Ловцы жемчуга - Пашек Мирко (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Я не надсмотрщик, — буркнул он. Это твоя задача. Ты будешь присматривать за ними. Ты для этого подходишь, мой добрый, хитрый Бен Абди!
Бен Абди улыбнулся. Правда, он был наказан за свою хитрость, как и все те, у кого мало ума, но он был очень доволен своей выдумкой, и ему не терпелось проверить ее на практике.
— Конечно, — довольно засмеялся он. — И еще одну выгоду принесет нам мое предложение: одновременно в лодке будут находиться двое ловцов — и никто не отважится тайком вскрывать раковины!
Наконец, глаза хаджи Шере оставили ныряльщиков в покое, — холодные, знающие глаза купца, который закончил осмотр и теперь скажет свое решение:
— Нам еще потребуются ловцы.
Бен Абди радостно встал; он видел, что его предложение принято:
— Ты ведь знаешь, о нахуда, как нелегко найти новых ловцов!
— Иншаллах, — согласился хаджи Шере.
К вечеру этого же дня корабль отправился на ловлю жемчуга, а на утро был испробован новый способ.
Когда ловцы впервые уселись в хури по трое, они шутили и смеялись. Они были довольны: рядом всегда будет друг, с которым можно будет болтать даже во время лова. Четыре хури веером разошлись в стороны и стали полукругом.
Бен Абди на своей лодке встал в центре этого полукруга, в месте, откуда он мог наблюдать за всеми лодками.
Так начался лов; и двое ловцов смеялись и разговаривали, пока третий был под водой. Но постепенно песни и разговор прекращались. Ловцы сменяли друг друга в полной тишине. А рядом был Бен Абди, который сидел в своей лодке, словно большой белый паук. Он все видел и на всех кричал, особенно, когда кто-либо из ловцов медлил.
Время шло медленно, значительно медленнее, чем в предыдущие дни, и солнце жгло так, словно хотело сжечь все на поверхности земли и моря. Но Бен Абди недвижимо сидел в своей лодке, не видя, что одежда его мокра от пота, не видя ничего, кроме четырех немых хури…
А потом сильные удары весел гнали его туда, где один из ловцов медлил, хотя его товарищ уже вынырнул из воды, и он «наводил» порядок. Ловцы боялись серинджа, особенно после случая с Раскаллой.
Время летело, и сериндж трудился, как никогда, потому что дело шло о воплощении его замысла; и ловцы тоже трудились, как никогда. Без песен, без шуток возвращались они в этот день на корабль.
Так на «Йемене» был введен новый способ лова, который позднее был назван «трое в хури»; в первый же день двенадцать ловцов вынесли на поверхность значительно больше раковин, чем раньше четырнадцать ловцов. Но ловцам приходилось тяжело, особенно к концу лова, когда усталые легкие жадно требовали воздуха. У двоих пошла изо рта кровь, и они скончались незадолго до того, как «Йемен» отправился в Джумеле с жемчужинами и оттуда в Массауа за пищей и табаком.
Ловцы жаловались аллаху на свое несчастье, но нахуда Хаджи Шере признал опыт удачным. В Массауа и в Джумеле он поделился своим опытом с нахудами других кораблей, не скупясь на похвалы своему хитрому другу, который ходил преисполненный важности, надувшись, как рыбий пузырь.
Вот как случилось, что когда ловцы с «Йемена» ушли к другому нахуде, они и там нашли ад, потому что и там выдумка Бен Абди была уже освоена.
И снова ловцы жаловались аллаху, а многие даже не могли жаловаться вслух, потому что кровь сочилась у них изо рта. Но аллах не отвечал. Тогда они решили, что это его воля, и терпеливо склонили головы. Что еще можно сделать?
Глава III
Загадочные мысли господина Бабелона, которые пришли ему в голову еще в Джумеле после посещения Саида, — где он был вместе с господином Попастратосом, — одолевали его и по дороге в Массауа, да и в самом Массауа, и они оставили его в покое только через десять дней. К этому времени господин Бабелон узнал и о страже, которая была поставлена перед спальней Саида, и о рабе, которого заставляли проверять, не отравлена ли пища. Узнав об этом, он рассмеялся и приказал приготовиться к поездке в Джумеле. Был понедельник, и он знал, что в этот день Али Саид уезжает из Джумеле «лечить» свою астму.
