Гнев Гефеста (Приключенческая повесть) - Черных Иван Васильевич (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
— Вы уже и прикидку сделали. — Коржов не скрывал сарказма. — А я-то, старый дурень, о безопасности пекусь… Похвально, очень похвально, молодой человек.
И Веденин стушевался, опустил снова запылавшее кумачом лицо.
— Зачем же так, Анатолий Адамович? — вступился за молодого офицера Гайвороненко. — Экономия тоже одна из причин замены катапульты на унифицированную, хотя и не главная.
— А что по этому поводу скажут товарищи оппоненты? — окинул взглядом членов комиссии Коржов и остановился на главном инженере. — В частности, вы, товарищ заместитель Главнокомандующего?
— Я уже сказал, Анатолий Адамович, — с улыбкой отозвался главный инженер. — Ваши проекты одобрены, вы помогаете нам поглубже уяснить, что к чему. Подумаем, посоветуемся, доложим Главкому.
— Ну-ну, — Коржов плотнее втиснулся в кресло. — Советуйтесь, докладывайте. А я работать буду. Через два года моя катапульта выстрелит…
Она действительно выстрелила и чуть не погубила испытателя.
Веденину потребовалось более чем три года. Но его «Фортуна» получилась на редкость удачной и спасла не одного летчика из самых неожиданных и опасных ситуаций…
Правда, «Супер-Фортуна» приобрела при доработке новые качества и могла обрести новые черты характера, и все-таки Гусаров верил Веденину — несовершенную катапульту он не стал бы представлять к эксперименту.
Может, ошибку допустил сам испытатель? Как Мельничнов. А в испытательском деле еще сложнее: малейшая неточность, даже неправильная посадка в кресле, может привести к нежелательным последствиям.
Почему Веденин избрал именно Арефьева? Испытатель только что отлежал в госпитале с остеохондрозом. Он и раньше не отличался богатырским телосложением, а после болезни… Хотя внешность — неточный показатель внутренней силы. И все-таки надо узнать об Арефьеве все: как готовился к эксперименту, как отдыхал, какое было настроение, какая была домашняя обстановка. В общем, все, все…
А БЫЛА И ПРОТЕКЦИЯ
Ясноград. 18 сентября 1988 г.
Игорь, облаченный в скафандр, сидел в барокамере, наблюдая за. стрелкой высотомера, отсчитывающей метры подъема. На двух тысячах почувствовал, что вдыхательный клапан закрылся, пошел чистый кислород, осушивший горло. В скафандре Коржова такой автоматической системы не было, приходилось самому открывать вентиль. А чтобы не забыть сделать это в полете, испытатель открывал вентиль на земле, и расход кислорода увеличивался. Экономия расхода кислорода позволяла дольше быть в воздухе, в разреженной атмосфере, что, несомненно, являлось преимуществом скафандра Алексеева. Вторым плюсом, отметил Игорь, является облегченная, изящная конструкция, позволяющая свободно двигаться. Игорь наклонился вперед, назад, покрутил головой, подвигал руками и ногами — ничто не мешало, не сковывало, — работалось легко, дышалось свободно.
На спуске скафандр также вел себя безупречно. На высоте 2000 метров вдыхательный клапан открылся, и свежий воздух живительной влагой оросил легкие.
Потом каждую деталь скафандра проверяли на стендах, снова в барокамере, теперь уже без испытателя. В заключение Алексеев заставил поплавать Игоря в бассейне, а Измайлов даже окунул его несколько раз с головой.
— Видишь, какой костюмчик мы тебе подобрали, — помогая снять скафандр, сказал Измайлов. — Слабо старикам тягаться с молодыми.
Но Алексеев, осмотрев и ощупав свое изобретение, вдруг засомневался:
— А может, Игорь Андреевич, в старом слетаете? Тут кое-что надо бы еще подработать.
— Вот садовая голова! — возмутился Измайлов. — Так можно до скончания века подрабатывать, дорабатывать. А, думаешь, для твоего скафандра специально будут испытания в небе устраивать? А без них твой скафандр не скафандр, тряпка.
— Он прав, — поддержал Измайлова Скоросветов. — Другого такого случая может скоро не подвернуться. И чего ты напугался? Если даже что-то обнаружится, потом доработаешь. Самолеты посложнее твоего скафандра, а сколько над ними трудятся после приемки.
Алексеев неуверенно пожал плечами.
