Один - Внуков Николай Андреевич (лучшие книги без регистрации txt) 📗
- Вот это и есть самая вкуснотища, - радовался отец. - Тут, Сашка, все микроэлементы, которые нужны человеческому организму. Вся таблица Менделеева. Кто ест мидии, тот живет до ста лет и никогда не болеет.
Из ведра мидий получилась столовая тарелка мяса. Тем временем поспел рис.
Отец ломтиками нарезал помидоры и поджарил их на подсолнечном масле.
А потом мы сидели друг против друга и ели.
Сначала мидии мне не понравились. Некоторые хрустели на зубах, будто в них было полно песку. Но отец сказал, что это не песок, а мельчайшие жемчужинки и что в мидиях попадается даже крупный жемчуг, величиной с горошину.
Когда же наконец я распробовал мясо, то понял, что лучше мидий нет ничего на свете.
Из майки получился мешок примерно на полведра. С этим мешком я и полез под скалу.
Сначала вода обожгла тело, но скоро я привык к холоду и уже ничего не замечал.
Мидии крепко сидели на камне. Приходилось под каждую подсовывать пальцы и с усилием отдирать с места. Я выбирал самых крупных, с куриное яйцо. Вода то заливала меня по самую шею, то опускалась до колен. Иногда ноги отрывало от дна и я всплывал, цепляясь обеими руками за ракушки. Мешок я держал в зубах. Скоро он был полон.
Я едва вытащил его на берег: ноги заледенели так, что пальцы не чувствовались. Выбрав нагретый солнцем камень, сел на него и растер ступни. Потом пошел к шлюпке.
Я знал, что борта шлюпок хорошо просмаливают, чтобы они не протекали, да еще сверху доски в несколько слоев покрывают краской. Краска тоже не пропускает воду. Значит, доски должны быть сухими. И действительно, когда я начал отрывать первую, она треснула на всю длину. Под ножом древесина оказалась сухой.
Теперь у меня хорошего топлива сколько угодно!
Обрадованный, я принялся за вторую доску, но шлюпка была построена на редкость прочно. Я весь вспотел, пока отбивал доску камнями. За третью я уже и не брался - потом.
Да и переломить доски оказалось непросто. Они были выпилены из какого-то особого дерева - гнулись, пружинили, но не хотели ломаться. Я излохматил всю доску камнями, прежде чем удалось перебить ее в трех местах.
От усилий и голода темнело в глазах. Пришлось несколько раз присаживаться, чтобы отдохнуть.
В конце концов я все-таки заготовил дрова.
На этот раз с огневым лучком у меня что-то не клеилось. Уголек на конце палочки получался, но мох, который я подкладывал к лунке, не хотел загораться. То ли он отсырел, то ли что-то я делал не так.
И тут я вспомнил про автомобильную покрышку с веревкой, которую видел недалеко от поплавка, похожего на подводную лодку.
Я пошел вдоль берега.
Вот, кажется, те самые камни. Да, да, именно те.
Но поплавка не было. Видимо, его выбило из камней и унесло ночью в море.
А покрышка?
Я обошел все вокруг.
Покрышка тоже исчезла.
Каким же я был дураком, что не отрезал тогда от нее веревку!
Я побрел назад к своим мидиям и тут заметил лохматый конец, торчащий из водорослей.
Она!
Разрыв скользкую груду, я добрался до рубчатого края. Ишь, как ее завалило.
Через минуту веревка была у меня в руках. Мокрая, толщиной в два пальца и длиною почти с меня.
Это была настоящая веревка из пеньки, а не капроновая, которая только плавится, но не горит. Теперь только расплести ее и хорошенько высушить. Не всю, конечно, а несколько прядей.
На эту работу у меня ушло часа три.
На сухом, хорошо прогретом солнцем камне я разложил пряди. Когда они высохли, расплющил их плоским камнем и растрепал. Получилось что-то похожее на вату.
Я обернул веревочной ватой огневую палочку немного выше того конца, который входил в лунку на сучке. После этого обложил ватой лунку и снова принялся за лучок.
После нескольких быстрых поворотов палочки вата начала тлеть. Я дернул лучок еще несколько раз и вынул палочку из лунки. Положив на тлеющую вату щепочки, раздул огонь.