Благодаря попутному ветру «Ямиле» достигла места назначения вскоре после полудня. На этот раз ее хозяин не стал терять время на молитву аср, которой следует начинать всякий визит. Он выскочил на берег, едва только корабль причалил к нему, и направился к дому Саида, проявляя хотя и незначительные, но все же заметные признаки волнения: он ежеминутно снимал свои голубые очки и протирал их носовым платком или грыз ногти, что никогда с ним не случалось.
В доме Саида он узнал, что Господин Жемчуг выехал еще вчера, сопровождаемый Баширом и стражей, и что он взял с собой свои красавицы-жемчужины. Несмотря на это — а может быть и поэтому — господин Бабелон вошел в дом, говоря, что он хочет засвидетельствовать свое уважение хотя бы Абдаллаху; волнение его уже исчезло, и он опять стал воплощением неземного спокойствия.
Абдаллах сидел в тени на верхней террасе дома, там же, где когда-то сидел его отец, всматриваясь в морскую даль и размышляя о сыне, которого ему пошлет аллах. Увы, рождение сына не успокоило отца…
Абдаллах сидел, скрестив ноги, и пил кофе мур. Часто он забывал подносить чашку к губам, глядя запавшими глазами куда-то вдаль, рассматривая то, чего нельзя было видеть; он был поглощен своими виденьями… Лицо его под чалмой с зеленой лентой было оливкового цвета.
Слуга проводил господина Бабелона на террасу и удалился, чтобы принести угощение. А господин Бабелон стал разглядывать хилого, жалкого, но упрямого юношу, который отдавался своим мечтам, не видя, что к нему пришли. Потом господин Бабелон шагнул вперед и откашлялся.
Абдаллах вздрогнул. Гость торжественно произнес свои салям [5] и, улыбаясь, сел.
— Море велико, Абдаллах, — начал он, покачивая головой в такт своим словам. — Оно занимает больше места, чем суша.
Абдаллах не отвечал. Он смотрел на Бабелона мрачным, невидящим взглядом; казалось, он чем-то встревожен.
— Но море однообразно, — продолжал тот, понизив голос. — В нем есть только жемчужины да рыбы. Жемчужины будут найдены, а рыбы — пойманы. А что может случиться с тобой? Ничего…
Абдаллах все еще молчал. Вдруг он дернулся, отгоняя муху. Схватил ее, с удовольствием раздавил; ему казалось, что он держит в руке остатки самого господина Бабелона.
Так во всяком случае господин Бабелон объяснил себе его жест.
— Я твой друг, Абдаллах, — продолжал он, улыбаясь. Я стар. Но я люблю молодых и понимаю их. У меня нет сына, но если бы он был, я бы не стал держать его взаперти на острове Эль-Кебир.
— Уходи! — крикнул Абдаллах. Руки у него тряслись.
Но господин Бабелон продолжал сидеть.
— Я могу и уйти, — сказал он. Я вернусь в Массауа, зайду в свой дом, полный радости и веселья, и скажу своим друзьям:
— Я разговаривал с одним молодым человеком, и я хотел сделать его счастливым. Но он отказался. Он безумец.
Абдаллах минуту молчал. Он не смотрел на господина Бабелона, но и не смотрел на море. Он вообще никуда не смотрел, хотя глаза его были широко раскрыты.
— Ты не говорил, что хочешь сделать меня счастливым, — проговорил он в конце концов.
— Ну, так я говорю это сейчас: если хочешь, поедем со мной в Массауа. В Массауа множество развлечений, множество красивых женщин, много музыкантов и танцовщиц. Здесь же ты видишь только черных рабынь.
Абдаллах все еще смотрел перед собой взглядом, который не видел ничего, кроме того, что рисовала ему фантазия. Его худые руки больше не тряслись, но зато его сердце забилось, словно сердце ныряльщика, опустившегося на опасную глубину. Правда, сердца не было видно, но зато было заметно, как над запястьем, сразу же под оливковой кожей, лихорадочно билась голубая жилка. И господин Бабелон ее заметил; взгляд его был внимателен и зорок. Он встал.
— Пойдешь, Абдаллах? — спросил он спокойно. — Твой отец обрадуется этому, потому что он боится тебя.
