Белая Бестия (СИ) - Положенцев Владимир (серия книг .TXT) 📗
Перед тем как отправить Бекасова в тюрьму, полковник Васнецов подробно обсудил с ним план «побега». Впрочем, говорил в основном глава контрразведки, так как у ротмистру из-за побоев трудно было открывать рот.
Итак, в первую очередь Бекасов должен был определится с «сидельцами» — кто есть кто. Затем предложить самым отчаянным бежать. Наверняка кто-нибудь да согласится. План же таков. Ночью Бекасов попросится по нужде на двор. Когда войдет охранник, он выхватит у него из «случайно» расстегнутой кобуры револьвер и угрожая им, свяжет его ремнем. Задними дворами, вдоль Дона, беглецы выберутся из станицы. На хуторе, в двух верстах к югу от Манычской, они найдут в конюшне четырех лошадей и крытую повозку. На них к утру и доберутся до разъезда Забытый, где «захватят» паровоз.
«Как-то все очень просто», — усомнился Бекасов, ожидая от полковника какого-то необычного плана. Но Васнецов прищурился: «Запомните раз и навсегда, ротмистр, незамысловатость действий — самая верная и короткая дорожка к успеху».
Ночью Бекасов толкнул в плечо, дремавшего с полуоткрытыми глазами Ларнака. «Пора». На побег товарищ Мокей, так он просил себя называть, согласился сразу. Ротмистра он окрестил — «товарищ Бекас». Решили остальным сидельцам пока ничего не говорить, на всякий случай. А потом уже действовать по обстоятельствам. Но эти обстоятельства сложились для ротмистра самым неожиданным и неприятным образом.
Как и договорились теперь уже с Ларнаком, Бекасов настоятельно забарабанил в дверь кутузки, попросился у охранника в клозет — «в животе жутко режет».
Когда дверь открылась и на скрипучую лестницу ступил пожилой солдат с керосинкой, на него коршуном набросился Ларнак. Опрокинулся вместе с ним вниз подвала. Лампа упала на пол, но не потухла. Ротмистр и опомниться не успел, как комиссар выхватил из подошвы ботинка что-то вроде заточки, полоснул охранника по горлу. Кровь обильно брызнула во все стороны, будто зарезали буйвола, а не человека. Окрасила бурыми пятнами все четыре стены подвала. «Что вы делаете!», — только и смог выдавить из себя ротмистр. «Ничего, товарищ Бекас, прорвемся. Иначе нельзя».
Ларнак вынул из открытой кобуры лежавшего на животе охранника револьвер, вытер окровавленные руки о его гимнастерку.
— Ну чего сидите! — крикнул он арестантам. — Кто со мной и товарищем Бекасом, присоединяйтесь. Трусливые, пропадайте.
К лестнице ринулись все, кроме Ильи и великана Тимофея. Многодетный папаша Илья сказал, что все равно беглецов поймают, а так, может, снисхождение от полевого суда выйдет.
— И я так считаю, — поддакнул Тимофей. — Ни к чему судьбу испытывать и на рожон лезть.
— Дураки, — ухмыльнулся Ларнак, — кто ж вас теперь в живых оставит, когда вы добровольца зарезали.
— Мы? — задвигал морковным носом, словно принюхивался, Илья. — Мы ни при чем.
— Это вы на дыбе деникинским контрразведчикам будете рассказывать. Черт с вами, оставайтесь.
— Обождите! — крикнул, видимо, быстро соображающий Илья. — Я с вами.
Ротмистр же пребывал в полной растерянности. Такого развития событий, с убийством охранника, он не предполагал.
Однако далее события разворачивались еще более стремительно и непредсказуемо.
Выскочив из скобяной лавки, которую, разумеется, никто не охранял, часть беглецов устремилась к Дону, другая к его притоку Манычу.
— Куда, бараны! — сдавленным криком попытался остановить последних комиссар Мокей. — Все к Манычу, мать вашу, там катер.
Кто-то вернулся, остальные растворились в стороне Дона.
— Откуда вам известно про катер? — удивился ротмистр. — Говорю же, в двух верстах отсюда хутор, там кони.
— К черту хутор и коней, — схватил за рукав Бекасова Ларнак, обдал несвежим дыханием. — Рекой уйдем, через лиманы доберемся до наших.
Мокей поймал за полу шинели, суетившегося рядом Илью, который не знал куда ему бежать.
— Катер должен быть за мысом, — указал комиссар рукой на высветившейся луной за колокольней изогнутый берег Маныча. Приказал Илье. — Бегите туда, ждите нас.