Отлично горели шлюпочные доски. Я собрал все горючее, что только нашел на берегу, и сложил грудой около костра: пусть подсыхает. Когда нагорело побольше угольев, высыпал на них мидии. Раковины свистели, шипели, шевелились в огне, подталкивая друг друга раскрывающимися створками. Я вытащил из углей одну раскрывшуюся раковину и развернул половинки. Там был замечательный оранжевый кусочек мяса!
В тот день я наелся так, что распух живот.
Еще два раза нырял под скалу и добывал раковины.
Когда солнце начало опускаться к воде, решил порыбачить. Теперь у меня было сколько угодно наживки.
Поглубже насадив на крючок плотную мидиевую пельменину, я залез на скалу, размотал удочку и опустил наживку в воду.
Почти сразу же кто-то схватил крючок.
Я рванул лесу.
Из воды вылетел здоровенный краб, мелькнул длинными ногами в воздухе и шлепнулся обратно в море.
Честное слово, он был величиною с тарелку!
Мясо с крючка исчезло.
Я снова наживил удочку.
Не успел опустить крючок в глубину - дернуло так, что я чуть не свалился в воду. Перебирая руками, я начал вытягивать шнурок.
Два-три перебора он шел свободно, потом застопорился. Я тянул вверх - тот, под камнем, изо всех сил сопротивлялся и тянул вниз. Я начал бояться, что крючок оторвется от лесы или разогнется, и слегка ослабил натяжение. В тот же момент леса побежала под скалу. Я снова натянул и почувствовал, как шнурок то подергивают, то отпускают. В те мгновения, когда он чуть-чуть ослаблялся, я подтягивал его к себе. Наверное, крючок держал краб величиной с колесо.
Так соревновались мы в перетягивании несколько минут. Потом леса освободилась и я выбрал ее на всю длину.
Крючок держался на месте, но мяса на нем опять не было.
Ну нет, я не собирался кормить этих костяных пауков мидиями!
Еще раз наживив удочку, я забросил лесу по другую сторону скалы.
Долго ничего не дергало. Шнурок свободно ходил из стороны в сторону, подталкиваемый волнами.
Я сидел на камне, глядя то на море, сегодня чистое и четкое до самого горизонта, то на слабо дымящий костер. Один на острове! А ведь мне почти никогда не приходилось быть одному. Вечно я был кому-то нужен, кому-то чем-то обязан. Вечно куда-то спешил. То нужно было сходить к приятелю, то отец посылал в магазин или к своим сотрудникам с поручениями, то надо было написать тетке, то уроки... Редкие дни выдавались такие, когда я полностью принадлежал себе. И все равно придумывалось какое-нибудь дело. То шел новый фильм в клубе, то возился с фотоаппаратом, то читал книгу или сидел у телевизора. А тут - ничего! Никаких телевизоров, никаких книг. Я, небо, море и остров... Интересно: долго ли можно так прожить? Вот уже пять дней...
Пять или шесть?
Я вспомнил, что забыл делать зарубки на палочке-календаре.
Стоп, надо подумать и сосчитать правильно.
Меня выбросило на берег утром. Это можно считать первым днем. Вечером строил шалаш у источника. На второй день нашел на берегу парусину и матрац. Ночевал уже в палатке. На третий день я увидел чужой катер и добыл огонь. Четвертый и пятый дни шел дождь, я мастерил удочки. Сегодня - шестой.
Я вырезал шесть зарубок на палочке, на которую наматывал лесу. На всякий случай. Потом перенесу на свой главный календарь.
Шесть дней. Почти неделя. А казалось, что тянулся один огромный день с небольшими перерывами на сон. И за эти шесть дней я наелся по-настоящему только один раз - сегодня. Как много человеку нужно работать, возиться, придумывать, чтобы хорошенько поесть!
Почему никто не клюет на мою удочку? Или я сделал что-то не так? Может быть, рыбы вообще нет здесь, у берега?
Я вытянул лесу из воды. На ее конце болтался пустой крючок.
Проклятые крабы!
Пришлось снова идти к костру за мидиями.
Я взял на скалу сразу десяток раковин.
Раз за разом я забрасывал шнурок в море, и каждый раз, теперь уже не дергая, кто-то незаметно снимал наживку с крючка.
Скоро все мидии у меня кончились.
Хватит!
Я смотал леску и спустился к костру. Посидел некоторое время у огня, слушая плеск прибоя, съел еще несколько мидий и начал собираться домой. Нужно было перетащить к палатке угли, остатки досок, огневой инструмент и кусок веревки.
