Факультет кругосветного путешествия - Колбасьев Сергей Адамович (читать книги полностью txt) 📗
Шлюпки идут в разные стороны: одна на Фэннинг, другая- на Пальмиру. Капитан не удивился, что «звезда» Драгонетт хочет отделиться от киноэкспедиции. Он слишком долго не спал, а глаза «звезды» были как, синие звезды, и голос ее убаюкивал. Он в точности выполнил ее пожелания и ушел спать.
Преподобный Исайя Пуддль полагал, что мисс Драгонетт без него уходить в океан не следовало. Особенно с двумя молодыми людьми, с которыми она танцевала богопротивные пляски, и четырьмя, с которыми она не танцевала. Сердце миссионера звало его на подвиг, и капитан, засыпая, согласился.
Шлюпка на Пальмиру ушла первой. Оператор и робкий герой пытались протестовать по поводу отсутствия «звезды», но Кэйт Роджерс ревел, как бешеный бык, что все в порядке.
Ураган разбил трапы. В шлюпку надо было спускаться по штормтрапу, веревочному, с дощатыми ступенями, гибкому, как змея, соблазнившая Еву, и длинному, как лестница до неба, приснившаяся Иакову. От этого отец Пуддль отказался. Тогда его погрузили при помощи шлюпочных талей. Он медленно опускался, привязанный за пояс, и медленно поворачивался вокруг своей оси, крепко держа обеими руками чемодан. Его толстые ноги были растопырены и напряжены, а медное лицо сверкало потом.
Чтобы успокоиться, Миша вынул аппарат и снял его преподобие вполоборота сзади.
57
На рассвете море было пусто. Оно отливало стеклом и быстро, журча, бежало не дальше двух футов от планшира. От этой близости было не по себе.
— Хороший ветер,- сказал молодой штурман.- Чистый норд, три балла.
— Когда прибудем к Фэннингу?- спросил преподобный Пуддль.
— Своевременно или несколько позже.- Штурман сплюнул в море. Таких вопросов, особенно на парусных судах, задавать не следует.
Преподобный заерзал и вздохнул: — Сколько положено мне терпеть, господи?
— Около ста миль, — ответил штурман и строго взглянул на парус, но парус был в порядке — плотно наполнен попутным ветром и брал всей поверхностью.
Волков, закуривая, заметил, что спичка горит ровно и спокойно. Воздух казался неподвижным, и было непонятно, почему шлюпка идет, а не стоит на месте.
— Удивительно,- сказал Волков.
— Глупости, ответил Миша.- Но спорить не хотелось.
Солнце быстро, поднималось и жгло насквозь. Океан скользил длинной рябью и горел нестерпимыми извилистыми бликами. Не хотелось ни говорить, ни думать.
Потом была ночь. Огромное небо с крупными звездами, белой лентой млечного пути и черным остроугольным парусом. Сухие, колкие галеты и тепловатая, с кислинкой, вода из анкерка. Потом — смутный сон, и сквозь сон — журчанье и мерный скрип.
На рассвете второго дня впереди из воды поднялась голубая гора. К полудню она стала черной и каменной. Это был остров Фэннинг.
Против имени Фэннинг в лоции Тихого океана содержатся следующие данные: угольный склад британского адмиралтейства, станция кабеля Ванкувер-Брисбэо (собственная шхуна), вода.
Но бухта оказалась пустой. На пристани валялись обрубленные концы. Шхуна кабельной компании, по-видимому, ушла с большой поспешностью.
Дорожка, усыпанная гравием, также была пуста. В чахлом саду бродили три грязных козы и один враждебно настроенный козел. На крик никто не отозвался. Низкий, четырехоконный дом выглядел хмурым, несмотря на яркое солнце.
— Все стекла выбиты, — удивленным голосом сказал Миша.- Почему?
Из двери вдруг выскочила коза. Она с дробным топотом пронеслась по лестнице в сад и скрылась, разрывая кусты.
Стол на веранде был накрыт на четырех и стулья отодвинуты, будто сидевшие только что встали. На столе были чашки, чайник, банка молока и банка варенья.
— Ушли все и ушли неожиданно,- сказал Волков, и штурман кивнул головой.
— Халло! — крикнула Джессика, привстав на цыпочки, чтобы вышло громче.
— Халло!- проскрипел сверху насмешливый голос. Говорившего не было видно, и Джессика от неожиданности ухватилась за Мишу. Миша ощутил прилив отваги и силы.
— Кто там?- спросил Волков, и голос нараспев ответил длинным и удивительным английским ругательством.
— Молчи, скотина,- возмутился штурман и запустил в потолок банку молока. Из-за черной балки высунулась зеленая всклокоченная голова попугая. Попугай залаял, а из открытого окна вдруг раздался странный звук. Он был как щелканье пишущей машины, как дятел, долбящий сковороду и как цоканье копыт по мостовой.
Преподобный Пуддль сел на пол. Он больше не мог.
— Морзе, — сказал Миша и подвел Джессику к окну. Сверкая медью и стеклом, на подоконнике вздрагивал телеграфный аппарат. Лента давно кончилась и белым ворохом лежала на полу.
Штурман вдруг появился во внутренней двери комнаты. Осмотрелся и пошел прямо к телеграфному ключу. Аппарат замолк и сухо затрещал ключ: три точки, три тире, три точки. Пауза и опять: три точки, три тире, три точки.
— S. О. S., сигнал бедствия, — сказал штурман. — Не знаю только, куда я его дал: в Австралию или в Канаду.
Аппарат защелкал, запутался и снова защелкал, захлебываясь от волнения. Слушали его молча и напряженно. Первой не выдержала Джессика:
— Что он говорит?
Штурман пожал широкими плечами:
— Все равно. Я не знаю куда. Ничего, кроме 8. О. 8. Буду давать его каждые полчаса, пока они лично не пожалуют сюда.- И вылез в окно.
— Но почему никого нет? Куда они скрылись? — бормотал, сидя на полу, Исайя Пуддль.
— Они испугались земли и бежали в море, — голосом проповедника ответил штурман. — Смотрите! — И показал на берег.
Огромные кучи угля, насыпанные у воды, выглядели осевшими и расползшимися. Из угля торчала корма шлюпки и несколько зеленых ветвей.
— Кусты под углем не растут и шлюпки в уголь не зарывают, — пояснил штурман. — Землетрясение.
58
— Завтра пойдем на остров Рождества. Туда полтораста миль. Если там никого не найдем, двинемся на Джарвис — еще полтораста, — говорил штурман, разливая чай. Веранда была прибрана и за маленьким столом сидели вместе офицер, пассажиры и матросы. Это был демократизм, кораблекрушения.
— Может, мисс, его преподобие и джентльмены предпочтут остаться здесь. Сюда скоро придут, а провизии здесь на шесть месяцев и воды на шестьсот лет… В море может быть хуже,- сейчас неровные погоды.
— Не хочу… землетрясения… козлы… здесь нечистое место,- с полным ртом забормотал отец Пуддль.
В окне щелкал и бился телеграфный аппарат, и за домом жалобно блеяла коза.
— Берегись!- вдруг крикнул попугай:- засыпешься!
— Землетрясение… — прошептал преподобный, встал из-за стола и сразу исчез в черном саду. Джессика сложила салфетку, взглянула на Волкова и Мишу и тоже вышла с сад. Друзья пошли следом за ней.
— Пусть сами остаются, нам нельзя, — сказала она.
— Правильно, Джесс, — согласился Волков, и Миша» узнав, в чем дело, молча кивнул головой. Потом сообразил, что его кивок не был виден, и высказал свое согласие вслух:
— Идти прямо на Джарвис: там больше шансов найти судно. Напрямик двести миль.
— Надо рискнуть. Если удастся, никакой Триггс не разыщет.
— А если не дойдем?
— Чепуха.
Долго обсуждали. Решили к шлюпке и бежать сразу, если никого не встретят. В последний раз взглянули на хмурый дом. В освещенном окне стоял высокий беловолосый штурман. Он, очевидно, выстукивал S. О. S.
В темноте дорожка показалась необычайно длинной, а шлюпка — огромной. Ни в шлюпке, ни на пристани никого не было. Отдали концы и на веслах осторожно вышли в море.
Черная масса острова медленно уходила назад, по длинной волне скользили звезды и глухо стучали уключины.
— Землетрясение,- вдруг сказал голос миссионера, и куча брезента на носу зашевелилась. Отец Пуддль сегодня не доверял земле и лег спать на шлюпке.
— Землетрясение, — повторял он и завизжал, ощутив качку.
— Тише,- зашипела Джессика: никакого землетрясения. Просто штурман передумал. Послал нас, а сам остался… Мы не умеем давать сигнал бедствия.
