Уклоны мистера Пукса-младшего - Джемпсон Майк (книги .txt) 📗

Жена господина министра, оскорбленная в лучших своих стремлениях простой работницей-забастовщицей, набросилась на своего супруга, супруг, в свою очередь, учинил разнос начальнику полиции, начальник полиции обругал заменявшего Уинклоу Берриса, а Беррис решил сделать все, чтобы изъять Мэри из среды работниц на время забастовки. Цепь замкнулась, и звеном, которое молено было бы без ущерба выбросить, чтобы цепь легла снова удобно и привычно, была Мэри.

Беррис, заменявший мистера Уинклоу, жаждал выдвинуться. Теперь представлялась изумительная возможность услужить господину министру, а это много значит, даже в «свободной» Англии.

Кроме этого (автор считает необходимым сознаться), миссис Беррис грызла своего мужа не менее свирепо, чем остальные жены. И Беррис решился. Нужен только предлог, чтобы как-нибудь убрать Мэри из Лондона, а затем забастовка без главаря сорвется, и все будет в порядке. Конечно, он должен действовать неофициально, не как представитель Скотлэнд-Ярда, но все же…

Как удалить эту девчонку из Лондона? Ах, если бы можно было арестовать ее! Если бы можно было обвинить ее в чем-нибудь!

Выход из положения падает на стол вместе с пачкой телеграмм, среди которых:

Беррис улыбается: хе, хе, неизвестной Мэри. Нет, эта Мэри великолепно известна. Это именно та Мэри, которую мистеру Беррису нужно изолировать. Мистер Беррис усиленно потирает лоб, размышляет, рассчитывает, а затем отправляется к помещению союза швейниц, где, как он знает, Мэри проводит сейчас дни и ночи.

Однако беседа не дает никаких козырей мистеру Беррису: Мэри Клевлэнд слишком занята последние две недели, чтобы интересоваться таинственными исчезновениями аристократических бездельников. Мэри Клевлэнд первый раз в жизни слышит подробности истории Джемса — нет, она не читает газет, кроме «Дейли Геральд» [52], а в этой газете было только несколько строк об этой истории.

Беррис, покусывая усы, возвращается в управление. Как бы связать эту девчонку с похищением Пукса? Ах, если бы была хотя бы одна улика! Мэри в Лондоне — тысячи, но нужно найти что-нибудь такое, что связало бы именно эту Мэри, именно Мэри Клевлэнд с исчезновением Пукса.

Автор вынужден просить читателя — честное слово, в последний раз — пожаловать в Каир. Нити романа — не по вине автора — разбросались по всему восточному полушарию. Автор обязан связать нити воедино, а без участия читателя он этого сделать не может.

Поэтому — пожалуйте в Каир.

Инспектор Уинклоу улетел. Маленькая точка в небе скоро скрылась за горизонтом.

Сюзанна Смозерс осталась на аэродроме.

Тем не менее мысли обоих почти совпадают.

Оба теперь одинаково не верили в то, что Джемс вернулся в Лондон. Сюзанна была убеждена, что Джемс действительно в России, что он уже погиб, попав к большевикам. Инспектор же предполагал, что Джемс был вовлечен египтянкой в какую-нибудь романтическую историю и отправился в глубь страны, и что сейчас речь может итти, главным образом, о выкупе — не романтические разбойники, а обыденнейшие жулики, очевидно, решили заработать на романтических склонностях Джемса.

Телефон к услугам Сюзанны всегда. И сейчас, в минуту волнения, необходимо поговорить с Лондоном, чтобы узнать от подруги последние новости, чтобы не оторваться из-за этого пари от лондонской жизни.

— Какие новости, Кэт?

— О, Сюзанна, какая ты счастливая! Ты не в Лондоне и не должна будешь пойти в прошлогоднем платье на бал лэди Уонсберри.

— Деточка, почему в прошлогоднем?

— Понимаешь, забастовка этих портних.

— Портних?

— Ну, как их, работниц, которые служат у портних. И мы не можем шить себе платья в Англии. И, знаешь, забастовкой руководит эта — невеста Финнагана, Мэри Клевлэнд. Мне об этом вчера рассказал папочка. А Беррис — ты ведь знаешь Берриса — думал, что это она вызвала в Лондон Джемса, а мистер Пукс…

Трубка резко падает на рычаг. Мысль, мелькнувшую в это мгновение, необходимо оформить.