— А что скажет об одежке испытатель? — обратился Измайлов к Арефьеву, когда тот был уже одет в свой элегантный штатский костюм.
— Замечаний нет, — ответил Игорь и такую же лаконичную фразу записал в формуляр.
— Только и всего? — Измайлов скорчил скорбную мину. — Вроде и парень ты неплохой, а педант до мозга костей, боишься молодому таланту протекцию сделать.
— Вот слетаю, тогда сделаю, — отрезал Игорь.
— И чего это ты так стараешься, Марат Владимирович, — усмехнулся Мовчун. — Не зря, видно, слухи ходят, что на твоей «Ладе» такая сигнализация установлена, что на метр нельзя приблизиться, сразу сирена включается.
— Слухи! — сердито передразнил Измайлов. — Сплетничают, как бабы, и ты туда же.
— Перестаньте, — вмешался в их перепалку Игорь. — С утра особенно вредно портить друг другу нервы. Лучше поедемте со мной на лоно природы. Кто свободен?
Скоросветов развел руками:
— С удовольствием бы, но работы, — он чиркнул ладонью по горлу.
— Я тоже не могу, — отказался Алексеев.
— И я, — грустно вздохнул Мовчун.
— А куда именно и с кем? — на лице Измайлова уже играла двусмысленная улыбка.
— На озеро. С Диной и Любашей, — ответил Игорь. Измайлова брать ему как раз не хотелось.
— С удовольствием, — неожиданно согласился доктор. — Ох и порыбалим!
— Не бери его, — подначивал Мовчун. — Он любит рыбку удить в мутной водице.
— А тебя не спрашивают. Тоже мне советчик. — Измайлов захлопнул свой докторский чемоданчик.
Они вышли из помещения и направились к стоянке автомашин. По пути Игорь позвонил домой и сказал Дине, чтобы собиралась. О рыбалке они договорились еще вчера, когда Веденин сообщил Игорю, что через два дня первая группа, в которую входит и он, отправляется на полигон.
Дина с Любашей поджидали их у подъезда дома как заправские рыбачки, и Измайлов, выскочив первым из машины, помог уложить рюкзак и удочки.
— Садитесь со мной на заднее сиденье, — услужливо предложил он, распахивая дверцу.
— Ты тут не командуй, — пошутил Игорь. — Тебя еще Андрей не бил, а ты и ко мне напрашиваешься.
— Вы должны благодарить меня, а не бить — за вашими женами ухаживаю, — парировал Измайлов. — Мне сам бог велел — врач.
Дина посмеивалась над их перепалкой, села рядом с врачом, а Любашу посадила к отцу.
— Только не мешай папе, — предупредила она дочурку и повернулась к Измайлову. — Если будешь за всеми ухаживать так, как за Таримовой, боюсь, скоро разоришься.
— Не разорюсь. Я взятки начну брать. Кстати, с твоего Игоря причитается: от меня зависело, полетит он или нет.
— Так вот кому я обязана нашей разлуке. Не дал после госпиталя положенные ему дни отдохнуть.
— Пардон, пардон, он сам напросился, — выдал Измайлов.
Игорь в зеркало увидел погрустневшее лицо Дины. Раньше с ней никогда такого не случалось, и на полигон она провожала его с шутками, стараясь поддержать настроение. А тут вдруг словно подменили: «Пусть другие летят. Тебе что, больше всех надо?»
— Не мне, а летчикам. Ты же знаешь, — пытался он успокоить жену, — катапульту ждут в войсках.
— Подождут. Ты болен.
— Конец месяца, и рабочие прогрессивку не получат.
— Ты о других печешься, а не о жене, дочке. Лето просидели в ожидании отпуска, теперь уже осень, скоро белые мухи запорхают.
— Обещаю тебе, сразу после эксперимента едем на юг…
Думал, успокоил, а она снова за свое…
— Это ненадолго. Через неделю будем купаться в Черном море. Самый бархатный сезон, — сказал он как можно веселее. — А вернемся — Любашу в детский садик, тебе — к твоей юриспруденции.
— Поздно, — не обрадовалась Дина.
— Почему поздно?
— Антошку некому будет нянчить.
— Антошку? — не сразу понял он ее намека. — Серьезно? Что же ты молчала?
— А когда тебе скажешь? То ты на тренажерах, то на полетах…
«Так вот она почему не хотела меня отпускать!» — Он был готов обернуться и поцеловать ее.
