медведя. – Долго вы планируете здесь оставаться?
– Я рассчитывал недель пять – шесть. Для начала, во всяком случае. Вы сможете задержаться здесь так надолго?