— А вы, ваше благородь, то есть, товарищ Мокей?! — испугался Илья.
— У нас еще тут дело. Негоже возвращаться с пустыми руками. Идем!
Ларнак потянул ротмистра за собой.
— Куда? — изумился тот.
— Штаб беляков в двух кварталах отсюда, проверим как там дела. Ну! — цыкнул он на Илью, — Исполнять!
— Слушаюсь, ваше… Тимофей, ты где?
Его приятель оказался где-то рядом. Выполз черной горой из-за угла. Что-то проворчал, побежал за Ильей.
У штаба Ларнак и Бекасов притаились за забором, прислушались. Тихо. Охраны нет. Ларнак собирался дернуть за ручку входную дверь, однако в последний момент заметил, что со стороны рынка приоткрыто окно.
Бекасова подмывало садануть товарища Мокея по затылку и присоединиться к остальным беглецам. Катер, конечно, хорошо, но ведь иначе задумывали. Впрочем, переиграть уже невозможно, нужно действовать по обстоятельствам. Останавливало то, что Ларнак явно не последняя фигура у красных. Знает Думенко, кажется, ему поверил. С комиссаром будет гораздо сподручнее.
Влезли в окно. В штабе кто-то спал на лавке под иконой, укрывшись шинелью. Возможно, подпоручик Клейменов, адъютант Деникина, — подумал ротмистр. Сам командующий обычно ночевал в доме купца Стромынова, за Торговой площадью.
Ларнак хотел «разобраться» со спящим, но его отстранил ротмистр — «Я сам».
Он подошел на цыпочках к похрапывающему человеку, приоткрыл на лице шинель. И чуть не икнул от неожиданности. Это же якорная бородка начальника контрразведки Васнецова! Что он тут делает? Полковник пожевал во сне губами, а потом вдруг открыл глаза:
— Ты?!
— Я, — кивнул Бекасов. — Эх, не люблю когда меня бьют.
— Что?
Ротмистр со всей силы саданул кулаком полковника в лоб. Тот сразу обмяк. Из носа пошла кровь. «Только бы не помер, — мысленно перекрестился ротмистр, закрыл Васнецова шинелью.
Ларнак, лихорадочно сгребал со стола карты, засовывал себе за пазуху.
— Кто это? — спросил он.
— Вероятно, порученец Клейменов.
И осекся — откуда ему знать фамилию адъютанта Деникина!
— Он меня и задержал за станицей, — соврал ротмистр.
— Да? — застыл на мгновение товарищ Мокей. — Ладно, времени нет. Уходим. Погоди.
Ларнак схватил с полки большую керосиновую лампу, вырвал фитиль, стал обрызгивать вонючим содержимом стол и углы комнаты.
— Спички, где тут спички? — стал он шарить по полкам.
«Что делать? — лихорадочно соображал ротмистр. — Еще не хватало собственного шефа живьем сжечь».
— Бегите к катеру, — сказал он Ларнаку. — У вас важные документы. Я найду спички и догоню.
Мокей замялся, но потом одобрительно хлопнул ротмистра по плечу:
— Молодец.
Вылез в окно и, пригибаясь, побежал под взошедшей полной луной мимо пустых торговых лавок.
Ротмистр действовал быстро и четко. Английскую зажигалку он нашел в кармане Васнецова, на всякий случай пощупал его пульс за подбородком. Жив.
Проверил сени. Никого. Порученец, видно, ночевал в доме напротив, в сенях у Деникина. В штабе никому не разрешалось находиться ночью. Правда, охранять его должна была рота капитана Быстрякова. Куда она подевалась и почему здесь оказался Васнецов?
Однако на долгие размышления времени не было. Бекасов сгреб с полок еще какие-то карты, засунул их под шинель полковника, не без труда вытащил его в окно, отволок саженей на двадцать. Только бы товарищ Мокей, черт бы его побрал, за мной не наблюдал, — думал он.
Со стороны мыса раздался выстрел, потом еще один. Затем стрельба стала довольно интенсивной, застрочил пулемет.
Вернулся в дом, дрожащей от напряжения рукой подпалил пропитанную керосином скатерть на столе. Огненный дракон, словно давно ждавший этого момента, сразу разинул свою страшную пасть, стал с треском поглощать штаб Добровольческой армии.
Подбежал к полковнику Васнецову. Тот зашевелился, застонал. «Прости, Павел Николаевич, работа у нас с тобой такая, чтоб все достоверно было», — сказал Бекасов и рассмеялся своим словам.