Да, да, да. Это, пожалуй, можно проделать. Это будет великолепным щелчком по носу этому мальчишке. Да, да. Это не только можно, но даже нужно проделать. Снова трубка у уха Сюзанны. Но сейчас разговор посерьезнее — Сюзанна вызывает к телефону Берриса.

— Я хочу знать, мистер Беррис, чего вам недостает, чтобы упрятать эту девчонку в тюрьму.

— Улик, мисс Смозерс. Нет достаточного количества улик. По английским законам…

— Плюньте на закон, Беррис, говорю вам. Мы сами себе закон.

— Но, мисс Смозерс…

— Мистер Беррис, я завтра буду в Лондоне. И тогда я вам покажу, где находятся улики, опутывающие эту Мэри с ног до головы.

Мимолетная мысль претворяется в определенный план. Сюзанна делает все, чтобы поспеть на утро в Лондон — чековая книжка иногда оказывается сильнее даже расписаний воздушных сообщений.

Перед самым отъездом Сюзанна посылает инспектор Уинклоу странную телеграмму:

Следующий день был полон тревоги для всех свободных от дежурства констэблей Лондона: фотографии Джемса, розданные им управлением, должны были быть путеводной звездой каждому из них.

Весь день только-что прилетевшая Сюзанна провела в волнении. Нервы напряглись, как струна, сердце жаждало выигрыша пари, ликвидации забастовки и мести. Весь день констэбли метались по огромному городу. Каждый притон, каждый подозрительный уголок был обследован. Джемса нигде не было.

К пяти часам дня похудевший Беррис высказал робкое предположение: — может-быть, Пукса нужно искать не только в Лондоне; мог же он уехать вместе с Мэри из города.

В пять часов дня Сюзанна обозвала Берриса идиотом:

— Если эта девчонка здесь, значит и Джемс должен быть здесь. Понимаете, должен быть.

Ну, как мог Беррис спорить?

— Мисс Смозерс, они сегодня устраивают митинг. Поедем, может-быть? Может-быть, мы найдем там что-нибудь.

Вы не слышали никогда, читатель, как говорит Мэри Клевлэнд? Умножьте классовую ненависть на голод, на злобу, на отчаяние, возведите это в степень желания победить, и вы поймете, что каждое слово, швыряемое председательницей стачечного комитета в толпу, — бомба, снаряд, взрывающие основы основ.

— Товарки! Вы знаете, как мы живем. Вы знаете, что мы высчитываем каждый пенни [53]. Что каждый кусок хлеба смочен нашим потом. Но и тот хлеб, который едят они, важные господа, носящие наряды, сделанные нашими руками, тоже пахнет нашим потом. Мы имеем больше прав на эту еду, чем они. Они не работают, а живут сладко. Мы работаем и голодаем. Это справедливо?

И в этот момент, такой напряженный и острый, Сюзанна Смозерс решилась:

— Да!

Тысячи голов повернулись в сторону автомобиля. Тысячи рук сильнее сжались в кулаки.

— Да, справедливо!

Мэри не смутилась ни на мгновенье. Сюзанна забыла приличия, осторожность — все, все. Вон репортеры уже пробираются сквозь толпу к ней. Завтра она снова будет описана во всех газетах — цель оправдывает средства.

— Женщины! Не верьте этой агитаторше. Мир устроен так, что в нем есть покупатели и продавцы. И не вы измените этот порядок. Покоритесь судьбе: неужели вы думаете, что устрашите своих хозяев тем, что будете голодать? Голод приближается к вам. Каждый день, в который вы ничего не зарабатываете, приближает вас к голодной смерти. А хозяева не худеют даже от вашей жалкой попытки. Они найдут тысячи других работниц. Женщины! Не слушайте агитаторов. Становитесь на работу. Вы не можете требовать, вы должны просить.

Голос Мэри врывается в напряженную тишину площади:

— Товарки! Спросите ее, кто шил ей платье…

Тишина шевелится: